Зачарованное сердце - Барбара Картленд

Питеру, видимо, трудно было с ней согласиться. Он медленно прошелся по комнате и встал рядом, но его глаза не искали встречи с ее глазами.

— Все изменилось, конечно, изменилось… Но я хочу тебя, Синни… Я люблю тебя!

— Ты в этом уверен? — спросила она. — Разве не ты меня оставил?

— Синни! Я взываю к тебе о помощи! — Питер схватил ее руки и крепко сжал их. — Помоги мне, пожалуйста, помоги!

— Но как? Ты хочешь бросить Луизу?

— Бедная Луиза! Она любит меня, она так много дала мне. Мы были счастливы. Да, я буду полностью, абсолютно честен — мы были с ней счастливы!

Синтия отдернула руки.

— Сожалею, Питер, но я тебя не понимаю. Ты же знаешь, что не может быть так, чтобы и волки были сыты и овцы целы.

Питер присел на подоконник.

— Синни, я был дураком. Я должен был здесь остаться. Должен был жениться на тебе. Мы были бы счастливы вместе, очень счастливы! Теперь я всего лишь муж очень богатой женщины. Я развлекался за ее счет, играл в казино на ее деньги, и она давала мне их щедрой рукой. Здесь, в Англии, мы называем женщин содержанками, в Америке я сам был на содержании. Ты можешь понять, что это значит?

— Да, Питер, — ответила Синтия. — Но ты не хотел ничего менять. Если бы ты остался здесь, пережил бы войну… — Она произносила слова не спеша, взвешивая их. — Если бы вернулся из Штатов после войны… Ты обнаружил бы, что жизнь здесь очень изменилась. Ни один из тех планов, которые мы с тобой строили, когда были юными, не осуществился бы. Мы вынуждены были бы продать Бетч-Вейл, тебе пришлось бы работать, и очень много! Не было бы денег на развлечения, жизнь проходила бы в тяжелых трудах, и ты вынужден был бы бороться за свое существование!

— Думаешь, я возражал бы? — тихо спросил Питер. — Если бы ты была рядом со мной? Если бы мы делали это вместе?

— Интересно, — вздохнула Синтия, — ты действительно скучал по такой жизни, Питер… по жизни в Бетч-Вейле?

— Я скучал, Синни! Ты должна мне поверить, ты должна понять! Я сделал самую ужасную ошибку в своей жизни. Я был настолько слеп, что отбросил реальность ради призрака.

— И что ты намерен предпринять? — спросила Синтия.

Питер встал и, ни слова не говоря, обнял ее. Она не оказала сопротивления, стояла неподвижно, пока он прижимал ее к своему сердцу.

Затем он очень нежно взял ее за подбородок и приподнял ее голову. Их губы встретились. Они долго стояли, прильнув друг к другу, потом Синтия робко пошевелилась.

— Синни! — Голос Питера был хриплым и настойчивым. — Я люблю тебя! О, Синни, я так тебя люблю! Ты всегда была моей… моей девочкой… моей женщиной! Я был дурак, что потерял тебя, дал тебе уйти!

Он вновь склонился к ней и начал неистово целовать ее губы, глаза, щеки, шею.

— Нет, Питер, нет!

Синтия оттолкнула его, она тяжело дышала, в ее глазах появился страх. Но ей трудно было противостоять Питеру.

— Я хочу тебя, Синни… как я хочу тебя! Ты моя, ты всегда любила меня, ты знаешь это! Ты не можешь отказать мне сейчас, когда я так хочу тебя!

— Отпусти меня, Питер, отпусти? — Синтия попыталась вырваться от него.

Она отскочила и остановилась на середине комнаты, прижав руки к груди и широко открыв глаза. Странное выражение было написано на ее лице.

Питер тоже часто дышал. Его глаза блестели, он вновь протянул к ней руки.

— Подожди, Питер, подожди! Я должна кое-что спросить у тебя. — Голос ее был резким.

— О чем еще говорить, Синни? Я хочу только целовать тебя! — почти прокричал он.

— Вдумайся, Питер, ты только что сказал, что любишь меня. И теперь просишь меня стать твоей любовницей?

Питер удивленно уставился на нее:

— Дорогая, зачем называть таким грубым словом то, что должно стать для нас прекрасным и восхитительным?

— А Луиза? — настаивала Синтия. — Как ты намерен поступить с Луизой? Рассказать ей, что хочешь другую женщину, женщину, которую когда-то бросил ради нее?

— Оставь Луизу в покое, — ответил Питер. — Давай лучше поговорим о нас. О, моя дорогая, послушай меня!

Синтия смотрела на Питера со странным выражением. Она сильно побледнела, но больше уже не дрожала, и кровь больше не стучала так бешено в висках.

— Послушай, Питер, — твердо сказала она, — я прекрасно поняла, что ты говорил. И поняла, какой ты есть на самом деле, и теперь презираю тебя. Я потратила годы своей жизни на любовь к тебе. Теперь я об этом жалею. Я тоже была дурой, потому что только сейчас поняла, что совсем тебя не любила! Я любила другого мужчину, того мужчину, которым ты был когда-то, но теперь этого мужчины не существует. Прощай, Питер! Надеюсь, я больше никогда тебя не увижу!

Она повернулась к двери, но, прежде чем достигла ее, Питер оказался рядом.

— Синни! — умоляюще воскликнул он. — Ты не можешь вот так уйти! Я пытался объяснить свои чувства! Дорогая, дай мне доказать тебе, что я по-прежнему тебя люблю!

Он вновь заключил ее в объятия, но Синтия решительно оттолкнула его.

— Не смей прикасаться ко мне! — воскликнула она. — Иди прочь! Оставь мой дом! — Она схватилась за ручку двери. — Уходи, Питер! Возвращайся к своей Луизе!

Его протянутые руки не смогли удержать ее. Синтия услышала, как треснул рукав платья, когда она вывернулась, освобождаясь. Взлетев по лестнице наверх, она бросилась в свою спальню и, захлопнув дверь, повернула ключ в замке.

Затем кинулась лицом вниз на кровать и громко зарыдала.

Синтия упаковывала чемодан, когда в комнату вошла Грейс.

— Простите, мисс… — Служанка замолчала. — Вы же не уезжаете?

Синтия посмотрела на женщину, ее лицо было бледным, с темными кругами под глазами.

— Да, я уезжаю в Лондон.

— О, мисс! — В голосе Грейс были упрек и испуг.

На мгновение старушка заколебалась, размышляя, осмелится ли она высказать то, что у нее на уме, затем решилась: — Я сожалею, мисс, ужасно сожалею! Я боялась, что так и случится.

Синтия подняла на нее глаза и отбросила прядь волос, упавших на лоб.

— Что вы имеете в виду, Грейс?

— Мистера Питера, мисс! Он один раз обидел вас и теперь вновь причинил вам боль! Я чуть не закричала, когда увидела его этим утром на пороге. Мне следовало бы закрыть дверь у него перед носом и сказать, чтобы он убирался!

— Вы не должны думать, что я уезжаю из-за мистера Питера, — сказала Синтия, но, говоря это, она понимала, что глупо лгать Грейс.

Оторвавшись от чемодана, она выпрямилась, и, подойдя к туалетному столику, уставилась на свое отражение в большом, оправленном в позолоченную раму зеркале.