Всё, что осталось - Сью Блэк

Первый случай относится к годам, когда я училась в школе, и я прекрасно помню все, что с ним было связано, потому что он произошел практически у меня на пороге. Я никогда не думала, что, спустя тридцать лет, буду участвовать в расследовании одного из самых долгих дел, связанных с исчезновением человека. Рене Макрей, тридцати шести лет, и ее трехлетнего сына Эндрю в последний раз видели живыми в пятницу, 12 ноября 1976 года. Полиции изначально сообщили, что она отвезла старшего сына к мужу, с которым они жили раздельно, и поехала в Килманрок навестить сестру, но позже выяснилось, что она, скорее всего, встречалась с мужчиной по имени Уильям Макдауэлл: у них вот уже четыре года продолжался роман, и Уильям, очевидно, был отцом Эндрю.

Той ночью, в двадцати милях к югу от Инвернесса, машинист поезда заметил горящую машину на съезде с трассы А9. Это была синяя BMW Рене. К моменту приезда пожарной бригады машина полностью сгорела; ни Рене, ни ее сына поблизости не оказалось. Не было их следов и внутри, за исключением пятна крови той же группы, что и у Рене — это выяснилось при дальнейших следственных мероприятиях. По округе ходили всякие дикие слухи, включая версию с посадкой в аэропорту Далькросс самолета без опознавательных знаков, который увез Рене на Ближний Восток, где она теперь купалась в роскоши, похищенная арабским шейхом.

Конечно, никаких оснований у этих россказней не было. С незапамятных времен именно так люди реагировали на необъяснимые трагические события, сочиняя небылицы, которые затем становились частью местного фольклора. Их повторяли и просто так, без корыстных намерений, и с целью прославиться за чужой счет. В любом случае, эти слухи ничем не помогали и зачастую заставляли полицейских терять драгоценное время.

Помню, как полиция постучалась к нам в двери ранним воскресным утром, чтобы переговорить с моим отцом. В поисках Рене и Эндрю было задействовано больше сотни полицейских, к которым присоединились также местные волонтеры и военные в запасе. Они обыскали все дома в округе, все заброшенные сараи, все хижины. Наш дом осмотрели тоже, наряду с остальным жильем, прилегавшим к трассе А9. Тем или иным образом, каждая семья в Инвернессе оказалась затронута расследованием, касавшимся исчезновения Рене и ребенка. Полицейские трудились не покладая рук. Они прочесывали пустоши Каллодена и любые постройки, стоявшие на них. Королевская авиация прислала самолеты, оборудованные инфракрасными радарами, чтобы обследовать болота и затопленные карьеры. Весь округ буквально перевернули вверх дном.

Детектив-сержант, который вел это дело, начал раскопки в карьере Далмагэрри, к северу от Томатина, всего в нескольких сотнях ярдов от того места, где была обнаружена машина Рене, и сообщил, что там ощущается запах разложения. Однако, по каким-то причинам, дальнейшие работы были приостановлены, и вскоре, за неимением убедительных версий, полицейские начали сворачивать расследование. Подобные серьезные происшествия всегда оставляют за собой след, который долго не заживает. Город, не говоря уже о семье и друзьях пропавших, не может спокойно жить дальше, пока они не найдутся. Если пропадает ребенок, острота потери не утрачивается даже по прошествии десятилетий. Если Эндрю сейчас жив, ему должно быть около сорока (а Рене за семьдесят). Каждый раз, когда приближается круглая дата с момента их исчезновения, местная пресса снова вспоминает о той истории.

Как бы это ни было жестоко, такие статьи не дают делу об исчезновениях стереться из людской памяти.

В 2004 году при строительстве нового съезда с трассы А9, для которой потребовались песок и гравий из карьера Далмагэрри, у полиции появилась возможность заново обследовать карьер и прилегающие территории, чтобы, наконец, завершить расследование и дать ответы на нерешенные вопросы.

Карьер Далмагэрри занимает пустой участок земли площадью около 900 квадратных метров между трассой А9 на юго-востоке и крутым склоном, ведущим к Фунтак-Берн и шоссе на Ратвен, на севере. Об этом месте с 1976 года набралось уже немало устных свидетельств: кто-то говорил, что видел, как в тот вечер, в темноте, по дороге шел человек, кативший перед собой коляску (Эндрю так и не нашли); кто-то утверждал, что вниз по холму к карьеру тащили мертвую овцу (Рене была в тот вечер в пушистой шубе). Человек, с которым Рене состояла в связи, Билл Макдауэлл, работал на компанию, которая в то время как раз занималась разработкой карьера. Когда все эти фрагменты информации сложились вместе и к ним добавился отчет от детектива-сержанта, отметившего запах разложения при раскопках в 1976 году, полиция решила, что их достаточно, чтобы предпринять новое, подробное обследование местности в рамках розыскных мероприятий по старому «висяку».

Меня пригласили, вместе с нашим ведущим судебным археологом, профессором Джоном Хантером, возглавить экскавацию, проводившуюся в целях поиска останков Рене и Эндрю Макреев. Съемки с воздуха, произведенные в 1976 году, позволили нам составить точное представление о топологии карьера на тот момент и выкопать землю так, чтобы полностью ее реконструировать. Когда это было сделано, мы начали обследовать участки возможного захоронения. Мы работали в тесном сотрудничестве с владельцами карьера: они предоставили рабочих и водителей, которые стали полноправными участниками нашей поисковой команды.

Карьер Далмагэрри — место глухое, к которому ведет только один огороженный проселок, отходящий от А9, где полиция выставила надежную охрану. Пресса немедленно всполошилась, а за ней и местные доброхоты, стремившиеся любым способом донести до нас свою версию событий. Некоторые, свято веря в то, что полиция скрывает ценные ведения — чего она, совершенно точно, не делала, — пытались давить на нас в попытке выяснить, что все-таки происходит. К счастью, дело было еще до появления дронов. Мы устроили пресс-конференцию, чтобы разъяснить людям, чего хотим добиться, и скрестили пальцы, чтобы общественность этим удовольствовалась и позволила нам работать спокойно. Забегая вперед, скажу, что раскопки настолько затянулись, что успели всем наскучить, и о нас благополучно забыли.

Начало работ повлекло за собой поток «почты из дурдома», как выражается Вив — писем от поклонников теории заговора и просто местных жителей, стремившихся внести свой вклад в расследование, которые свято верили, что именно их теории и фантазии наведут нас на нужный след и помогут раскрыть тайну. Я получала письма с указаниями копать в каком-нибудь конкретном месте: один из моих корреспондентов не поленился даже нарисовать гигантский желтый крест на дорожном полотне трассы А9, указывая, где якобы находятся останки. Мне сообщали, что в округе действует целая банда похитителей людей и педофилов, возглавляемая полицией — именно поэтому тела и не были обнаружены. Многие называли имена тех, кого всегда подозревали, и требовали немедленно начать раскопки у них на заднем дворе. Ну и, само собой, мне писали ясновидящие. Все, что я могу сказать — это что духи явно потешались над ними, поскольку ответ у каждого был свой. Я понимала, что большинство этих людей просто хотели помочь, но на практике их письма лишь отнимали у нас время, не давая никаких реальных зацепок.

За тридцать лет, прошедших с исчезновения Рене и Эндрю, карьер успели засыпать, выровнять и засадить деревьями. По нашим прикидкам, восстановление его до состояния 1970-х годов должно было занять не меньше месяца, и только потом мы могли начать размечать потенциально интересующие нас участки. Если бы их удалось обнаружить, нам потребовалось бы дополнительное время.