Крыша мира. Карфаген - Владислав Выставной

Но этот несчастный уже не интересовал Змея. Задрав голову, посредник пытался разглядеть источник странного подземного дождя. Мелкая водяная пыль, что сочилась прежде из трещин в своде, превратилась теперь в крупные капли. И вскоре в отблесках прожекторов и дежурных фонарей по периметру Змей увидел…

Провал. Гигантский, на четверть свода, что был некогда идеальной окружности. Вода хлестала со всех сторон этой зияющей «черной дыры» бесчисленными струйками, распадаясь на мелкие брызги. В центре же – ниспадала довольно широким потоком, напоминая водопад. Только теперь Змей догадался опустить взгляд – медленно, завороженно следя за потоком, разбивавшимся… Об высокую, острую, как сломанный зуб, скалу.

В первый момент посредник тупо таращился на эту скалу, не в силах понять, откуда она здесь взялась. Пока до него не дошла связь между провалом над головой и тем, что рухнуло из него прямо на головы бедолаг, которым не повезло оказаться в центре Накопителя. Змей вдруг осознал, что там, в центре, находился и его семнадцатый квадрат.

Он должен был остаться там, под этой скалой, как наверняка остались и добрый дурачок, и его мать, и те запуганные люди, так и не поверившие в синее небо…

Эти мрачные мысли, однако, не задерживались в его голове – вид странной скалы завораживал и отвлекал от всего другого. Она была черная, как ледяной космос, усеянный редкими искрами-звездами, и не сразу становилось понятно, что это сверкают вкрапления металла, а не далекие космические светила. Падающая из зияющего провала вода рассыпалась по черной поверхности в лучах прожекторов, как самоцветы, делая скалу еще более удивительной и даже пугающе-мистической.

Только любоваться этим внезапным зрелищем долго не пришлось. Змея снова ухватили за плечи крепкие руки – того драчливого безумца, как он решил по инерции. Машинально дернувшись, посредник рыкнул:

– Да ты никак не уймешься, паскуда!

И осекся, увидев, что напавший на него псих продолжает вяло копошиться в сторонке. Глянув через плечо, Змей сжал зубы, чтобы сдержать нахлынувшие эмоции. Крепко, как в стальных тисках, держали его двое мордоворотов в черных балахонах.

Странно было смотреть на толпу сверху, с вершины этой тревожно-черной скалы. Ноги скользили на влажной поверхности, и он подумывал: «Что, если поскользнуться – и прямо им на головы? Этим любопытным, жадно следящим за необычным зрелищем».

В чем-чем, а в зрелищных постановках Черные Святители преуспели. С ловкостью фокусников они мгновенно обернули странную катастрофу в свою пользу. Благо этот гигантский черный булыжник здорово гармонировал с их собственным обликом, словно намекая на мистическую связь между ними.

Эти ребята ничего не боялись и обладали поразительной способностью воздействия на людей. По крайней мере, охрана Накопителя не стала стрелять по черным фигурам, мгновенно оказавшимся во главе ошалевшей от ужаса толпы. Может, потому, что Черные Святители просто сделали их собственную работу, усмирив толпу и переключив ее внимание на себя. И хоть внутренние проволочные перегородки были сметены, внешние заслоны по-прежнему защищались надежно – с помощью оружия, газа и железной воли. Но прежнего контроля над всей территорией Накопителя у властей уже не было. Не зря площадь делили на квадраты, как на загоны для скота, – так проще было управлять массами. Теперь же внутренние барьеры были снесены, и люди сбивались в группы, стаи, банды совсем уже по другим принципам.

Первоначальная паника, начавшаяся в результате катастрофы, стихийно переросла в бунт. Неудивительно, что сразу же нашлись те, кто решили его возглавить. На первый взгляд, это должны были бы быть неприкасаемые – у них были силы, какое-никакое оружие, решимость и опыт. Но представители этой «касты» не любили выходить на свет: открытые действия – не их метод. Так что заводилами бунта должны были стать самые отмороженные и в то же время самые организованные, не знавшие сомнений и не боявшиеся вида крови люди. И такие нашлись – словно нарочно собранные, как гвардия, в боевой кулак.

