Обречённая - Тери Терри

– Я провожу тебя в комнату, – говорит миссис Морган. Мы поднимаемся на три пролета по лестнице, и мне становится жаль уборщиков – в моих коробках в основном книги.

Мы проходим к двери в самом конце коридора.

– Пришли. Выпускницы живут в отдельных комнатах. К счастью, одна освободилась.

Это прямоугольная коробка с узкой кроватью, столом и полками. Стены голые.

– Ванная справа дальше по коридору. Кухня закрыта, но мы что-нибудь придумаем – спускайся в шесть. Есть общая комната с телевизором, – говорит миссис Морган и указывает на другую дверь. – Устраивайся, не буду мешать.

Она уходит, я кладу сумку на кровать и подхожу к окну: оно выходит на полупустую служебную парковку, окруженную забором с колючей проволокой.

Холодно. Я включаю отопление, но теплее не становится. Я обнимаю себя руками, но мороз охватывает не только тело. Здесь мне предстоит отныне жить. Пока не закончу шестой класс, а потом что?

В голове звучит голос папы: «Учись хорошо, детка, получи стипендию. Поступи в университет, но не выбирай такую непрактичную специальность, как я». Обычно за этим следовало: «Будешь мне надеждой и опорой в старости». Но этому больше не суждено случиться. Внутри все сжимается в болезненной растерянности – так бывает всякий раз, когда я вспоминаю о папе: боль от утраты и злость за скрытность сплетаются в тугой узел.

Я иду в общую комнату, потому что там теплее – нет окон, – чтобы заняться привычным делом: смотреть новости.

Пришло срочное сообщение из Чекерза.

– Группа нарушителей проникла на территорию загородного дома премьер-министра в Букингемшире. В это время в резиденции находились премьер-министр и его заместитель с семьями, а также член парламента Астрид Коннор с дочерью.

– Только что поступило сообщение из кабинета премьер-министра, – продолжает корреспондент и читает с планшета в руках: – «Безопасность наших семей, общества и частной собственности – наиважнейшая задача для нас. Преступники ответят по всей строгости закона».

Сэм в Чекерзе? Но почему она не сказала, куда отправляется? Вероятно, ей запретили. Ничего страшного, что она мне ничего не сказала, пытаюсь убедить себя я. Поколебавшись, достаю телефон и набираю:

Только что видела новости. Ты как?

Ответа нет.

Следующим утром мы собираемся в спешке: планы поменялись. Сегодня мы все, и Армстронги тоже, возвращаемся в город, пробыв в Чекерзе один день вместо двух. Причин никто не говорит.

В дверях появляется мама.

– Саманта, ты готова?

– Почти. – Я застегиваю чемодан и поворачиваюсь, чтобы забрать телефон, но его нет на прикроватном столике. Я проверяю сумку на случай, если уже положила его. Нет. Я нахмурилась.

– В чем дело?

– Не могу найти телефон.

– Что с ним случилось на этот раз?

– Ничего! Я точно помню, что оставляла его у кровати.

Вчера, когда я просматривала фотографии, у меня уже слипались глаза, так что я вполне могла положить телефон не на столик, а на покрывало, откуда он ночью свалился на пол. Я осмотрелась, потом заглянула под кровать.

– Поторопись, Саманта, нас уже ждут. Если телефон найдут, нам его вышлют.

Меня охватывает тревога. Не мог же телефон за ночь раствориться, но что с ним тогда случилось? Может, его кто-то взял? Я скинула на него все снимки, которые сделала за день, кто-то мог заметить и захотел их удалить.

Но это же бессмыслица – они все остались в камере.

Только вот о ней могут и не знать: решили проверить телефон, каким-то образом обойдя пароль, увидели фотографии и забрали его.

Я покачала головой.

«Не будь параноиком, Сэм», – велела я себе.

Когда мы наконец добрались домой, я тут же пошла к Аве. Открыла дверь, ожидая увидеть ее за книгой или новостями, но в комнате ее не оказалось. Я осмотрелась и поняла, что все ее вещи пропали.

Я набрала Пенни по внутреннему телефону.

– Привет. А где Ава?

– Она вчера переехала в пансион при школе.

– Уже? Я не знала.

– Вы увидитесь в школе через пару дней – обещают, что занятия начнутся в четверг.

Чудесно.

Я нашла планшет и зарядку на столе в своей комнате – два сообщения от Авы, вчера вечером и сегодня утром, с одинаковым текстом: все ли со мной в порядке?

Я написала: «Прости, что не отвечала – потеряла телефон. Все хорошо. Ничего страшного не случилось».

И тут же пришел ответ:

«Хорошо. Включи новости».

Я включила телевизор. Внизу экрана бежала надпись: «Прямой эфир, Чекерз». Что там сейчас происходит?

Я смотрю на экран и растерянно моргаю. На лужайке солдаты возводят… я не могу поверить глазам. Три помоста с веревками.

Не может быть. Мне не чудится? Виселица. На лужайке в Чекерзе?

Я пишу на планшете сообщение Аве:

«Что за ерунда?»

Ава: Кажется, ты говорила, что ничего страшного не произошло.

Я: Так и есть. Говорят, это просто хулиганы, и они даже не знали, что в доме кто-то есть. Они же совсем дети.

Ава: Повесят только тех, кто старше восемнадцати.

В прямом эфире. По телевизору.

Не верю, такого просто не может быть. Что происходит? Я не сплю?

Я: Нужно идти.

Я бегу в кабинет папы, стучу в дверь и вхожу, не дожидаясь ответа.

– Папа!

– Что случилось?

– Они… – Я задыхаюсь. – Они вешают людей. В Чекерзе!

Он откладывает ручку и кивает.

– Да.

– Но почему? Без всякого суда? Что они такого сделали?

– Их судили полевым судом. Наша главная задача – обеспечить безопасную жизнь всем детям, тебе в том числе. Поэтому послание должно быть убедительным.

– Но папа! – От изумления я не нахожу слов.

– Это не обсуждается.

– Пап, – передо мной совершенно незнакомый мужчина. Он не похож на моего отца, который всегда поступал только правильно. Неужели, он изменился? Или я просто никогда его не знала.

Не знаю, что страшнее.

– Иди, Саманта. Мне нужно работать. – Он вновь погружается в бумаге, разложенные на столе. Прогнал!

Из кабинета я выхожу, едва волоча ноги, но в комнату уже бегу. Запершись у себя, я хватаю камеру и скидываю все фотографии на планшет. Я без остановки просматриваю снимки из Чекерза.