Поспешный суд - Дана Хадсон

В аптеке на углу выстроилась изрядная очередь людей в марлевых масках. Поскольку Зак принципиально ничего подобного не надевал, то заслужил немало косых взглядов. Немало этим повеселясь, — а вот никогда не надо выделяться из толпы! — он накупил целую гору препаратов и вернулся обратно.

Оставив внизу те, что были им куплены по другим рецептам, он поднялся наверх с лекарствами Тори. Положив их рядом с ней на туалетном столике, спустился на кухню. Как он и ожидал, она была пуста. Ворча, что не понимает, на кой ляд держать столько прислуги, если в нужную минуту от нее все равно никакого проку, принялся шарить по многочисленным полкам в поисках припасов.

Огромный холодильник был до отказа забит разными деликатесами, но, как их готовить, Зак представления не имел. С трудом раздобыв на нижней полке банку консервированного супа, явно припасенного для себя кем-то из слуг, разогрел его в микроволновке, приготовил морс из найденной им в холодильнике замороженной малины, прихватил бутылку минеральной воды и, сочтя это на первое время достаточным, поднялся к Тори.

Она смотрела на него сердито и, как наивно надеялась, неприступно.

Он осторожно усадил ее в постели, подложил под спину несколько подушек и принялся кормить супом. Чтобы не облиться, она была вынуждена послушно открывать рот.

Закинув в нее всю банку, Зак аккуратно промокнул ей губы салфеткой и искренне похвалил:

— Молодец, какая милая послушная девочка! Ни одного возражения! Всегда бы так!

Тори уныло подумала: какие тут возражения. Даже если бы она и захотела, то не смогла бы — горло болело все сильнее. Заставив ее выпить принесенные им лекарства, он проследил, чтобы она запила их целым стаканом воды, как положено по инструкции. Потом набрызгал ей в горло каким-то едким аэрозолем и уложил обратно в постель.

Едва Тори легла, как наружу у нее тут же запросилась проглоченная ею жидкость. Она сползла с постели и попыталась направиться в туалет, но голова предательски закружилась и она слепо зашарила вокруг руками в поисках опоры.

Вовремя заметивший это Зак подхватил ее на руки и отнес в туалет. Дождавшись возле дверей, когда она выползет оттуда, отнес обратно в постель и заботливо предложил:

— Может быть, стоит использовать горшок?

Представив эту унизительную процедуру, Тори решительно отказалась. Да она скорее умрет, чем будет принимать подобные услуги от мужчины!

Пожав плечами, Зак принес из ванной мокрое полотенце и, откинув простыню, принялся деловито протирать обливающееся потом тело Тори. Обомлев от подобного нахальства, она лишь через пару минут смогла прокаркать плохо слушающимся языком:

— Что ты себе позволяешь?

В ответ на это Зак лишь укоризненно покачал головой.

— Делаю то, что и положено квалифицированной сиделке. Ты же понимаешь, что в такое время найти такую внимательную сиделку, как я, практически невозможно? К тому же не думай, что твое тело представляет для меня нечто новое. Если помнишь, я все это уже видел. Так что просто расслабься, милая. И получай удовольствие. Кстати, в таком состоянии ты для меня никакого сексуального интереса не представляешь, так что за свою невинность можешь не беспокоиться.

От всего услышанного Тори впала в ступор и, закрыв глаза, беспрекословно позволила ему делать с собой все, что он считал нужным.

Поменяв на постели белье, которое с трудом нашел в шкафу в гардеробной, Зак продолжил ворчать на свою излюбленную тему:

— Нет, это что такое! Здесь всего четыре комплекта белья! А прачечные наверняка не работают! Да что там прачечные — почти весь город на карантине! И где в этом доме стиральные машины, хотел бы я знать?

Поскольку Тори тоже не имела представления, где находится в этом доме прачечная, она предпочла свое мнение о самоуправстве Рассела оставить при себе.

К вечеру температура спала. Она почувствовала себя лучше и даже потребовала, чтобы Зак ушел, но он воспротивился, говоря, что после гриппа часто бывают осложнения. И оказался прав.

Ночью Тори начал бить жуткий озноб. После высоченной температуры она замерзала от холода. Рассел укрыл ее всем, что только нашлось в ее комнатах, даже шубами, но это не помогало. У нее все равно заледенели руки и посинел кончик носа. Последнее Заку особенно не понравилось, и он решился на радикальные меры.

Скинув брюки и рубашку, он улегся к ней в постель. Едва почувствовав рядом с собой тепло, она инстинктивно потянулась к нему. Обвившись вокруг, Тори прижалась к Заку так, что ему стало трудно дышать.

Она была до того холодна, что его самого пробила крупная дрожь. Он ужаснулся. Разве может нормальный человек иметь такую температуру? Чтобы ее согреть, он обхватил ее руками и просунул ногу между ее плотно сжатых коленей.

Его страх, что в такой опасной близости с желанным телом он не сможет с собой совладать, не подтвердился. Что было тому виной, холод или жалость, Зак не разобрал, он хотел лишь одного — согреть ее. Он начал растирать Тори руки, спину, но она только жалобно хрипела и изгибалась, пытаясь прижать к нему сразу все части своего замерзшего тела.

Грелкой Рассел был неопытной, поэтому вначале у него ничего не получалось. Но потом он решил, что главное в человеке спина и ноги. Если они в тепле, то и все остальное согреется.

Зак развернул Тори к себе спиной, охватил руками, вбирая в себя. Через некоторое время ее и в самом деле прекратил бить тяжелый озноб и она задышала уже легче и спокойнее.

Прислушиваясь к ее спокойному дыханию, он вдруг понял, что мог бы лежать так долго-долго и не желать другого. На его душу снизошел такой покой и умиротворение, что ему стали казаться несущественными и даже ничтожными и его компания, с таким трудом созданная им буквально из ничего, и деньги на его счете, все, кроме лежащей рядом с ним женщины.

Постепенно усталость взяла свое, и он тоже уснул и видел во сне что-то удивительно приятное, потому что до утра весело улыбался и забавно морщил нос.

Утро разбудило Тори ярким лучом горячего солнца. Поморщившись от яркого света, она вздрогнула, почувствовав на своей талии чью-то тяжелую руку. Скосив глаза, заметила рядом на подушке темную голову и все вспомнила. Что ж, нужно признать, что сиделка из Зака вышла весьма неплохая. А грелка еще лучше.

Повертев головой, она поняла, что головная боль, так мучившая ее ночью, прошла. Единственное, чего ей хотелось, так это есть. Причем жутко. Но еще больше ей хотелось разбудить Зака поцелуем. И насладиться продолжением. Но она не посмела. Просто смотрела на спящего Зака с любовью и завистью. Не сумев сдержаться, заметила вслух:

— Как несправедливо!

Он тут же открыл обеспокоенные глаза.

— Что несправедливо, милая?

— То, что я болела, а ты нет.

Он удивился подобной непоследовательности. О чем тут жалеть? Или она просто желает его наказать? Так сказать, заставить его пройти через все перенесенные ею неприятности?