Большая игра. Война СССР в Афганистане - Грегори Фейфер

Основываясь на своем боевом опыте, Востротин пришел к выводу, что на афганские войска, еще сохранившие верность правительству, лучше особо не рассчитывать. Официально Красная Армия должна была просто помогать им в установлении контроля над сельскими областями, но это было просто бессмысленно. Афганские солдаты были из рук вон плохо обучены и вооружены. Они даже забывали завязывать шнурки на ботинках. Из-за этого солдаты спотыкались на каждом шагу и часто покидали поле боя менее чем через полчаса. Предполагалось, что афганцы должны были атаковать моджахедов в тех местах, куда их загоняли бойцы Востротина, блокируя пути к отступлению. Однако, как правило, доводить бой до конца приходилось тоже советским войскам. Вместо того, чтобы оказывать помощь Афганской армии, как изначально предполагалось, 40-я армия втягивалась в серьезную войну.

Усиление советского военного вмешательства еще более накаляло уже и без того обострившуюся ситуацию в стране. Чем больше становилось разрушенных деревень и убитых русскими солдатами гражданских жителей, тем больше ненависти это порождало. В декабре 1979 года, когда местные жители приветствовали солдат Востротина, размахивая красными флагами, он однажды послал своих солдат набрать дров за пределами базы; причем, это было даже не какое-либо подразделение из состава его роты, а всего пара солдат, вооруженных одними ножами. В июне следующего года для этого потребовался бы целый батальон с воздушной поддержкой. К тому времени Востротин был впечатлен действиями моджахедов, с которыми он столкнулся в окрестностях Баграма. Они были словно созданы для войны. Они стойко сражались, несмотря на серьезную нехватку вооружения. Они даже сами научились изготавливать боеприпасы для миномета. Но скоро у них появилось более разрушительное оружие, в том числе ракеты класса «земля-воздух». Солдаты, дезертировавшие из афганских правительственных войск, часто прихватывали с собой гранаты для гранатометов, и Востротин подозревал, что советские солдаты также продавали мятежникам свое собственное оружие. В результате некоторые группировки моджахедов настолько хорошо вооружились, что советские вертолеты уже не могли беспрепятственно летать на небольших высотах, чтобы поиздеваться над пешими или конными повстанцами.

В июле 1980 года Советы изменили свою тактику: теперь они планировали более мелкие операции против повстанческих групп, но проводили их гораздо более серьезно. 9-я рота и другие подразделения 345-го полка были снова отправлены в Панджшер. Маршрут был трудный, и солдаты прорубали путь через виноградники, чтобы выйти к месту назначения. Рано утром 5 июля они выехали на обычную операцию по поиску мятежников в селение Хасанхель, расположенное прямо к востоку от Баграма среди зеленых равнин, тянущихся на юг от входа в долину.

Востротин был временно назначен исполняющим обязанности начальника штаба батальона, то есть фактически вторым по старшинству офицером после командира подразделения. Его легко бронированная боевая машина десанта шла следом за десятью другими к селению, состоявшему из кучки приземистых грязных домов на фоне линии скалистых гор на севере. Предполагалось, что машины командиров не должны были чем-то отличаться от других, чтобы не вызвать огонь противника на себя. Но, несмотря на это, машина Востротина была заметна: батальонный механик так и не смог скрыть ее высокие антенны или оборудовать стандартной башней, вооружением и оптическими прицелами. Еще более рискованным было то, что, Востротин находился в одной машине вместе с командиром батальона, что являлось грубым нарушением инструкции, которая гласила, что командиры подразделений обязаны передвигаться отдельно, чтобы свести к минимуму возможность того, что в случае нападения будут убиты оба.

Как только колонна приблизилась к селению, раздался громкий взрыв. Головная БМД взорвалась прямо на глазах Востротина. От взрыва противотанковой мины погибли десять человек. В этот момент Востротин заметил, что в стороне от их колонны вдруг выскочил какой-то маленький афганец, возможно, еще подросток. Востротин видел, как он быстро зарядил гранатомет и нацелил его на командирскую БМД. У офицера не было времени среагировать на направленную в него ракету. Пробив при взрыве тонкую броню машины, ударная волна и осколки поразили обоих офицеров сразу. Востротину осколками снесло левую половину лица вместе с глазом и левую руку.

