Солнце для мертвых глаз - Рут Ренделл

За прошедшие потом годы, за восьмидесятые и начало девяностых, в коттедж «Оркадия» приходила длинная череда молодых людей рабочих специальностей. Не по вызову Франклина, естественно, – есть же предел розеток, которые надо установить, дверей, которые надо подрезать, и кранов, которые нужно заменить. Гарриет была в полной мере довольна и потеряла всякий стыд, просто придумывая этим мужчинам задание – течет душевая лейка, пахнет газом, – а потом перестала утруждать себя даже этим.

Естественно, срабатывало не всегда. Самый красивый из всех мастеров, поднимавшихся на крыльцо коттеджа «Оркадия», инженер по телевизорам, был геем, а электрик с мелодичным голосом поразил Гарриет тем, что оказался женщиной. Не все из тех, кто приходил по ее вызову, привлекали ее, но в своей массе они были именно тем, что она хотела, да и Гарриет, по-видимому, отвечала их пожеланиям. В последние годы она стала все чаще получать отказы и не могла понять, в чем их причина. Это побуждало ее внимательнее вглядываться в зеркало – но не могла же она дать такое объяснение Франклину.

В конце концов, Гарриет всего чуть больше пятидесяти. Ей часто говорят, что она выглядит на десять лет моложе. И ей удалось сохранить фигуру. Любому, у кого волосы такого же цвета, как у Гарриет, очень повезло, потому что окружающие думают, будто они крашеные, и когда начинаешь краситься, никто этого не замечает. Гарриет провела рукой по волосам и внимательно посмотрела на свое отражение в зеркале. Если повернуть голову и устремить полный любви взгляд вверх, вытянуть белую руку, приоткрыть губы и посмотреть на невидимое лицо напротив, то она снова будет Гарриет на Оркадия-плейс, такой же, ничуточки не изменившейся.

Вернемся к «Хэм энд Хай». Как насчет ландшафтного дизайнера? Не очень хорошая идея. Он может быть из среднего класса, а может оказаться и женщиной. Кроме того, любой, кого пригласят ухаживать за этим садом, о котором с таким тщанием заботится Франклин, подумает, что хозяин сумасшедший, если решил переделать его. Двойное остекление? Нет, с окнами коттеджа «Оркадия» это невозможно. Может, стоит поискать в «Желтых страницах»? Но уж больно там все официально и респектабельно. Уж лучше короткие объявления, они никогда не подводили ее.

Как насчет «Полы по вашему проекту из твердых пород дерева; колеровка под сосну, вишню или дуб, покрытие лаком, невероятно низкие цены»? По вызову придет некто по имени Зак. Гарриет понравилось, как это звучит. Она набрала номер. У Зака, видимо, было мало работы, поэтому он говорил с энтузиазмом и сказал, что придет в тот же день ровно в полдень. По акценту она поняла, что он в высшей степени подходящая кандидатура, а по тембру голоса – что молод.

Иногда Гарриет спрашивала себя, не занимается ли Франклин тем же самым. Ну, не совсем тем же самым, нет ли у мужа девушки или сразу нескольких? Он же, например, так настаивал на том, чтобы отдыхать раздельно. И тратит он огромные суммы. Когда у Гарриет был молодой человек, вроде этого Зака, и гарантия, что тот будет заглядывать дважды в неделю, ее не заботило, чем занимается муж. Пусть заводит любовницу, если хочет, ей на это плевать. Но когда же Гарриет подолгу оставалась одна или ее вызовы заканчивались неудачей, это вопрос начинал ее мучить. Она гадала, кто это может быть, какая-нибудь знакомая, так называемая подруга. И принималась перебирать женщин из их круга общения, деловых знакомых Франклина, ту родственницу Саймона Элфетона, которая раз или два приходила к ним на ужин, некую Милдред из квартиры в комплексе бывших конюшен – муж часто останавливался с ней поболтать.

