Судьба-злодейка - Александр Панкратов-Черный

– Санечка, прости, пожалуйста…

– Ничего, главное, что дублей больше не будет, – успокоил ее я.

С Николаем Парфеновым я снимался несколько раз, в том числе в «Фитилях». Лялечка Шагалова снималась в моей первой картине «Взрослый сын». Замечательная актриса и потрясающий человек. Она была членом приемной комиссии Союза кинематографистов, и, когда узнала, что я до сих пор не член Союза, ходатайствовала за меня на всех заседаниях приемной комиссии, и добилась своего – меня приняли в члены Союза кинематографистов. Членство мне было необходимо, потому что тогда я имел право обратиться в руководство Союза, чтобы мне дали какую-то жилую площадь. (Мы с Юлей много лет жили на съемных квартирах в Москве.)

Все же мы с Геральдом сильно поссорились после этого фильма, много лет не разговаривали. А случилось это на озвучании. У меня в фильме монологи колоссальные. Был там один монолог, который разрезать нельзя, пауз нет – надо писать целиком. Я много репетировал, чтобы синхронно попасть. Геральд следил за каждым словом – если оговорился, снова пишем. Записали одиннадцать дублей. У меня в горле пересохло, и я попросил помощника режиссера принести мне пятьдесят граммов коньячку, чтобы как-то связки освежить. Выпил. Двенадцатый дубль, наконец записали удачно. Звукорежиссер говорит:

– Сашка, ну ты просто превзошел себя – слово в слово попал!

А Геральд сидит мрачный:

– Еще пишем.

Я в шоке:

– Чем ты не доволен? Звукорежиссер говорит, что я попал, все синхронно.

– Ты сказал «прекрасней», а в тексте написано «прекраснее».

– Но это же не заметно, – возмутился я. Звукорежиссер тоже в недоумении.

– Нет, пишем еще.

Тогда я схватил стул и начал гонять Геральда по студии. Он выскочил из студии – и к Сизову. Сказал, что я пришел пьяным на озвучание и не попадаю в текст. Сизов вызвал меня в кабинет. Захожу, волнуюсь.

– Рассказывай, что за конфликт у вас вышел.

Я все объяснил. Он говорит:

– Я смотрю, ты трезвый.

Я объяснил, что выпил только пятьдесят граммов коньяку, чтобы освежить горло.

– И из-за этого конфликт?

– Да.

– Ладно, свободен. Иди работать.

Тут же секретарша при мне вызывает Владимира Досталя, который тогда был заместителем Сизова. Сизов ему говорит в шутку:

– Бери машину и Геральда – в Кащенко, проверить, не больной ли.

Конфликт был неприятный. Я обиделся на Геру и был уверен, что больше мы с ним не снимем ни одной картины. Но прошло лет пять, и вдруг Гера как-то поздно ночью мне звонит:

– Саша, ты меня прости, что беспокою так поздно, но я пришел к мысли, что в моей новой картине «Вход через окно» главного героя должен сыграть ты. Завтра пришлю сценарий.

И бросает трубку, чтобы не слышать моего отказа. Я тут же набираю Геральда, а он, хитрый, не отвечает.

На следующий день мне привозят сценарий четырехсерийного фильма. Мне он очень понравился. Я посоветовался с женой:

– Ну что, примириться с Геральдом?

– Примирись, если тебе роль нравится.

Я позвонил Бежанову, он взял трубку.

– Я прочитал сценарий.

– Ну и что?

– Я согласен, но при одном условии: ты не будешь требовать повторения до запятой текста сценария.

– Ладно, разрешаю, – согласился Геральд.

Так мы помирились. Наша с Геральдом дружба и по сей день продолжается.

Моими партнершами по фильму «Вход через окно» были Оля Кабо и Амалия Мордвинова – замечательные актрисы. Работали легко, и Геральд, уже зная мой характер, шел мне навстречу. Фильм получился очень трогательный.

Вообще, Геральд Бежанов – режиссер, который очень тонко чувствует зрителя.

Когда мы с ним поругались на озвучивании фильма «Где находится нофелет?», я невзлюбил этот фильм.

– А зря, Панкратов, – сказал мне Геральд. – До конца дней твоих зрители будут подходить и спрашивать, где находится нофелет.

– Как же! – не поверил я.

Но он оказался прав. Сколько лет прошло со дня выхода фильма на экраны, но до сих пор на улицах, вокзалах, в аэропортах подходят люди и с улыбкой спрашивают:

– Где находится нофелет?

И по поводу фильма «Вход через окно» он сказал, что зрители будут спрашивать, почему я не заплакал. В финале фильма есть сцена, когда приезжает моя бывшая жена, которую блистательно играет Оля Кабо. Много лет назад героиня Оли уехала за границу с ребенком, бросила моего героя. Между нами разыгрывается трогательная сцена, и Геральд мне говорит:

– Хорошо бы, если бы слеза у тебя была…

– Ну, мой герой ведь мужик, он не должен плакать, – возражаю я.

А Оля плачет. И понятно, что ее героиня любит меня, но ради благополучия ребенка уехала, потому что нищий художник не мог обеспечить им достойного будущего. Геральд долго добивался, чтобы я пустил слезу – бесполезно. Сняли дубля два-три – я так и не заплакал. Я грустный, но без слезы. Геральд сказал:

– Зря не заплакал. Зрители будут спрашивать почему.

И потом действительно меня часто спрашивали, почему в такой трогательной сцене с Кабо я даже слезы не пустил.

Потом уже с Толей Эйрамджаном мы работали над другими комедиями, такими как «За прекрасных дам!», «Бабник», «Импотент», «День святого Валентина», «Любовница из Москвы»… Он очень талантливый комедиограф. Как правильно сказал Юлий Гусман об Эйрамджане и Бежанове, это режиссер и драматург, которые создают фильмы для народа. Там не надо искать каких-то эстетических изысков, это хорошие народные комедии.

Роль в фильме «Где находится нофелет?» для меня была чисто комедийной. Хотя «Мы из джаза» – тоже комедия, да и «Зимний вечер в Гаграх» отчасти, но там все же в моих героях присутствует драматизм. А я вообще люблю жанр – комедия. Я люблю, когда зрители смеются, потому что жизнь у нашего народа очень грустная, и сниматься в комедиях, я считаю, – это благородный поступок и уважение к зрителю: ты через эти фильмы как бы выражаешь свою любовь к людям.

Это был мой последний режиссерский бросок, мой поиск. В Госкино создали комиссию – мне думается, благодаря Армену Медведеву. Армен Николаевич тогда был первым заместителем председателя Госкино СССР, и чтобы как-то помочь безработным режиссерам, он придумал такую систему: сценарии молодых драматургов, поступающие в Госкино, давал нам на прочтение и на рецензию. Наверное, это и для него было интересно – знать мнение действующих режиссеров о современной молодой драматургии, тем более Армен преподавал на кафедре драматургии во ВГИКе. Согласно этой системе, сценарий молодого драматурга давали опытному режиссеру, и тот писал на сценарий рецензию, давал оценку: годится этот сценарий для экранизации или нет. За это нам платили деньги. Мы писали коротенькую рецензию, чем интересен или не интересен сценарий – часто приукрашивали, чтобы дать работу сценаристам, чтобы сценарий пошел в производство. Мы знали, что сценаристы тоже сидят без работы, а им надо на что-то жить. Правда, помню, я написал положительную рецензию на какой-то сценарий, а потом увидел этот фильм на экране и содрогнулся – подумал, господи, я же этот сценарий благословил, как стыдно. Да, были такие случаи.