Грозовая вспышка - Кэрол Финч

Боже, да она совсем потеряла голову, решил Кейл. В ее глазах горел синий огонь, а ее грудь ходила ходуном от тяжелого дыхания. Две нижние пуговицы ее узкой рубашки расстегнулись, показывая живот. Щеки Мики разгорелись так сильно, что стали напоминать цветом ее губы. Тусклый свет костра хорошо обрисовывал ее фигуру, напоминая Кейлу о том, что он видел вчера у озера Блю-Лейк.

Кейл посмотрел на злую складку на лбу Мики и ответил на ее взгляд беззаботной улыбкой.

– Сажи еще, что ты ненавидела меня целую вечность. – Ее яростная тирада на него не подействовала.

– И это тоже! – прошипела Мики.

Ей захотелось ударить его – но она уже делала это прежде, и Кейл дал ей сдачи. Это было очень больно.

– Я хочу получить Санданса обратно... и сейчас! – крикнула она ему в лицо, словно перед ней стоял глухой.

Кейл безразлично пожал плечами:

– Прекрасно, Ки.

Его спокойное согласие мигом лишило ее парус ветра. Несколько мгновений Мики смотрела на него с молчаливым изумлением.

– Как это? Мне надо было только попросить?

Кейл кивнул. Мики в недоумении повернулась, чтобы забрать лошадь из загона, но тут Кейл схватил ее за руку.

– Я сказал, что ты можешь ее забрать. Но еще не сказал, за какую цену.

– И что ты от меня хочешь? – подозрением спросила она.

– А, что у тебя есть? – На его резко очерченном лице появилась дьявольская улыбка, а серебристые глаза заблестели.

– Шестьсот пятьдесят долларов, – выдохнула Мики и зло сжала зубы.

– Жаль, – с насмешливым сочувствием вздохнул Кейл. – Я думал, восемьсот...

Видя, что она готова упасть на землю, Кейл широко улыбнулся.

– Сколько Санданс стоит для тебя, мегера? – продолжал безжалостно издеваться он. – Если у тебя сейчас трудности с наличными, мы могли бы найти что-нибудь на замену.

Глаза Мики гневно сузились. Его взгляд пробежал по ее роскошной фигуре, не пропустив ни одной интересной детали.

– К примеру... – горько предположила она.

– Тебя, Ки, – просто произнес он. – На все ночи, как только я пожелаю заняться с тобой любовью...

Ему захотелось взять этого красивого эльфа в свои руки; он испытывал незнакомое прежде желание обнять эту девушку, чтобы защитить ее от неприятностей и тех разочарований, в которые она неизбежно попадет. И это чувство определенно не имело ничего общего с желанием утереть нос Моргану Хагерти!

Она была в ярости.

– Ты, бессовестный сукин...

Он поспешно дотронулся пальцем до ее губ, чтобы ее заглушить.

– Ты меня уже так называла. Постарайся изобрести что-нибудь новое и не такое вульгарное. Просторечие тебе не идет, – насмешливо поддразнил он.

Нет, просто так ударить этого человека было бы для него слишком легко, решила Мики. Его надо опустить в яму с крысами и змеями.

– Достойных тебя, Кейл Броулин, слов еще не изобрели.

Он сильнее сжал кисть ее руки и, не обращая внимания на сопротивление, привлек ее к себе.

– В моей постели, Ки, без этой борьбы... так, как в первый раз, когда ты отдалась мне...

Ее тело предательски задрожало, коснувшись твердой, как камень, плоти. Исходящий от него мужской запах заглушил все ее органы чувств, кроме обоняния. Как она может ненавидеть этого человека и вместе с тем так сильно реагировать на его искушающее тело?

– Я тогда была дурой. И буду полной дурой, если тебе уступлю.

– Даже ради Санданса? – Он поднял бровь и медленно наклонил к ней губы.

– Санданс меня поймет. – Она с трудом проглотила возникший в горле комок. – Я не опущусь так низко...

Его теплый, влажный рот коснулся ее губ, умело разрушая ее сопротивление. Его губы мучили и возбуждали ее, заставляя слабеть колени.

– Почему бы и нет, Ки? Потому что ты знаешь, что должно случиться, когда мы займемся любовью? – хрипло произнес он. – Потому что ты знаешь, что будешь наслаждаться моими прикосновениями, а ты не хочешь в этом признаваться даже себе?

– Я ненавижу тебя! – вскричала Мики, пытаясь высвободиться.

– Ты уже говорила мне это. Не нужно повторять...

Его рот полностью накрыл ее, лишая дыхания. Его руки обхватили ее талию. Мики таяла от его прикосновений. У нее на глазах выступили слезы от сознания собственного бессилия, но она, быстро моргая, смогла с ними справиться. Этот отвратительный повеса сумел воспользоваться ее беззащитностью.

Неужели ей придется нести на себе еще один крест? Неужели она будет всю жизнь вспоминать, как не смогла справиться с желаниями плоти и с влечением к человеку, который не испытывал к ней ничего, кроме животной похоти? Кейл знал, что действует на нее магнетически. Он играл на ее чувственности, чтобы сломить ее дух и утвердить свое мужское превосходство. Черт бы его побрал, его сердце сделано из гранита, и оно не знает сострадания. Он видит в ней вызов – и ничего больше. Для него она что-то вроде мустанга, на которого надо накинуть лассо и повалить на землю, чтобы потом обернуть вокруг его ног веревку.

Когда его руки соскользнули к ее ногам и оторвали ее от земли, Мики не могла найти в себе сил для протеста. Она приносит эту жертву для того, чтобы вернуть коня, сказала она себе. Но глубоко в душе Мики знала, что это не вся правда. Она презирала Кейла за то, что тот забрал коня, понимая, как много тот для нее значит и как сильно она зависит от его резвости на гонках за землей. Тем не менее когда Кейл касался ее или когда она глядела в его глубокие серебристые глаза, Мики чувствовала то же совершенно необъяснимое желание, которое испытала вчера.

Когда Кейл опустил ее на землю около своей койки, он увидел на ее безупречно красивом лице самые разные, сменяющие друг друга противоречивые чувства. Мики хотела ненавидеть его – его тело, душу, голову, но она, так же как и он, была захвачена чем-то могучим, что лишало ее действия всякой логики. Они могли ругаться, осыпать друг друга оскорблениями, но, как только тела их соприкасались, гордость и негодование забывались, оставляя место лишь страсти, что испытывали оба.

Кейл с удивлением отметил, что его пальцы дрожат. Такого с ним не было даже тогда, когда ему угрожал смертью Морган Хагерти. Кейл никак не мог расстегнуть пуговицы рубашки Мики. Это было подобно медленной добыче бесценного сокровища, столь хрупкого, что оно могло разрушиться от одного неловкого движения.

Когда платье, наконец, упало, голодный взгляд Кейла прошелся по алебастровой коже и высоко вздымающейся груди. Это тело было столь совершенным, столь изысканным, что его загорелые мозолистые руки казались на его фоне совершенно неуместными.

Глядя, как она реагирует на его осторожные прикосновения, он сам ощутил бурно растущую страсть, всепожирающее желание не испытанных ранее ощущений. Он-то думал, что пережил с этой девушкой самое сильное из возможных наслаждений и что больше ничего подобного не сможет повториться. Теперь понял, что ошибся. Их предыдущая встреча была только пробным камнем. Чувства предыдущего дня были слишком просты, сейчас же он испытывал к этой девушке нечто большее. Это было не просто плотское желание. Ему казалось, что Мики захватила часть его сердца. И он хотел вновь обрести свою целостность.