Пожиратель Кланов - Юрий Розин

Из-за моей скорости мы покатились кубарем, и каждый раз, когда остриё меча, торчавшее из моего тела, врезалось в землю, я ощущал простреливающую тело боль.

Но сейчас это чувство не было для меня стопором, наоборот, каждая вспышка агонии лишь подталкивала меня вперёд, злила, стимулировала поскорее расправиться с врагом, сторицей воздать ему за полученное мучение.

Когда мы наконец остановились, и я оказался сверху, мои руки уже держали голову одарённого Самдаль. Чувствуя, как он сопротивляется, я, тем не менее, оторвал его голову и плечи от земли и, отдав приказ силы, со всей дури впечатал затылок мужчины в каменную брусчатку.

Камень под черепом одарённого третьей ступени физического типа треснул, однако останавливаться я не собирался. Его сопротивление ослабло, и второй удар произвести оказалось уже куда проще, а потом ещё один, и ещё…

Я лупил его затылком по камню до тех пор, пока не ощутил, что догнавшие нас двое других бойцов уже почти обрушили мне на спину свои клинки. к этому моменту мои пальцы уже успели утонуть в месиве из раздробленных костей, крови и мозгового вещества, а в воздух поднялось облачко опьяняюще сладкого аромата крови.

При этом я сидел на коленях на груди ублюдка, а с двух сторон от меня уже стояли два других одарённых Самдаль, занеся надо мной мечи. Избежать обоих ударов я бы не смог, да и не собирался. Мне было достаточно победить, а какой ценой — сейчас совершенно иной вопрос.

Оттолкнувшись руками от земли, я откинулся назад и влево, а затем распрямил ноги, врезаясь спиной в грудь одного из бойцов. Меч второго при этом довольно успешно рубанул меня по лицу и груди, разрубив бровь, скулу, губу, подбородок, а затем застряв в ключице.

Но тот меч, что вонзил в меня уже убитый одарённый, до сих пор торчавший у меня из спины сантиметров на тридцать, полностью погрузился в живот другого бойца. И не сбоку, минуя жизненно важные органы, а прямо в середину туловища, чуть под солнечным сплетением. И так как удар получился снизу-вверх, я услышал, как рвётся его диафрагма.

Успешно атаковавший боец передо мной, выдернув меч из перерубленной напополам правой ключицы, замахнулся для очередного удара. Но уже не успел. Заведя обе руки за спину, чувствуя, как трескается оказавшаяся на грани разрушения ключица, я схватил уже полумёртвого одарённого за плечи. После чего, качнувшись вперёд, перекинул его через себя, бросая в единственного пока что целого одарённого.

Голову и лицо окатило горячей кровью, брызнувшей из открывшейся дыры в животе, и я не смог противиться соблазну слизнуть её с губ, вперемешку с моей собственной. Впрочем, и не сказать, чтобы я как-то пытался противиться. Сейчас в моём мозгу не осталось ровным счётом никаких наложенных моралью общества ограничений.

Не собираясь давать своему сопернику и мгновения передышки, я рванулся сразу следом за брошенным бойцом. Однако, похоже, мой противник оказался достаточно опытным, чтобы уклониться от живого снаряда. Меня встретила пустота, а в следующую секунду я буквально затылком ощутил падающий на мою шею клинок.

Времени на раздумья не оставалось никакого и я сделал единственное, что пришло в голову. Вложив в приказы силы и скорости столько маны, сколько ещё ни разу не вкладывал даже на тренировках, резко дёрнулся вбок, к пытавшемуся убить меня одарённому.

Помогло не до конца. Нормально контролировать тело, подвергшееся стольким негативным эффектам, в том числе и сверхмощным приказам, превышавшим физические возможности моих мышц, я не мог. А потому вместо нормального рывка меня закрутило в воздухе и меч бойца Самдаль ударил меня по шее уже не сзади, а сбоку, в районе сонной артерии.

Однако из-за того, что я всё-таки сумел сократить расстояние, атака оказалась нанесена частью лезвия, наиболее близкой к граде, из-за чего её сила уменьшилась во много раз. А потому вместо того, чтобы перерубить мою шею напополам, клинок одарённого Самдаль лишь прорезал сантиметра три.

А потом моё тело, отправленное приказами в почти неконтролируемый полёт, врезалось в него. Удержать равновесие он не смог и начал заваливаться назад, а затем уже подоспело охватившее меня бешенство. Оказавшись сверху и придя в себя первым, несмотря на хлеставшую из шеи кровь, я обрушил на голову едва не убившего меня ублюдка шквал ударов.

И так как на моих пальцах до сих пор красовались шипованные кастеты, меньше чем через полминуты лицо и в принципе череп одарённого третьей ступени превратились в кровавое месиво.

Откинувшись назад, я сбросил с левой руки кастет и зажал рану на шее. Кровь, обильно пропитавшая водолазку, хлестать перестала. Но слабость во всём теле из-за кровопотери уже начала подступать. А вместе с ней куда-то на второй план начала отступать и жажда крови, что, на самом деле, было довольно кстати.

Отползя чуть в сторону и прислонившись спиной к баррикаде, я, пару раз глубоко выдохнув, выдернул из раны на животе меч, а потом вложил ману в приказ исцеления, которому научился благодаря Тизену.

К сожалению, эта магия была самой сложной и требовательной из всех. Я так и не научился применять её параллельно с другими приказами, она забирала по-настоящему огромные объёмы маны даже на исцеление довольно простых повреждений, а само заживление шло непозволительно долго. По сравнению с тем, что было, когда я с помощью крови трёхглавого змея пытался изгнать из своего организма ману Вирго, и тем более по сравнению со скоростью исцеления Тириана это было просто небо и земля.

Так что применять приказ исцеления в бою было совершенно нерационально. Однако как средство первой помощи он всё-таки был незаменим. И уже через минуту я почувствовал, что могу больше не держать руку на шее, и также из живота кровь тоже идти перестала.

Пока что этого было достаточно. Тем более с учётом того, что на эту “первую помощь” я истратил маны как на десяток довольно мощных приказов силы. Сейчас моей первоочередной задачей было переждать всё ещё продолжавшую твориться хрень.

Пока я сражался и не особо обращал на это внимание, кое-какие подвижки в вызванных кровью героя метаморфозах успели появиться. Дрожь почти стихла, а сковывавшая мышцы тяжесть будто бы отошла на второй план, почти перестав мешать, будто бы организм привык к ней.

Единственной оставшейся проблемой было кровавое марево перед глазами. Даже когда я закрывал веки, не становилось темнее, картинка продолжала полыхать кроваво-алым.

В таком состоянии сражаться было бы крайне глупо. Я бы не только никому не помог, но и сам бы наверняка оказался в опасности. А