Голубая лагуна - Генри Де-Вер Стэкпул

и где-то в глубине ее души, там, где хранились мечты и грезы, второе великое событие разъяснило и оправдало первое. Бездна поглотила жизнь, но бездна и дала ее обратно. И бездна не была более страшна, ибо за нею скрывалась жизнь.

Эммелина уселась с ребенком на корме, и Дик отчалил. Едва успел он взяться за весла, как появился новый пассажир. Это был Коко. Он нередко сопровождал их на риф, хотя странным образом: никогда не летал туда один. Так и теперь, он спустился на шкафут и, нахохлившись, спустил длинный сизый хвост к воде.

Гребец держался близко к берегу, и когда они огибали мыс, пылавший цветами дикого кокоса, кусты задели лодку, и ребенок протянул ручонки к ярким цветам. Эммелина обломила ветку, – но ей подвернулся не дикий кокос, а куст с «беспросыпными» ягодами. Теми ягодами, поев которых, человек засыпает, и видит сны, и никогда не просыпается более.

– Брось их! – крикнул Дик, помнивший заветы Пэдди.

– Погоди минутку, сейчас выброшу, – сказал она.

Она махала веткой перед ребенком, который заливался смехом и силился схватить ягоды. Потом уронила их на дно лодки и позабыла о них, потому что в эту минуту что-то сильно толкнулось о киль: это сразились под водой две большие рыбы и Эммелина в страхе стала просить Дика грести скорее.

Шлюпка скользила мимо красивых берегов, которых она так и не видела до сих пор, так как крепко спала во время первого их путешествия.

В то время, как она разглядывала незнакомые рощи и лужайки, перед нею вдруг встала картина начатого дома под хлебным деревом и словно звала ее вернуться.

Как ни было ничтожно их пепелище, но то было «дома», и так она не привыкла к переменам, что сердце ее сжалось чувством тоски. Впрочем, неприятное ощущение тут же рассеялось, и она с любопытством принялась разглядывать окружающие предметы и указывать на них ребенку.

Достигнув места, где Дик в тот раз едва не заполучил альбакора, он приостановился грести и стал ей рассказывать о подробностях борьбы. Она слушала, и когда дело дошло до встречи с акулой, дрожь пробежала по ней.

– О, когда бы у меня был достаточно крепкий крючок, чтобы поймать ее! – проговорил он, уставившись в. воду, стараясь разыскать своего врага.

– Не думай о ней, Дик, – сказала Эммелина, крепче прижимая малютку к сердцу – Греби дальше.

Он взялся за весла, но по лицу его было видно, что он мысленно переживает прошедшее.

Когда они обогнули последний поворот, и перед ними открылся риф с проливчиком, Эммелина перевела дыхание. Все осталось по-прежнему, а между тем все странным образом изменилось, – лагуна казалась уже, риф ближе, кокосовые пальмы менее высокими. Они сравнивала действительность со своим детским представлением о ней. Черное пятнышко на рифе исчезло: циклон окончательно уничтожил его.

Дик вытащил лодку на прибрежный песок и оставил Эммелину сидеть на корме, а сам отправился на поиски бананов; она пошла бы с ним, но ребенок заснул.

Ханна во сне был еще милее, чем когда бодрствовал. Он был похож на маленького коричневого Купидона без крыльев, лука или стрел. У него была вся грация свернутого перышка. Сон вечно подстерегал его и настигал в самые неожиданные минуты. Нередко Эммелина заставала его спящим с пестрой раковиной или куском коралла в ручонке и блаженным выражением лица, точно он продолжал ту же веселую игру на волшебных берегах сонного царства.

Дик сорвал для нес огромный лист хлебного дерева в защиту от солнца. Держа его над головой, она устремила взгляд над белыми, залитыми светом песками и замечталась.

Когда задумаешься, мысли не следуют прямым путем. В памяти Эммелины одна за другой вставали картины, вызванные лежавшим перед ней видом. Зеленая вода под кормой корабля и смутно отраженное в ней слово «Шенандоа», высадка на остров и чайный сервиз на белом песке – она ясно видела «анютины глазки» на тарелочках и мысленно пересчитывала оловянные ложечки; большие звезды, горевшие над рифом по ночам; клуриконы и феи; бочонок у родника, в том месте, где цвели вьюнки, и вид с холма на гнущиеся от ветра макушки, – все это всплывало в памяти и рассеивалось, вытесняя одно другое.

Была печаль в этом созерцании, но была и радость. Она чувствовала себя примиренной с жизнью. Казалось, что все горе осталось позади, как если бы великая буря была вестницей, посланной с небес, чтобы заверить ее в их милосердии, покровительстве и любви.

Внезапно она заметила, что между носом шлюпки и песком лежит широкая полоса сверкающей синей воды.

Шлюпку относило от берега.

Глава XX. Хранитель лагуны

Хотя эта часть леса и менее пострадала от циклона, тем не менее и здесь было достаточно разрушения, и Дику приходилось перелезать через упавшие деревья и продираться сквозь путаницу лиан, некогда висевших над головой.

По особой милости Провидения банановые деревья оказались нетронутыми, и даже плоды почти все уцелели. Дик срезал две большие связки и, закинув их за плечо, пустился к берегу.

Он шел, нагнувшись под тяжелой ношей, и уже наполовину пересек песок, когда до него донесся далекий зов. Он поднял голову и увидел лодку, дрейфующую посреди лагуны, и фигуру девушки на носу, машущую ему рукой. На полпути между шлюпкой и берегом виднелось весло, которое она, очевидно, упустила, в попытке вернуться к берегу. Ему припомнилось, что начинается отлив.

Дик сбросил свою ношу и минуту спустя был уже в воде. Эммелин, стоя в лодке, наблюдала за ним.

Когда Эммелина обнаружила, что плывет по течению, она сделала попытку грести и второпях воронила одно из весел. С одним веслом она была совершенно беспомощной, так как не владела искусством управлять лодкой с кормы. Сперва она не испугалась, зная что Дик скоро придет к ней на помощь, но по мере того, как расстояние между лодкой и берегом увеличивалось, холодная рука легла на ее сердце.

Теперь уже берег казался очень далеким, и страшно было смотреть в сторону рифа, так как проливчик в нем явственно расширялся, и казалось, что открытое море затягивает ее.

Она увидела Дика, выходящего из леса с грузом на плече, и окликнула его. Он бросил ношу и опрометью пустился к воде. Когда он поплыл и она увидала, что он схватил весло, сердце в ней дрогнуло от радости.

Держа весло одной рукой и плывя другой, он быстро приближался к шлюпке.

Их разделяло всего-навсего каких-нибудь десять футов, когда Эммелина увидела, что следом за ним, быстро рассекая водную