«Летучий голландец» Третьего рейха. История рейдера «Атлантис». 1940-1941 - А. Селлвуд

На мостике был установлен пулемет, нацеленный на носовую часть судна, где за ограждением из колючей проволоки содержались пленные. Когда охранник призвал гомонящую толпу из трех сотен человек к молчанию, Денель сказал:

– Джентльмены, я бы хотел вам кое-что продемонстрировать. – Он махнул рукой, и тишину разорвала длинная пулеметная очередь. Пули, влетая в воду, поднимали фонтанчики брызг.

Оказалась ли «демонстрация» эффективной? Некоторые члены призовой команды, глядя на спокойные лица пленных, сомневались в этом. Но, как говорится, наше дело намекнуть, а уж их дело – понять этот намек или нет.

В первую очередь пассажирам «Дурмитора» доставлял беспокойство его груз.

Соль. Они возненавидели название этого продукта, его запах, вкус и больше всего – ощущение соли на ощупь.

Единственные помещения, пригодные для содержания европейцев, находились в первом и втором трюмах. Они были освобождены следующим образом: находящаяся там соль сбрасывалась за борт до тех пор, пока не образовывалось пространство, достаточное для того, чтобы сто человек могло лечь и вытянуться во весь рост.

Соль. Из нее были сделаны кровати, на которых они лежали, остававшиеся каменно твердыми, как бы усердно пленные ни работали лопатами, чтобы их смягчить. Кроме того, они были холодными, причем от холода не спасал даже брезент, выданный людям вместо матрасов. Сон на такой «постели» приносил не отдых, а ломоту во всем теле, но ничего поделать было невозможно.

Соль. От нее на коже появлялись раздражения и воспалялись порезы. Она пропитывала одежду и забивала ноздри.

Соль. А под ней великое множество нор – город паразитов. Это место обитания крыс, тощих злых крыс, которые выползают по ночам и бегают по лицам людей, а когда наглеют, начинают обкусывать ороговевшую кожу на ногах.

Да, соль была самым страшным врагом. Во всяком случае, так казалось пленным в первые дни путешествия. Но для того чтобы «Дурмитор» получил титул «адского судна», понадобилось нечто больше, чем простой дискомфорт. Настоящий дьявол жил в бункерах судна, дьявол, превративший скудную диету в голодовку, дьявол, растянувший пятнадцать дней ожидаемых неприятностей в двадцать девять суток сущего ада.

Кто-то проворачивал свои личные делишки в начале рейса «Дурмитора». Кто-то смошенничал со снабжением углем. Его оказалось катастрофически мало.

Новость произвела на Денеля впечатление боксерского удара в челюсть. Когда судно отправлялось в рейс, по документам значилось, что на нем имеется минимальный запас угля, необходимый, чтобы добраться до Могадишо. Минимум плюс небольшой резерв. Но все оказалось совсем не так. Весь запас подошел к концу. О резерве и речи не было. Цифры, представленные югославским механиком, оказались безнадежно ошибочными. Денель с ужасом понял, что у «Дурмитора» почти нет шансов добраться до берега.

Рацион питания был достаточно скуден даже для расчетного периода времени. Из соображений экономии мы снабдили призовую команду продовольствием, исходя из более низких норм, чем существовали на «Атлантисе». Нам приходилось думать о будущем, и это решение, казавшееся вполне разумным на момент его принятия, как выяснилось, имело далеко идущие последствия. Чем больше Денель экономил топливо, тем дольше «Дурмитору» предстояло провести в море, а чем длиннее путешествие, тем ниже рацион.

Думая о безрадостных перспективах, Денель мрачно хмурился. Рейс будет намного длиннее, чем первоначально планировалось, и вероятность благополучного прибытия представляется, мягко говоря, весьма сомнительной. Но в одном сомневаться не приходилось. Он был патриотом и верил в правоту дела, за которое боролся. Он решил во что бы то ни стало выполнить свой долг, как бы ни были тяжелы последствия.

И приказал снизить скорость до 5,5 узла.

Когда «Дурмитор» ушел, прогноз погоды обещал сильные дожди. Прошло семь дней, но ни одного дождя так и не было. На «адском судне», все больше и больше раскаляющемся под тропическим солнцем, быстро истощались запасы воды.

Денель отдал приказ: одна чашка на человека в день.

Отчаявшиеся от жары люди стали цедить из паропроводов теплую ржавую воду, открывая дорогу кишечным инфекциям. Охранники не препятствовали. Их было слишком мало, чтобы активно вмешиваться в повседневную жизнь пленных, а когда назрел кризис, перед ними стояла только одна главная задача – не допустить бунта.

Наконец пришли долгожданные дожди, и люди высыпали на палубу, подставляя благословенной прохладной влаге свои растрескавшиеся губы и измученные тела. Они собирали драгоценные капли во все емкости, которые только могли найти. Но дождь, к сожалению, принес с собой не только облегчение. В некотором смысле он оказался еще худшим кошмаром. Вода, просочившись в трюмы, превратила доселе твердую соляную поверхность в жидкую грязь, знакомя тех, кто не мог сделать для себя гамак, с ужасами ревматизма и гноящихся язв.

Шли дни, и среди пленных стали распространяться слухи. Немецкая команда жирует, питается беконом, кофе и свежими фруктами. Денель лично принял депутацию пленных и пригласил их проверить склад продовольствия. Деликатесов там не оказалось, но ненависть продолжала усиливаться. Люди роптали, глядя на блестящие в лучах солнца пулеметы, а вид стоящего на мостике офицера в белой фуражке стал для них живым олицетворением причин их несчастий и страданий, воплощением всего, что они ненавидели и против чего боролись.

11 ноября и англичане, и немцы приняли участие в поминовении жертв Первой мировой войны. Денель произнес короткую речь. Винтовочный выстрел дал начало двухминутному молчанию, другой выстрел его завершил.

После этого жизнь, вернее, существование продолжилось своим чередом. Судно шло по экваториальной штилевой полосе со скоростью 3 узла. Морская поверхность была спокойной, словно стекло, вода, казалось, прилипала к днищу.

Маклеод, второй помощник с «Кеммендайна», за время пребывания в плену смастеривший секстан, вел наблюдения и расчеты, которые показали: «Дурмитор» не идет на Мадагаскар, чтобы высадить их на нейтральной территории, а направляется в Сомали.

Правду о курсе «Дурмитора», так же как и о катастрофической нехватке топлива, больше скрывать было невозможно. На судне распространилось зловоние, во всех помещениях царил удушливый смрад горящей краски, вызывая у измученных людей приступы тошноты. Сначала пленные решили, что судно горит, но потом поняли: это очередной продукт изобретательности Денеля. Когда в бункерах осталась только угольная пыль, он стал изготовлять топливные брикеты из пепла и краски.

Денель делал все от него зависящее. Куски брезента были связаны вместе и размещены на салинге, в попытке использовать силу ветра. Вся судовая мебель отправилась в топку. «Дурмитор» медленно продвигался вперед. Встревоженный, вспотевший лейтенант, совсем не похожий на неизменно аккуратного Денеля, в какой-то момент даже поверил, что приз все-таки доберется до Могадишо.

Но неудачи преследовали злосчастное судно. Из перехваченного радиосообщения стало очевидно, что британские крейсера обстреливают город. Убежище следовало искать где-нибудь в другом месте.