Девственница - Амира Ангелос

— Тсс… Больно?

— Немножко.

— Доверяй мне, детка. Станет лучше.

Просунув руку меж нашими телами Тагир находит клитор, начинает ласкать, двигаясь осторожно, постепенно делая толчки более глубокими. Постепенно и правда становится полегче. А потом и вовсе, что-то происходит, пальцы Тагира гладят место, которое словно искры из меня высекает. Так хорошо… невероятно просто. А боль от его размера, от того что переполняет меня, будто до самого сердца достает членом, только усиливает наслаждение. Обвиваю его бедра ногами, прижимаюсь, издаю бесстыдные стоны, которые уже не могу контролировать. Толчки все сильнее, и я встречаю из с упоением. Отдаваясь полностью во власть этого мужчины. Млея от одного осознания этого.

Приподняв мои колени, Тагир начинает врываться в меня резкими и быстрыми толчками. Они отдаются во мне сладкой болью и раздирающим на части удовольствием. Он толкается мощно, до упора, и я теряюсь в сумасшедшем водовороте, тону, захлебываюсь. С каждым его проникновением с губ срывается стон. Невыносимо. Порочно. Сладко.

Взрыв накрывает меня совершенно неожиданно. Безжалостно. Судорога скручивает тело, спазмы прошивают насквозь, до кончиков пальцев. Сильные толчки Тагира продляют этот невероятный взрыв. Последний удар, Тагир хрипло выдыхает, его лицо искажено… и прекрасно. Наступает тишина. Тагир выходит из меня, ложится рядом. Его глаза закрыты.

Мне почему-то отчаянно грустно. Хочется хоть какой-то ласки, знака. Проявления нежности. Хоть какого-то чувства. Ощущаю себя бесконечно одинокой и никому не нужной. Оглядываюсь в поисках своей одежды. Осторожно приподнимаюсь, спускаю ногу с постели…

— Ты куда собралась, Вилена?

Почему его голос звучит так холодно? После всего что мы сейчас пережили… Но конечно, я не буду спрашивать его об этом.

— Мне нужно к Насте.

— Она может проснуться?

— Да… Я переживаю…

На самом деле, Настя спит очень крепко. А Варвара наоборот, очень чутко, и обязательно придет к малышке. Не знаю, зачем я лгу…

— Хорошо.

Я думала, он остановит меня. Сейчас мне еще хуже. Хожу по комнате, собирая свою одежду. Быстро натягиваю платье на голое тело и выскальзываю за дверь. Медлить — значило бы унизить себя еще больше…



Захлопнув за собой дверь своей комнаты, падаю на кровать, сворачиваюсь на постели клубком. Меня знобит. Какая же я идиотка! На что я рассчитывала? Что Тагир побежит за мной? Ну да, конечно, размечталась… Знала ведь, что нельзя строить воздушные замки! Должна скрывать от Тагира, как меня тянет к нему…

А вместо этого отдалась бездумно…

Погода вторила моему ужасному настроению, за окном бушевала гроза. Я закуталась в одеяло с головой. Самое тяжелое, что я не умею плакать. Когда умер Павел я столько плакала, что с тех пор у меня нет больше слез… Или, возможно, подсознательно считала, что это лицемерие. Ведь этой ночью Валиев не сделал со мной ничего из того, что я не желала сама… Случилось то, чего больше всего опасалась: в сердце снова зажглась любовь к Тагиру…

Утром меня разбудила Варвара, Настя опять уже проснулась и была накормлена завтраком, а я начала себя корить — да что ж за мать такая, дрыхнет и даже не слышит, как ребенка забирают из комнаты.

— Деточка, тебя Тагир Исаевич просит через час быть готовой. Куда-то поехать с тобой хочет. Еще он особо отметил, чтобы ты обязательно позавтракала. Так что давай, не подводи меня, вставай, умывайся, — хлопочет, собирая игрушки, разбросанные по комнате.

— Я сама соберу, не надо…

— Говорю же, нет у тебя времени. Поторопись, Вилена. Ух, такой строгий мужчина, я аж трепещу перед ним, — продолжает свою речь баб Варя. — Ты бы с ним как-то понежнее была, что ли…

— Что? Ты о чем?

— Ну ты прям шарахаешься от него. Другая бы наоборот, всячески на глаза попадаться старалась. Эх, ребенок ты еще, куда только Настю родила…

— Настя не моя дочь, — вздыхаю. Пришло время сказать правду. Варвара выпучивает глаза.

— А чья? Ох, не подумала я, ну конечно. Павлика она, да? Бедный парень, хоть частичку после себя оставил.

Вздрагиваю, мотаю головой.

— Ты извини меня, что завела такой разговор, не со зла я… Да еще с утра, дурья моя голова…

— Все нормально, я пойду одеваться. Я потом все расскажу, хорошо? Не обижайся, но сейчас и правда времени нет на это.

— Ну конечно, я понимаю. Собирайся. Оденься покрасивее, щеки подрумянь, а то бледная.

— Хорошо, обязательно.

На самом деле я не собираюсь заниматься макияжем, считаю, что это совершенно ни к чему. Да и завтракать тоже не планирую — потому что мне кусок в горло точно не полезет. Я безумно нервничаю. Потому что эта поездка… от нее зависит вся моя дальнейшая жизнь. Боюсь поверить, что еще пара часов и Настя станет официально моим ребенком. Не нужно будет убегать, прятаться, бояться. Собирать деньги, испытывать постоянное отчаяние. За одно это можно влюбиться в мужчину, правда же? Тагир… он делает для меня то, за что всегда, всю жизнь буду ему благодарна.

— Ты за что-то сердишься, Вилена? — спрашивает Валиев, когда сажусь в его машину и мы едем приблизительно минут пятнадцать.

— С чего ты взял?

— Такое ощущение. Обычно интуиция меня не подводит. Поговорим о прошлой ночи?

— Извини… Я сейчас целиком на Насте сосредоточена, — бормочу торопливо, нисколько не имея желания обсуждать прошлую ночь.

— Все будет хорошо, не волнуйся. Это быстро, подпишешь документы. Я мог привезти этих людей в дом Маргариты, но адвокаты настаивали на правилах. На том, чтобы все прошло на нейтральной территории.

— Думаешь, они могут передумать?

— Никто не может дать гарантии, что придет человеку в голову спустя время. Не хочется? чтобы они узнали адрес. Кто знает, сколько ты здесь пробудешь, — говорит Валиев задумчиво.

— Я не планирую долго стеснять…

— Ты не стесняешь, Вилена. Дело не в этом, не принимай мои слова сразу в штыки. У меня нет цели тебя задеть, наоборот, я искренне считаю, что дом Маргариты тебе подойдет, У тебя нет больше родственников, а она отзывчивая женщина. Тоже одинокая, ей нужно о ком-нибудь заботиться… Ну и я… всегда буду знать, как ты. Навещать тебя.

— Предлагаешь стать твоей постоянной любовницей? — спрашиваю с горечью. Конечно, я сразу знала, что ничего большего Тагир мне предложить не может… Но как же горько это слышать. — Давай закончим этот разговор, мне сейчас не до судьбоносных решений.

— Хорошо.

До конца поездки мы оба больше не проронили ни слова. Встреча с родителями Насти, как и обещал Тагир прошла спокойно. Были адвокаты, которые больше к этим двум, решившим продать свое дитя обращались. Разумеется, про деньги речи не шло. Мне сделали документы, якобы я родная мать девочки и родила ее… Настоящая же мать, тряслась, как деньги увидеть хотела. Противно было наблюдать все это.