Через некоторое время Гарриет встала. Сняла постельное белье, принесла из бельевого шкафа чистое. Прежде чем принять ванну, вымыть голову и одеться, она не очень тщательно пропылесосила комнату, вытерла кое-где пыль, сорвала для ваз цветы Франклина. Надо не забыть приготовить лед, охладить в холодильнике бутылку с джином и стаканы. Таким вещам Гарриет всегда уделяла много внимания. Ее молодые люди заслуживали приятного времяпрепровождения, лучшего, что она могла им предоставить; это был честный обмен. Кроме того, Гарриет нравилось видеть их робость и благоговейный восторг, когда те украдкой оглядывались по сторонам, поднимаясь сюда по лестнице.

Наверное, для них это было незабываемое зрелище, нечто, о чем они будут вспоминать, когда женятся и поселятся в муниципальной многоэтажке в Хаунслоу.

У Джулии было множество друзей. Подруг, естественно. Она придерживалась мнения, что у замужней женщины друзьями-мужчинами могут быть только друзья мужа и встречаться с ними допустимо только в его обществе. Так что Дэвид и Сьюзен Стенарк были для нее «нашими» друзьями. Подруги же самой Джулии были женщины одного с ней возраста, которых она приобрела, следуя по жизненному пути, но большая их часть появилась в детстве и юности. У нее даже сохранилась одна, с которой они вместе учились в школе.

Подругу звали Лаурой, она была консультантом по связям с общественностью и практически полной ровесницей Джулии, то есть родилась с ней в один месяц и в один год, но на два дня раньше. С Розмари они мгновенно нашли общий язык в первый же день, когда Джулия пришла преподавать в колледж. Ноэль, закупщица в престижном магазине одежды, была невесткой ее первого мужа; с Джослин, госслужащей в Министерстве внутренних дел, они познакомились на свадьбе Ноэль, и, как рассказывала сама Джулия, тут же понравились друг другу. Делла, самое недавнее «приобретение», была теткой Изабель, подружки Франсин, и не работала. Если б та принадлежала не к столь высоким слоям общества, ее назвали бы домохозяйкой.

Все эти женщины сейчас или раньше были замужем, и у всех, кроме Ноэль и Сьюзен, были дети. Джулия вместе с ними ходила обедать, подолгу висела на телефоне. Иногда кто-нибудь из них приходил к ней в гости на обед. Она проводила с ними вечера, предварительно убедившись, естественно, что Ричард останется дома с Франсин.

Главной темой их разговоров были трудности в воспитании детей, особенно когда те становятся подростками. Часть из них уже несколько лет назад вступила в этот этап, а остальные только готовились, то есть все были примерно одного возраста – далеко за сорок. И хотя Джулия была не матерью, а мачехой, подруги прислушивались к ее мнению. Как-никак работала психотерапевтом и специализировалась на детских проблемах. Еще это, вероятно, объяснялось тем, что они не чувствовали себя способными на такое великодушие, как Джулия, которая часто повторяла, что пожертвовала возможностью иметь собственных детей ради того, чтобы посвятить себя Франсин.

В их кругу эта самая падчерица считалась чрезвычайно трудным ребенком. Лично они не видели никаких доказательств этому, но по опыту с собственными детьми знали, что милые и ласковые с гостями подростки превращаются в грубых, упрямых чудовищ, когда остаются дома наедине с родителями. Франсин, говорила им Джулия, нужно простить, и пусть не думают, будто она осуждает ее, ее вины нет, но девочка-то она травмированная. Миссия Джулии – кропотливо вести ее к возможности жить нормальной жизнью – именно только к возможности.

– Реальность такова, – говорила Джулия Сьюзен, – что я единственная, благодаря кому Франсин с утра до вечера не сидит, запершись в своей комнате. А именно так она и делала бы, если бы могла поступать по-своему. Нужно помешать ей замыкаться в самой себе.