Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II - Жоубао Бучи Жоу

Он подумал, что несмотря на то, что Сюэ Мэну уже больше двадцати лет, порой его мысли бывают такими же наивными и простыми, как у ребенка. «Как ребенок» было очень точным описанием для Сюэ Мэна, потому что наиболее очевидными чертами ребенка являлись чистосердечие, простота и прямолинейность. Но одновременно это значило, что его брат так и не вырос, оставшись незрелым и безрассудным.

Но если говорить о видении Мо Жаня, то он считал, что, прожив двадцать лет, продолжать смотреть на этот суетный мир чистыми детскими глазами — это настоящее чудо.

Глядя на стоявшее перед ним «чудо», он с горькой улыбкой спросил:

— Откуда же взялось так много обид?

— Духовная школа Жуфэн вытряхнула на свет божий слишком много грязных тайн Верхнего Царства…

— Но эту встряску устроил Сюй Шуанлинь, так какая тут связь с Наньгун Сы? Более того, разве Наньгун Сы не пострадал больше всех от обнародования всех этих тайн? Этот парень узнал, что его мать свел в могилу его собственный отец, так что, выходит, он не только не зачинщик всего этого, а пострадавший, одна из главных жертв.

Сюэ Мэн открыл рот, словно желая что-то возразить. Мо Жань сделал паузу, ожидая, что он скажет, но в результате Сюэ Мэн, постояв с открытым ртом, обиженно его захлопнул.

Ему нечего было сказать.

Спустя какое-то время он с явной неохотой спросил:

— Тогда просто скажи, что ты думаешь. Почему?

— Во-первых, просто посмотри на эту толпу, — ответил Мо Жань. — События в Духовной школе Жуфэн — дело прошлое, и всю эту честную компанию уже не будоражат, а третировать попавшего в беду наследника влиятельной семьи куда веселее, чем пинать какого-нибудь не знавшего хорошей жизни нищеброда.

С тем же отношением в прошлой жизни столкнулся и сам Сюэ Мэн. Низверженный Маленький Феникс, сколько унижений он стерпел в те дни?

Сюэ Мэн не мог этого знать, но Мо Жаню-то это было хорошо известно…

Опасаясь гнева Наступающего на бессмертных Императора, ни одна из духовных школ не захотела приютить его и уж тем более сотрудничать с ним. Но Сюэ Мэн упорно продолжал путешествовать по всему миру, умоляя глав больших и малых духовных школ объединиться и свергнуть тиранию Мо Вэйюя, пока его сумасшествие не стало причиной еще более безумных деяний.

Конечно, это было в первые годы царствования Мо Жаня.

Девять лет Сюэ Мэн скитался по миру в поисках сторонников, но никто не хотел его слушать. В конце концов, единственным орденом, который пусть и неохотно, но все же согласился дать ему пристанище, стал Дворец Тасюэ с горы Куньлунь, и только Мэй Ханьсюэ оказался готов приложить все силы, чтобы помочь ему.

Мо Жань был счастлив, что в этой жизни Сюэ Мэну не пришлось вновь пройти через подобное унижение.

Пребывавший в неведении Сюэ Мэн спросил:

— Тогда что во-вторых?

— Во-вторых, так они могут почувствовать себя вершителями высшей справедливости.

— В каком смысле?

— Ты знаешь, что потомки богов из Цитадели Тяньинь делают с опасными преступниками?

— Подвешивают на три дня и три ночи и оставляют на потеху толпе, — без прежней уверенности ответил Сюэ Мэн. — Почему ты спрашиваешь меня об этом? Разве в прошлом ты не видел это своими глазами? В то время, когда ты только появился на Пике Сышэн, как раз был вынесен приговор опасной преступнице, и папа, отправившись на публичное разбирательство этого дела, взял нас с собой. Помню, когда ты смотрел на казнь, то выглядел таким храбрецом, но позже от нервного потрясения у тебя начался жар и потом лихорадило еще несколько дней…

Мо Жань нервно рассмеялся и после длительной паузы признался:

— Неудивительно, я ведь тогда впервые увидел, как вырезают духовное ядро.

— Тебе-то чего бояться? Никто не собирается вырезать твое духовное ядро.

— Все может быть, — ответил Мо Жань.

Сюэ Мэн в изумлении поднял руку, чтобы пощупать лоб Мо Жаня:

— Жара вроде нет, тогда что за бред ты несешь?

— Однажды мне приснился сон, как какой-то человек вонзил меч мне в грудь под наклоном в несколько сантиметров, а затем, подцепив сердце, разрушил мое духовное ядро.

— … — Сюэ Мэн на минуту онемел. Придя в себя, он махнул рукой и заявил, — да ладно тебе, пусть ты и бесишь меня, но, как ни крути, ты все-таки мой старший двоюродный брат. Кто бы ни захотел вырезать твое духовное ядро, сначала ему придется иметь дело со мной.

Мо Жань улыбнулся, было неясно, о чем он думает, лишь в бездонных черных глазах, то ярко вспыхивали яркие искры, то набегала тень.

Зачем он вообще решил в разговоре с Сюэ Мэном упомянуть о том прошлом деле в Цитадели Тяньинь?

Может быть, для Сюэ Мэна это был незначительный эпизод, быстро стершийся из его памяти, но в душе Мо Жаня увиденное оставило очень яркий неизгладимый след.

Он до сих пор так и не смог забыть то судебное разбирательство. Подсудимой была совсем юная девушка, на вид около двадцати лет.

На площади перед Цитаделью Тяньинь собралась толпа зевак. Мужчины и женщины, старики и дети, заклинатели и миряне, — там были представители всех слоев общества, и все они, задрав головы и вытянув шеи, смотрели на помост для наказаний[207.2], где находилась девушка, скованная тремя магическими путами: магическими цепями, вервием бессмертных и запирающим душу замком. Люди перешептывались:

— Разве это не госпожа Линь?

— Она ведь только вышла замуж за господина из знатного рода. Что за преступление совершила эта девушка, если дело дошло до самой Цитадели Тяньинь?..

— Вы еще не знаете? Это она устроила пожар в доме семьи Чжао! Эта женщина убила собственного мужа!

— Ох... — услышав эти слова, люди начали ахать и охать, кто-то поинтересовался, — а зачем она это сделала? Говорят, ее муж хорошо к ней относился.

В разгар перешептываний, на помост неспешно поднялась глава Цитадели Тяньинь со свитком в руках. Поприветствовав собравшихся, она неспешно развернула его и начала зачитывать обвинения против женщины по фамилии Линь.

Список обвинений был очень длинным, так что на это ушло не менее получаса.

Суть преступления заключалась в том, что эта женщина по фамилии Линь была совсем не той знатной барышней, с которой изначально должна была породниться семья Чжао. Оказывается, она была мошенницей в маске из человеческой кожи, истинной целью которой было сблизиться с молодым господином Чжао и