Колонна замерла. Солдаты и подоспевший чуть позже медик оказали первую помощь тяжелораненым офицерам. Они вызвали вертолет Ми-8, который эвакуировал их в Баграм. Там доктора прооперировали Востротина перед отправкой в Ташкент. Оттуда его переправили в Военно-медицинскую академию в Ленинграде, где он и провел остаток лета.

IX

Владимир Редкобородый из 9-го управления КГБ, возглавлявший охрану Бабрака Кармаля, имел приказ проводить большую часть времени в президентском дворце. Впрочем, у него и не было другого выбора, потому что его подразделение КГБ не имело в своем распоряжении почти никакого транспорта, пока не появились автомобили «нива» с приводом на четыре колеса. Солдаты прозвали их «чекавоз» от аббревиатуры «чека» («чрезвычайная комиссия» или сокращенно ЧК, как прежде называлась советская секретная служба). «Нивы» были просты в ремонте и могли ездить на дешевом 76-октановом бензине. Однако тем из них, которые оказались в Афганистане, жить предстояло недолго. Как только моджахеды узнали, что на этих небольших легковушках наподобие джипа ездят сотрудники КГБ, то стали особенно рьяно охотиться за ними.

Пытаясь сделать максимум с имеющимися средствами, Редкобородый установил линию экстренной связи для частых бесед Кармаля с Кремлем. Хотя существовали некоторые опасения, что ЦРУ может подслушать переговоры, которые Кармаль вел в звуконепроницаемой запечатанной кабине, Редкобородый был уверен в безопасности линии связи. На всякий случай он послал своих подчиненных и афганских солдат, приписанных к дворцовой охране, чтобы те прочесали все помещения дворца и даже вырубили деревья во внутреннем дворе. Также он сформировал афганский Корпус дворцовой стражи и убедил Кармаля, чтобы правительство обеспечило их униформой, чтобы подчеркнуть их статус и поднять дух. Той же цели, хотя и менее заметно, служили специально организованные для них курсы русского языка.

Снабжение продовольствием улучшилось, но дворец по-прежнему не отапливался зимой, потому что уголь, как и дрова, было фактически невозможно достать из-за постоянных нападений на караваны с припасами. Электричество также подавалось лишь время от времени из-за частых повреждений электростанций и линий электропередач. Однако Редкобородый полагал, что дворец стал выглядеть намного более внушительно, чем тогда, когда он впервые прибыл туда.

Вскоре Кармалю предстояло принять участие в своей первой встрече с лидерами моджахедов. Редкобородый и советский посол Табеев уже встречались с командирами мятежников, включая Масуда, чтобы оговорить условия временного прекращения огня. Взятки в Афганистане, где их называют «бакшиш», определяют весь образ жизни этой страны, пожалуй, даже еще больше, чем в Советском Союзе. Поэтому подарков в виде топлива или других запасов часто бывало достаточно для того, чтобы убедить группировку мятежников не обстреливать тот или иной конвой.

Кармаль иногда встречался с простыми афганскими гражданами, хотя и не без настойчивых уговоров со стороны Советов. После того, как западные СМИ назвали его дворцовым отшельником, боящимся покушения, четыре главных советских советника решили, что президенту следует почаще показываться на людях. Было организовано посещение Кармалем различных мест в Кабуле, широко освещавшееся советскими и афганскими телевизионными командами. В сопровождении Редкобородого и его бойцов, носивших афганские шерстяные шапки и мешковатые местные костюмы, называвшиеся «шальвар-камиз»,[50]Президент со своим окружением посетил рынок и некоторые магазины, обеспечив средства массовой информации фотоматериалами, которые были расценены на следующий день как большой успех. Но охрана Кармаля не была «герметичной». Был и ряд покушений на президента, произошедших практически одно за другим. После того, как афганская дворцовая стража обнаружила взрывчатку в оловянном кубке, меры безопасности были усилены. Хотя был произведен личный досмотр поваров, один сумел скрытно пронести во дворец цианид, спрятав его между ягодицами. Яд был обнаружен только тогда, когда повар попытался приправить блюдо для президентского стола цианидом.