Рождественская мистерия - Юстейн Гордер

Больше никаких следов полиции обнаружить не удалось...

— Конечно, ведь они не читали волшебный рождественский календарь, — заметил Иоаким.

Папа засмеялся:

— А не то пришлось бы им арестовать ангела!

Позднее вечером Иоаким улегся спать, но после того как мама с папой, пожелав ему спокойной ночи, ушли из его комнаты, он снова включил свет. Иоаким подумал вдруг, что уже много дней он не разглядывал большую картинку в календаре. Потому что почти все окошки были уже открыты. Сейчас он решил вновь закрыть их.

И ОБНАРУЖИЛ, ЧТО КАРТИНКА ОПЯТЬ ИЗМЕНИЛАСЬ!

На картинке были изображены Мария и Иосиф. Мария склонилась над младенцем Иисусом, лежащим в яслях. Немного поодаль стоят волхвы, а ангелы в облаках смотрят вниз: они возвещают пастухам на поле, что родился Иисус. Тут же наверху, чуть левее, видны изображения двух мужчин в роскошных одеждах. В отличие от других они стоят спиной к зрителю. Иоаким видел их множество раз и раньше, но только теперь понял, что это Квириний и император Август. И только сейчас он наконец заметил, что в руке у императора сверкающий скипетр!

Неужели он держал в руках скипетр с того самого мгновения, когда Иоаким только получил календарь в книжной лавке?

Или скипетр появился сам по себе, только теперь?

...Ему так понравилось

бросать людям в открытые окна подарки...

Мама побывала в большой библиотеке и нашла несколько старых газетных заметок о девочке, которая пропала в 1948 году, придя со своей мамой в универмаг за рождественскими покупками. Ее звали Элизабет Хансен — точно так же, как ту девочку, история которой рассказывается в волшебном календаре. Но была и еще одна Элизабет — та, которая стояла перед собором Святого Петра в Риме на снимке, сделанном в начале шестидесятых годов. Или эту даму звали Тебазилэ? Но ведь Тебазилэ — это тоже Элизабет, только слово предстает как бы зеркально отраженным.

Сколько же этих Элизабет — одна или целых три?

Папа полагает, что Иоанн просто придумал продолжение той давней истории о пропавшей маленькой девочке по имени Элизабет. Значит, он считает, что можно говорить о существовании трех Элизабет. По мнению мамы, молодая женщина, сфотографированная в Риме, вероятно, и была той же самой девочкой, которая пропала в Норвегии пятнадцать лет назад. Но мама не верит, что она могла добраться до самого Вифлеема. Она предполагает, что существуют две Элизабет: одна — настоящая, а другая — из рождественского календаря.

Иоаким считал, что существует только одна-единственная Элизабет. Элизабет Хансен убежала вместе с ангелом Эфириилом в Вифлеем, а потом, много лет спустя, прибыла в Рим, пароходом или самолетом. Здесь ей захотелось называться по-новому, и она стала писать свое имя справа налево.

Или, быть может, по какой-то причине ей просто нужно было от кого-то прятаться. В таких случаях вполне уместно сменить имя.

Только Иоанн мог бы прояснить что-то для них всех.

По крайней мере, ему довелось встречать одну из этих трех Элизабет. Но сейчас Иоанна нет. Он сказал, что находится где-то в пустыне.

Девятнадцатого декабря в окошке волшебного календаря оказалась картинка с изображением Сайта-Клауса. У него были длинные седые волосы и седая борода. Он был одет в красную мантию, на голове — островерхая шапка, тоже красного цвета. Грудь украшал серебряный крест с красным драгоценным камнем. Мама стала читать вслух написанное на тоненькой бумажке:

Мельхиор

В конце четвертого столетия по Малой Азии проходила странная процессия.

Впереди порхал ангелок Умораил, за ним бежали семь священных овец. Потом шли пастухи Навин, Иаков, Исааки Даниил, волхвы Каспар и Бальтасар, римский наместник Квириний и император Август собственной персоной. Император Август в одной руке держал скипетр, так и сиявший в солнечных лучах, а под мышкой нес свиток. Вслед за императором и наместником парили, не касаясь земли, ангелы Эфириил и Серафиил, а замыкала это удивительное шествие, изо всех сил стараясь не отстать от других, девочка Элизабет. Вместе с маленьким ягненком она убежала от наполненного шумом и торговой суетой Рождества на родине в Норвегии. Она держит в руках портрет светловолосой женщины и торопится в Вифлеем.

Они идут по высокогорьям Фригии, проходят мимо больших соленых озер, где птицы могут стоять на водной глади. Во время долгого путешествия на их пути им попадаются медведи, волки и шакалы. Но стоит только волку или шакалу броситься к ним, как процессия тут же успевает отступить во времени на одну-две недели.

Они проходят через перевал на высокой горной гряде, которая протянулась вдоль побережья Средиземного моря, и оказываются в Памфилии. С высоты примерно двух тысяч метров над уровнем моря они замечают человека, одетого в зеленое. Словно живой дорожный знак, он сидит там, где озеро разделяется на два протока, а дорога огибает гору и спускается к Средиземному морю, человек в зеленом выглядит весьма солидно.

Завидев его, Каспар и Бальтасар начинают махать руками и стараются обогнать овец.

— Кто это? — спросила Элизабет.

— Во всяком случае, это наверняка один из нас, — изрек ангел Эфириил.

Человек поднялся им навстречу и обнял Каспара и Бальтасара.

— Круг замкнулся, — торжественно объявил он.

Элизабет ничего не поняла, но незнакомец подошел к ней и сказал:

— Добро пожаловать в Памфилию. Меня зовут Мельхиор. Я — третий из волхвов и священный царь Эгрискуллы.

И тут Элизабет поняла, что он имел в виду, когда сказал «круг замкнулся», — это значит, все три волхва собрались вместе.

— Как только вас не называют! Вы и волхвы, и священные цари, и у каждого свое имя: Каспар, Бальтасар и Мельхиор.

Мельхиор широко улыбнулся:

— Нас зовут по-разному. По-гречески наши имена звучат: Галгалат, Магалат и Сахарин, некоторые называют нас звездочетами или же персидскими жрецами. Но имена не имеют значения, мы трое участвуем в историческом событии. От имени всех людей на свете, которым не довелось народиться на Святой земле.

Элизабет взглянула на ангела Эфириила, и тот кивнул:

— Это совершенно справедливо.

— Да и зачем бы я стал лгать? — подхватил Мельхиор. —

Священному царю подобает всегда говорить правду, изрекать истину. А тот, кто лжет, не видит дальше своего носа.