Под крылом Дракона - Митра Нурт

любил дерево во всех его проявлениях — резные статуэтки, низкие скамьи и иная мебель. А ещё камень всех оттенков зелёного. Вспомнив изображение на флаге корабля, я улыбнулась.

— Хозяин Медной горы… — под нос буркнула я, изучая вставку из жёлто-зелёного камня-мозайки в столешнице комода, к которому притулили сундучок с вещами, предназначенными для меня. Краем глаза я видела, как с лежанки приподнял голову Маэрор, разглядывая меня.

— Скорее Хозяин Изумрудных копий, — со слабой улыбкой поправил меня он, снова откидываясь на спину со вздохом. — Пик Бездны — разброшенная крепость, раскидистая, как крона дуба. Зато побережье и леса… Я был там несколько раз, до того как стал Князем Клыка и раз или два… в течение последних пятнадцати лет. Ценность Клыка для Императора — драконы, ценность Бездонного Пика — добываемые под его надзором камни. Ониксы, рубины, изумруды, топазы… А какой там малахит! Чёрно-зелёный, с серыми крапинками, чисто-зелёный…

— Ага, и Хозяин Пика охранят свои несметные богатства как Кощей!.. — в ответ попыталась усмехнуться я. Ладно, историю он чужую учил, но и в литературу влез?

— Вот уж нет, — вздохнул Маэрор. Я подошла к единственному окну в каюте — зарешеченному большому проему со вставками из цветного стекла в ожидании продолжения разговора. — Князь Пика очень щедр. В своём плане. И падок на красоту. Не удивлюсь, если к приезду в столицу он успеет подарить тебе какую-нибудь безделушку из собственной коллекции — брошь там или гребень. Будет сложно сдержаться тогда желание свернуть ему шею…

«А что делать мне, когда на тебе Кэлебкара снова повиснет?» — спица ревности дважды ткнула в бок и только потом — в затылок. Осознав, о чём я только подумала, я услышала внутренний смешок Княгини. Её веселили чувства, которые присуще ей? Ну, зашибись! Я теперь ещё и ревную этого демона? Да ну и чёрт с ним!

— Никогда не была на море, — как отвлечение пробормотала я через пару минут. Берег, увиденный из окошка, не внушал тревоги, хоть я и пыталась осознать, что подо мной метры и метры солёной воды, если не брать в расчет дерево корабля.

— А Фарэ обожала море. Вообще воду… — отстраненно вздохнул нелий. Я слышала, как он поднялся, слышала шуршание ткани, а потом шаги и движение куда-то в сторону. Неторопливо обернувшись, я увидела, как Маэрор укладывает пару подушек с лежанки на её меньшего собрата у стены. Поймав мой взгляд, он опустил голову, принявшись взбивать подушки. — До Столицы больше дня пути морем. Я сплю тут.

— Хорошо, — просто согласилась я, наблюдая за его действиями. Закончив с лежанкой, Светлейший направился к двери.

— Пойду прослежу чтобы ничего не забыли погрузить, — словно отчитался он, прикрывая за собой проход.

Я как-то безразлично кивнула, сжав ладони у груди. Оставшись одна, я неторопливо направилась к выделенной мне громадной постели, присев на краешек. Жёсткая, — после подушек в Клыке, служивших мне постелью. Я погладила обивку мебели, наткнувшись взглядом на оставленный кафтан.

На губы сама собой напросилась улыбка, стоило моим пальцам сжать бархатистый материал одежды. Уложив кафтан на колени, я осторожно провела рукой по вышивке, чувствуя, что вещь ещё не потеряла тепла тела хозяина. Схватив кафтан в охапку, я ткнулась в складки ткани лицом.

Всё проще, нежели если бы тут был и Маэрор. Внутреннюю меня тянуло к нему магнитом, как и обещала Шэйралэйга, но вольность с моей стороны была бы губительна чисто для меня — я не могла, не должна я была это делать! Сделай я это, — и на черта мне дом, сделавшийся чуждым, родители, которые станут тоже чужими и ненужными, как и всё прочее? Нет уж, я не собираюсь терять себя! Это — моя жизнь!.. Но… очарование князя туманит разум, наш общий разум и даже моё личное осознание себя. Нужно прекратить это. Я не собираюсь ни в кого тут влюбляться! Нет, нет, нет! Пусть княгиня порадуется напоследок, а потом оставит меня в покое навсегда!

***

Не спеша сложив кафтан, я аккуратно уложила его на сундук рядом с моими вещами. Напоследок погладив ткань, я выпрямилась, почувствовав, как пол вздрогнул. Дрожь повторилась, но я вовремя оперлась о стену, чтобы точно не полететь на пол.

«Уже отплываем?» — удивилась я, поспешив наружу. Уже в коридоре я услышала команды для матросов корабля, поднимающего паруса и уходящего вправо от пирса, на глубину. Качка стала мягче и почти не чувствовалась, но как же было непривычно, когда опора под ногами ходила ходуном!

Стоило мне выглянуть за тяжёлые двери в жилую часть корабля, как мне в лицо буквально дохнуло влагой и свежестью. Нет, на подъезде к берегу тоже чувствовалась сырость, но тут же вода была со всех сторон! — Я неслышно ахнула, видя, как быстро удаляется берег, как становятся всё меньше прибрежные строения и оставшиеся на мели лодки и лодочки, как всё чётче очерчивается силуэт крепости. Я смогла даже увидеть пятнышко ступенчатого сада, так полюбившегося мне за то короткое время, которое я посвятила ему.

С борта движущегося судна удаляющийся город выглядел игрушечным, но сотворённым с такой любовью и усердием, что оставалось только диву даваться. Вцепившись в борт, я глазами провожала Крепость, чувствуя, что уже начинаю скучать по ней, причём не столько скучать, как княгиня, а как я сама.

Я вздрогнула от резкого звука надо мной. Вскинув голову, я непроизвольно рассмеялась — солнечный пересмешник, питомец Хальвадора, старательно набирал высоту над кораблем, пытаясь догнать неслышно поднимающуюся в небо сову. Я даже удивленно моргнула, не веря глазам. Сова? Откуда? Но после быстро обернулась в поисках князя Ниндасэна на палубе. Нашла же только Маэрора, его сына и Кэлебкару, наблюдающими за той же картиной, что и я. Все трое веселились, и эта сплоченность неприятно кольнула меня. Снова задрав голову, я вгляделась в голубое небо в поисках пары птиц. Тоска, сжавшая грудь, выпрашивала крик печали для облегчения, но вместо этого я прижала руки к груди, а полминуты спустя сама взвилась к облакам в одеянии из белых перьев.

Я не стала кружить низко над кораблем — меня звали высота и её холод, способные хоть как-то унять рожденную хандру. Единственное, что я видела до того, как поравнялась с парящей совой, так это кончик самой высокой мачты. От северной птицы исходил уже привычный не то звон, не то ореол магии, что лишний раз подтвердило — рядом Ниндасэн, обращенный в свою Шкуру. Ну, или Оперение, если быть точнее.

«Что с тобой, княгиня?» — донесся чёткий вопрос сквозь свист ветра и хлопки крыльев. Я только слегка повернула голову на длинной шее, чтобы увидеть — сова посматривала на меня. Ледяной Князь вступил в беседу мыслями,