Животные в войнах древнего мира - Александр Нефедкин

Д. Граф, специально рассмотревший армию Набатейского царства, даже не упоминает наличие в ней подразделений мегаристов [255], тогда как, по предположению арабиста Д. Николла, войска набатеев состояли из конных лучников и пехоты, посаженной на верблюдов[256]. Однако на петроглифе из пустыни Хисма в южной Иордании всадники, вооруженные длинными копьями, сражаются между собой, тогда как пешие погонщики держат верблюдов[257], что, вероятно, свидетельствует об использовании дромадеров в качестве ездовых животных до поля боя, после чего воины пересаживались на коней, естественно, когда последние имелись. Терракотовая статуэтка верблюда из Петры, датированная I в. н. э., также напоминает о военном использовании данных животных: к седлу прикреплены короткий меч и круглый щит[258]. Вероятно, нельзя отрицать чисто военное использование верблюдов набатеями. Мегаристы могли патрулировать дороги и охранять караваны в пустынных местностях. Д. Граф предполагает, что охрана набатейского стратега состояла из всадников и мегаристов. Во всяком случае, граффито из Джебель Маншир упоминает стратега Бабиб-Эля, сына Дамасиппа, недалеко от имени которого изображены наездники на конях и верблюдах[259].

Рис. 62. Петроглиф из пустыни Хисма в Южной Иордании. Всадники, вооруженные длинными копьями, сражаются между собой, тогда как пешие погонщики держат верблюдов. Воспроизведено по: Graf D. F. The Nabataean Army and the Cohortis Ulpiae Petraeorum // The Roman and Byzantine Army in the East / Ed. by E. Dqbrowa. Krakow, 1994. P. 288, fig. 4.

В первые века новой эры арабы в представлении соседних народов прочно ассоциировались с дромадерами. У греческого баснописца Валерия Бабрия (II в. н. э.) героем одной из басен был араб и его верблюд (Babr. I, 8), – очевидно, типичный «дуэт» в представлении жителей Римской империи. С этим согласен и раннехристианский апологет Климент Александрийский (ок. 150–215 гг.), отмечающий: «У арабов (это – другие кочевники) воинственная молодежь – наездники на верблюдах (καμηλοβάται). Они ездят на стельных верблюдицах, которые пасутся и вместе с тем бегут, беря на себя хозяев, и дом переносят с ними» (Clem. Alex. Paed., Ill, 3, 25, 1). Рельеф в Бишапуре со сценой триумфа сасанидского царя Бахрама II (276–293 гг.) представляет арабов именно с верблюдами [260].

Рис. 63. Вотивный рельеф Баала, сына Яркибола, жреца бога Азизу. Пальмира (213 г. н. э.). На рельефе представлен бог Аршу на верблюде и Азизу на коне. Перед этими божествами караванов стоит жрец. Воспроизведено по: Staubli Th. Das Image der Nomanden im Alten Israel und in der Ikonographie seiner sesshaften Nachbarn. Freiburg (Schweiz); Göttingen, 1991. Abb. 109.

В последние века до новой эры в Северной Аравии распространяется лошадь, а длинное копье становится основным оружием всадника[261]. Согласно Аммиану Марцеллину (XIV, 4, 3), сарацины Северной Аравии в IV в. передвигаются на «быстрых конях и поджарых верблюдах» «в мирных или бурных обстоятельствах». Типичное нападение сарацинов на караван примерно из 70 человек между Бероей и Эдессой на севере Сирии рисует Св. Иероним в «Житии плененного монаха Малха», написанном в 391 г. (Hieron. Vita Malchi, 4): «И вот внезапно напали сидящие на конях и верблюдах исмаэлиты (Ismaelitae), с длинными волосами, с повязанными головами и полуголыми телами, одетые в плащи и широкие сандалии. С плеча свешивались колчаны, и, колебля ослабленные луки, они носили длинные копья. Они ведь пришли не сражаться, а разбойничать. Мы были ограблены, разогнаны и растащены в разные стороны». Арабы, как видим, в конце IV в. использовали для набегов не только лошадей, но и верблюдов, на которых ездили, а не только везли добычу. Сарацины были вооружены своим типичным оружием: длинным копьем, колчаном и луком, вероятно, висящим за плечами в слабо натянутом состоянии, и были одеты в плащи-изары и сандалии. О возможности реального боевого использования дромадера свидетельствует и доисламский петроглиф из североаравийской пустыни, где показан бой всадника, вооруженного копьем, и мегариста, вооруженного мечом; причем всадник, подняв копье, нападает[262], – очевидно, типичная ситуация из кочевого быта Северной Аравии, т. е. при необходимости с верблюда могли и не спешиваться, а сражаться длинными копьями в ближнем бою.

Рис. 64. Прорисовка известнякового рельефа из Пальмиры (конец II в. н. э.). Воспроизведено по: Staubli Th. Das Image der Nomanden im Alten Israel und in der Ikonographie seiner sesshaften Nachbarn. Freiburg (Schweiz); Göttingen, 1991. Abb. 103.

Находящаяся в оазисе в пустыне Пальмира обладала определенным количеством воинов на верблюдах для патрульных целей[263]. В I–III вв. н. э. Пальмира с ее арабо-арамейским населением входила в состав Римской империи на правах внутренней автономии. В последней трети III в. основной ударной силой города была тяжеловооруженная конница (Zosim., I, 50–53). Хотя не только коней, но и верблюдов требовал выдать римский император Аврелиан от царицы Зенобии в качестве одного из условий принятия капитуляции последней в 272 г. (SHA, XXVI, 26, 9), а потом, после поражения, царица попыталась спастись бегством на быстроходном верблюде (SHA, XXVI, 28, 3). Однако на рельефах представлены воины на верблюдах, упоминание о которых не сохранилось у античных историков. Польский археолог А. Солтан выделил три группы рельефов с верблюдами: мегаристы в местном одеянии на погребальных стелах; знать в одежде парфянского типа, стоящая у животных, на саркофагах; изображения на надгробных плитах военного с протомой верблюда на заднем плане [264]. Именно изображения последних убедительно считаются памятниками воинов из конвоя караванов купцов[265]. По рельефам мы достаточно хорошо видим вооружение и снаряжение пальмирских мегаристов I–III вв. Верблюд управлялся поводом, закрепленным на недоуздке; высокое седло, покрытое шкурой-накидкой, установлено на подушке, под которой лежит покрывало.