Рабыня моды - Ребекка Кэмпбелл

— Сука! — Я сказала это без особой злости. Думаю, о Саки я была не лучшего мнения, чем о Пенни.

— Послушай, Кэти, — произнес Хью, отведя наконец взгляд от рисунка на ковре. — Ты ведь знаешь правила, ты попробовала поймать удачу, но проиграла. Не нужно винить в этом Пенни. Я всегда считал тебя замечательной девушкой, да и сейчас желаю тебе успехов. Но ты должна понять, мы… они вынуждены расстаться с тобой.

Вот и все. Без поддержки Хью я теряла все. И вот оно свершилось. Бац — нет квартиры, бац — нет любовника, бац — нет работы, бац — нет ничего!

— Мы собрали твои вещи, — произнесла Пенни, показывая на коробку под моим столом. Только сейчас я заметила, что он пуст. Из коробки торчал красный пенал из, пушистого материала — подарок Вероники. Я хранила его в качестве напоминания о том, как многого достигла.

— Когда я должна выехать из квартиры? — спросила я. Это означало, что я признала поражение.

—Я уже вызвала такси, чтобы погрузить вещи, пока ты здесь.

— Но это невозможно! Вы не должны так поступать! Какие именно вещи? Как все, что у меня есть, уместится в такси?

— Кэти, ты ведь не собиралась забирать ничего из обстановки, правда? Я прекрасно понимаю — все было куплено на деньги Людо. И хорошо помню, что ты приехала на такси. Как пришла, так и уйдешь.

— Вы просто не можете поступить так! — Я сопротивлялась до последнего, и в эту фразу я уместила все мои потери, так же как мои вещи Пенни уложила в такси.

— Нет, Кэти, можем. Ты жила в придуманном мире, думала, что стала одной из нас — людей, которые что- то значат. Что ж, видимо, тебе это не удалось. Мы просто позволили тебе притворяться некоторое время. А теперь пришло время стать самой собой.

Вдруг меня посетило одно из моих легкомысленных видений, которое вы, если сочтете нужным, вполне можете отнести к фантазиям. Хью, Кавафи и Пенни больше не были реальными людьми, в моих глазах они трансформировались в фигуры-символы. Хью происходил из финансовых кругов Лондона — биржевой маклер, или трейдер, или торговец облигациями (я никогда не понимала разницы); Кавафи — владелец фабрики, а Пенни, можно сказать, предприниматель. Это был капитализм во всем его великолепии — финансы, коммерция, средства производства — все восстали против меня. Меня официально уничтожала система! Ну что ж, на самом деле Хью не был очень уж крутым, фабрика Кавафи приносила такой ничтожный доход, что его едва хватало на выплаты по кредиту за полдома в районе Хит- чин. Что касается Пенни, ее качества предпринимателя можно квалифицировать как зарождающееся слабоумие. Хотя, с другой стороны, неудачи в делах не остановили Страшилу, Железного дровосека и Трусливого льва. Думаю, Людо понравилась бы эта мысль. Хотя, конечно, я никогда больше не увижу его.

— И что, по вашему мнению, мне теперь делать?

— Кэти, ты же умная девочка, что-нибудь придумаешь!

Затем Пенни, Хью и Кавафи всем своим видом начали демонстрировать, что совещание закончено — зашуршали бумагами, завздыхали и обменялись сдержанными поцелуями. Хью любезно поднял мою коробку и проводил меня вниз. Когда мы спустились на один пролет, он повернулся и сказал:

— Я подумал, что месячное жалованье — немного маловато, поэтому решил увеличить сумму до трех. Никому не рассказывай: Пенни взовьется от ярости, если узнает.

Слезы катились по моим щекам, но я не всхлипывала. Значит, можно было считать, что я не плакала.

Мы вышли на улицу, Хью потянулся за бумажником и дал мне еще двадцать фунтов.

— Лучше возьми сейчас такси, чтобы добраться до дома, — сказал он.

Не помню, поблагодарила ли я его. Если да, то я совсем не хотела этого делать.

Я ехала в такси по навевающим депрессию воскресным улицам. Небо нахмурилось и казалось настолько низким, что об него можно зацепиться макушкой. Мне в голову пришло выражение: трогательная ошибка. Наверное, я произнесла его вслух, потому что водитель переспросил меня, но я лишь пожала плечами.

К тому моменту, как мы подъехали к Камдену, я начала постепенно выходить из состояния инерции и нездоровой отстраненности и почувствовала зарождение былого огня в душе. По крайней мере семь великолепных аргументов пришли мне в голову, и я скривилась и заскрежетала зубами оттого, что так легко сдалась. Обладай я даром предвидения, мне удалось бы справиться с ними. Может, я не спасла бы свою жизнь, но изрядно потрепала бы им нервы. А теперь я чувствовала, что они жалели меня. Больше никогда в жизни не допущу такого!

Такси остановилось напротив дома рядом с другой машиной. Я не оставила водителю чаевых — теперь мне нужно было считать каждое пенни.

— Вы меня ждете? — спросила я.

— А это вы — мисс Касл?

— Угу.

— Тогда вас.

— У вас включен счетчик?

— Не волнуйся, дорогуша. Твой парень все оплатил.

Я заглянула в машину. Она была почти до крыши заполнена чемоданами и набитыми чем-то черными пакетами для мусора. Оставалось лишь место для меня и для коробки.

Но сначала я собиралась проверить квартиру. Мне нужно было убедиться, что там не осталось моих вещей. Ключ поворачивался в замке, но дверь не открывалась. Я толкнула ее плечом — ничего. И вдруг я заметила, что, помимо старого, на двери появился еще один замок. У меня хватило хладнокровия, чтобы оценить практичность Пенни. Зачем лишние расходы по замене замка, если можно просто врезать новый? Я не смогу попасть внутрь, и квартира будет в безопасности. Мое сердце покрылось еще одним слоем льда и стало еще чуть тверже.

Возвращаясь к машине, я вдруг остановилась и подняла с земли камень. Особо не задумываясь, я просто обернулась и, как хулиган подросток, запустила им в окно. Жаль, но я не попала ни в дом, ни в окно, лишь отбила кусок штукатурки на соседнем здании. Мне стоило быть прилежнее на уроках физкультуры!

Я забралась в такси и увидела, что к выпирающему, как пивное брюхо, боку черного пакета приклеен конверт. Я узнала почерк Людо. Но открыть его я не успела, потому что водитель уже опустил перегородку и спросил, куда ехать. В душе я всегда знала, что отвечу, если прозвучит подобный вопрос, и вот он прозвучал. Ответ был известен, но мне было страшно осознать его смысл.

— Толлингтон-роуд.

— Это в Финсбери-Парк? За Страуд-Грин?

— Угу.

Там жила Вероника.

Машина тронулась, и я прочла записку.

Вот что в ней было:

«Кэти!

Прошлой ночью, когда я вернулся, позвонила мама. Она рассказала мне о тебе и этом Каллагене. Если бы не история с французом, я не поверил бы ей. Но и во француза я бы не поверил, не будь Каллагена.

Кэти, почему ты сделала это? Я так сильно любил тебя, и мы могли быть счастливы. Это потому, что я не был достаточно крут, или дело в сексе? Единственное, о чем я думаю, — ты вместе с ними. Я бился головой о стену, чтобы избавиться от этого наваждения, но безрезультатно. Вот почему я больше не увижу тебя. Мне нужно попытаться все забыть, или я сойду с ума.