Горячая "холодная война". Юг Африки (1960-1990 гг.) - Владимир Шубин

В ходе беседы отмечалось, что поскольку Ангола занимала твердую позицию в намибийском вопросе, «нельзя исключить возможности агрессии со стороны ЮАР, так как ЮАР постарается прийти к столу переговоров с определенными преимуществами»[376]. «Мы не представляем себе, как в короткое время заставить ФАПЛА воевать», посетовал Коломе[377]. А это было тем более необходимо, так как в случае вывода войск ЮАР с территории Анголы, а в дальнейшем и Намибии, по славам Алданы, «встанет вопрос о присутствии кубинских войск в НРА с международной и политической точки зрения. В этом случае будет решаться вопрос о постепенном выводе кубинских войск, так как будет сложно оправдать их присутствие в Анголе»[378].

Алдана был настроен весьма критически: «…для нас не секрет, что Ангола существует лишь потому, что здесь находятся кубинские войска»[379]. Он предложил обсуждать вопросы поставок из СССР на трехсторонней основе: «Нам нет необходимости “кривить душой” друг перед другом, так как мы прекрасно понимаем, что хотя мы и говорим, что кубинские войска в Анголе получают технику и вооружение от ФАПЛА, мы-то ее получаем от Советского Союза, возможности которого тоже не безграничны»[380], но, тем не менее, предложил найти возможность поставок для Анголы вертолетов на льготных условиях[381].

Алдана надеялся на позитивные результаты предстоявшего заседания ангольского Высшего совета по обороне и безопасности, поскольку на нем «вопрос о положении в стране будет рассматриваться теми, кто еще не скомпрометировал себя в этом беспорядке», а не только военными[382].

Кубинские представители высказались за проведение трехсторонней встречи на высоком уровне для обсуждения военно-политической обстановки в Анголе. Курочкин поддержал эту идею, и было условлено передать общее мнение в Москву и Гавану[383]. Остается добавить, что такие встречи на министерском уровне превратились в регулярные, они и проходили по очереди в столицах трех стран.

Когда кубинские и советские представители были приглашены на встречу президентом Анголы 26 июля, накануне ее они собрались еще раз, чтобы согласовать свои позиции. Анализ ситуации, сделанный душ Сантушем, был вполне реалистичным. Он объяснил «относительные успехи УНИТА» его «относительным превосходством в средствах связи» и «лучшим снабжением» за счет доставки грузов южноафриканскими самолетами и вертолетами в труднодоступные места. Кроме того, «командование УНИТА добилось лучшего управления своими подразделениями и отрядами», чем командование ФАПЛА.

По мнению президента, в тот период УНИТА применяла «тактику партизанской войны», а на востоке Анголы действовала «регулярными и полурегулярными частями и подразделениями». Отсюда – необходимость создания мобильных, хорошо вооруженных и подготовленных специальных частей, обеспеченных вертолетами[384].

Душ Сантуш сообщил в то же время, что на состоявшихся незадолго до этой встречи заседаниях ЦК правящей партии и Высшего совета большинство их участников пришло к выводу, что основным противником остается ЮАР, которая «пытается распространить свое экономическое, политическое и военное влияние» на весь Юг Африки, используя в этих целях «предателей народа» (УНИТА – в Анголе, РЕНАМО[385]– в Мозамбике и других)[386].

Президент Анголы детально информировал собеседников о переговорах со США, направленных на осуществление принятого еще в

1978 г. Советом Безопасности ООН плана перехода Намибии к независимости. (Подробнее о нем будет сказано в разделе, посвященном Намибии.) Он сослался при этом на совместное заявление министров иностранных дел Анголы и Кубы, сделанное в Луанде 4 февраля 1982 г., в котором допускался «постепенный вывод кубинских войск [из Анголы] в обусловленные двумя правительствами сроки», если будет достигнута независимость Намибии, где «контрреволюционные банды» имели «свою штаб-квартиру», и осуществлен полный вывод «оккупационных войск ЮАР за реку Оранжевая»[387]. Душ Сантуш заявил, что появляется «реальная возможность» вступления в действие резолюции Совета Безопасности ООН по Намибии[388], однако этот оптимизм оказался явно излишним.

Как Курочкин, так и Каломе поддержали идею создания мобильных («десантно-штурмовых») бригад и предложили, чтобы для экономии времени и ресурсов они были сформованы на основе уже существующих частей. В связи с этим кубинский военачальник выразил готовность направить в Анголу дополнительно вертолетные экипажи[389].

Подготовка ангольских военных кадров в Советском Союзе в ряде случае касалась и высших командиров. Так, после ухода с поста министра обороны Ико Каррейра был направлен в Москву на учебу в Академию Генерального Штаба, курс которой он окончил в июне 1982 г. Затем в сентябре 1982 г. во главе группы из пяти командиров на учебу в Академии им. Фрунзе прибыл полковник «Шиету»[390]. Однако, как бывший начальник Генерального Штаба, он, возможно, воспринимал учебу в Москве как «почетную ссылку» и относился к своей учебе недостаточно серьезно. Позднее Курочкину пришлось информировать президента Анголы о том, что «Шиету» и некоторые другие офицеры не прошли начальный курс в академии, используя «всевозможные предлоги», включая заседания руководящих органов МПЛА, чтобы вместо учебы находиться в Анголе. В результате они отставали в освоении программы курса[391].

Характер отношений между нашими советниками и ангольскими военными хорошо виден из их участия в совещании высшего командования ФАПЛА 22–24 сентября 1982 г., хотя они не присутствовали при обсуждении сделанных там докладах. Доклад на конференции было предложено сделать и «генералу Константину», причем выступивший после него Каррейра отметил, что он «ничего не услышал о мерах по ведению вооруженной борьбы с регулярными частями ЮАР и против бандформирований УНИТА… об этом говорил в своем выступлении только главный военный советник»[392].