Своенравная добыча - Светлана Казакова

Я заморгала, осмысливая то, что только что услышала. Выходит, Эрланд обречён?.. И знает об этом.

– Это какая-то наследственная болезнь? – спросила я. – Или… Это проклятие? Проклятие, наложенное на весь род! Так ведь, Бритта?

Женщина устало кивнула. Мне вспомнилось, что она рассказывала о себе, о своей тёте, которая прислуживала матери нынешнего правителя Лундсфальда. Такие вещи, как недомогания и обстоятельства смерти, от близкого круга не утаишь. Но наверняка людей, работающих в замке, обязали молчать об этом. Или они молчали по собственной воле, потому что были верны тем, кому служили.

– Но при чём тут я? – подумала вслух, вновь вспоминая то, что говорила мне тогда в шатре знахарка. Огонь, который терзает этого мужчину… Вода, что зальёт огонь…

– Может, вы родите повелителю наследника? – предположила собеседница.

– Наследника? Вот уж что ему точно от меня не нужно! – фыркнула я, покосившись туда, где стоял пузырёк со средством от возможной беременности. Пожелай Эрланд, чтобы я стала матерью его ребёнка, он не заставил бы меня пить колдовское снадобье.

Нет… Здесь дело в чём-то другом. И я намерена это выяснить.

– Отцу правителя… было очень плохо? – спросила я.

– Да, госпожа, – отозвалась Бритта. – На него сваливалось одно за другим, не в одночасье. Точно кто-то хотел, чтобы он сполна пережил и боль, и унижение, а после и вовсе рассудка лишился.

Меня передёрнуло. Кто мог проклясть весь род, да ещё так жестоко? Чем виноваты были те, кто ещё даже не появился на свет?

– Тебе известно, с чего всё началось? И когда? – спросила я. Ведь был же кто-то, кто навлёк на потомков это проклятие!

– Нет, госпожа. Если кто и знает, так только сам повелитель. Или колдун.

Она права. Ритаур, как и сам Эрланд, вполне мог знать. Вот только я сомневалась, что кто-то из них мне с готовностью об этом расскажет.

Повелитель Лундсфальда был в отъезде, так что мы с ним не виделись несколько дней. Я радовалась этой передышке – следовало многое обдумать после разговора с Бриттой, из которого я узнала о проклятии здешнего правящего рода. Увы, пока ничего нового об этом выяснить не удалось, но я не сидела без дела – теперь, когда мне разрешили покидать женские покои, осматривала замок, наблюдала за его обитателями, даже в кухню заглядывала. Я не знала, как объяснил моё пребывание здесь Эрланд, но лишних вопросов мне никто не задавал. Да и по замку я ходила не одна, а, как и в первый раз, в сопровождении приставленной ко мне служанки и охранника.

Время от времени меня навещал колдун. Он задавал странные вопросы – о моём детстве, помню ли я свою мать, не осталось ли у меня что-нибудь от неё. Я отвечала, что всё детство провела в княжеском дворце, мать почти не помню, потому что была ребёнком, когда её не стало, и мне от неё ничего не осталось. Об этом я и сама жалела, даже расспрашивала отца и Мильдану, но мне ответили, что моей матери по причине её болезни было не до того, чтобы задумываться о моём наследстве, а со своей родины она ничего не привезла. «Разве тебе чего-то не хватает?» – с укоризной спрашивала меня княгиня, возводя глаза к потолку и явно мысленно называя меня неблагодарной девчонкой, а то и как-нибудь похлеще.

Я понятия не имела, почему это интересовало Ритаура, но на мой прямой вопрос он не ответил, ловко обойдя его. Спрашивать о загадочном родовом проклятии, что лежало на Эрланде, я у колдуна пока не решилась. Не хотела подвести Бритту, которая рассказала мне о нём по секрету.

Наряд для танцев, сшитый для меня ею, ждал своей очереди. Лишний раз я в его сторону даже не смотрела, всё ещё не зная, наберусь ли смелости для того, чтобы станцевать в нём перед взором правителя Лундсфальда. И как узнать у него побольше о проклятии так, чтобы нарушившая обещание молчать о нём служанка не пострадала от гнева Эрланда? Женской мудрости в беседах с мужчинами мне не от кого было научиться, лукавить я тоже не умела. А расспросить прямо… едва ли лучший выход сейчас, если этот человек пока не доверяет мне.

Когда-то я сказала правителю, что цветок Ив-Лин никогда не приживётся на другой земле, но, вопреки этим словам, жила и дышала на чужбине, изо дня в день привыкая к суровой природе Лундсфальда, которую я наблюдала из окон замка. Жаль только, на прогулки меня не отпускали. Решение об этом мог принять только Эрланд, а его пока не было.

В день, когда он вернулся, после нескольких унылых непогожих дней выглянуло солнце. Я проснулась, нежась в долгожданных лучах. Завтрак для меня уже стоял на столике возле кровати.

О возвращении правителя мне сообщила Бритта.

– Сами к нему пойдёте али дождётесь, когда он к вам заглянет? – спросила она, помогая мне завязать верхнее платье на спине.

– Увидим, – отозвалась я, пожав плечами.

– Вы уж, госпожа, не говорите ему, о чём я вам проболталась… А то ведь и со двора прогнать может. Нрав у повелителя строгий.

– Не скажу, – отозвалась я. Если бы сам Эрланд признался… Но как навести его на разговор о проклятии?

А вечером одна из служанок заглянула и сказала, что правитель ждёт меня в своих покоях.

– Велел передать, что ждёт обещанного, – добавила она, и я поняла, что речь идёт о танце. А я-то уж было подумала, что он забыл о своём желании! Выходит, напрасно…

С помощью Бритты, которая по-прежнему считала этот наряд слишком неприличным, я переоделась в юбку, которая была короче привычных мне, открывая щиколотки, и короткий лиф – почти такой же, что в прошлом костюме. Чтобы не ходить в таком виде по замковым коридорам, поверх набросила длинную накидку. Перед тем как выйти из комнаты, вспомнила о пузырьке с колдовским зельем и проглотила залпом положенное количество капель, растворив их в воде.

Ведь одним лишь танцем могло и не ограничиться…

Уже стемнело, и мы с моими провожатыми никого не встретили. В спальню правителя, которая находилась на некотором отдалении от женских покоев, я вошла одна. Сердце трепетало, как пойманная в силки птичка, но я не смогла бы сказать, от страха или от волнения.

Эрланд уже ждал меня. Пока я осматривалась в довольно-таки просто и даже аскетично обставленной комнате, он поднялся с кресла у камина и шагнул ко мне. Его ладони скользнули по моим плечам, сминая ткань накидки, дёргая завязки. Когда та оказалась на полу, правитель отошёл на два шага, чтобы рассмотреть меня, глядя с таким жадным вниманием, что становилось неловко. Я же, наоборот, опустила глаза, зная, что он сейчас перед собой видит.

Низко сидящая юбка мягко спадает по бёдрам и заканчивается лишь чуть ниже колен. Она такая тонкая, что кажется невесомой. Лиф тоже больше обнажает, чем прячет. Взору мужчины полностью открыты мои обнажённые руки, плечи, верх груди с ложбинкой, тонкая талия и плоский живот. И пусть я никогда не могла похвастаться выдающимися формами, он не может отвести от меня взгляд, который я чувствую точно обжигающее кожу прикосновение.