Черные Святители.

Посредника посетила странная мысль: «Не эту ли катастрофу со страхом ожидал знакомый доктор? Вряд ли. При всей грандиозности обвала в масштабах Карфагена этого все равно маловато. Хотя не факт, что обвалы на этом закончатся. Странный подземный дождь может размыть породу над головой, расширить трещины и обрушить на головы людей новые тонны камней. Если не обрушить всю эту грандиозную пещеру целиком. Хорошо хоть это обыкновенная, ледниковая вода, а не та ядовитая черная субстанция, что поднимается из глубины, грозя в будущем убить население Карфагена».

Одно радовало: под черной тысячетонной массой не было раздавленных в кровавую жижу тел. Змей успел узнать из отрывистых фраз, что услышал в толпе, пока его тащили сюда, на эту черную скалу: все произошло хоть и быстро, но точно не в одну секунду. Заметив в своде над головой быстро разраставшуюся трещину, под грохот осыпавшихся камней помельче, изоляты бросились врассыпную. Не обращая внимания на высокое напряжение проволочного заграждения и предупредительные выстрелы шакалов, люди спасали себя и отдавали жизни для спасения других. Кто-то погиб, проделывая проходы в проводах под высоким напряжением, сделав изоляторы из собственных тел. Кто-то заслонил собой ближнего от пули ошалевшего от ужаса охранника. В течение часа толпа оттеснила охрану. Подвешенных же на тросах стрелков смело вместе с растяжками чудовищным камнепадом.

Только, как это и бывает, победой толпы воспользовались самые темные силы. В прямом и переносном смысле.

– Что вам от меня нужно? – вяло повторял Змей, обращаясь к окружавшим его фигурам в балахонах.

Те каждый раз игнорировали эти вопросы, даже не смотрели в его сторону. Словно даже взгляд на пленника грозил неприятными последствиями: может, недовольством их полубезумного главаря или вообще – сглазом. Это было бы даже забавно, если бы не имело под собой реальной жизненной основы.

В сумеречном мире Карфагена суеверия являлись не просто взглядом на мир – это было частью жизни. Здесь все заставляло людей думать о потустороннем, мрачном и пугающем. Тревожные тени намекали на близость к миру мертвых, а странные подземные болезни и небольшая продолжительность жизни – на бренность бытия. Религии, культы, секты росли здесь как грибы – и так же быстро лопались в пыль вместе с уходом адептов. Магия имела здесь практическое значение – и не только в фигуральном смысле. В мрачных подземельях менялась психика, раскрывались тайные стороны человеческой души, обострялась чувствительность. Те, кто в суете жизни на поверхности в далекие времена, еще до Катастрофы, прожил бы заурядную человеческую жизнь, получили тут возможность сосредоточиться на своих внутренних возможностях. Да, жизнь здесь была не сахар, но позволяла обрести новые смыслы – если на то имелись желание и природная предрасположенность.

С детства недоверчивый, жестоко наученный жизнью, настроенный настороженно по отношению к любой попытке обмануть и «кинуть», Змей сам бы никогда не поверил ни в какие «чудеса», необъяснимые с точки зрения здравого смысла. Тем более что по юности сам собирал дань с гадалок, предсказателей и колдунов всех мастей, плотно обосновавшихся в торговых рядах Месива. Это был неплохой бизнес, который, помимо прочих, курировали и пестовали неприкасаемые. Но уже он тогда понял: не все эти странные люди – шарлатаны и жулики. Были среди них подлинные ясновидящие, врачеватели, пророки. Некоторые принципиально не брали денег за свои услуги – они просто искали истину, так, как могли в своих жалких, ограниченных условиях. Змей не раз сталкивался с персонажами, обладавшими паранормальными способностями, но все это казалось чем-то отвлеченным, не имевшим отношения к реальной жизни.