Светофор, шушера и другие граждане - Александра Николаенко

Мужа у этой Круглохвостиковой конечно же не было. Проворонила мужа.

Есть, как говорится, время собирать камни, а есть время разбрасывать, и собирать камни следует в молодые годы, а не мечтать неизвестно о чем (о принцах, алых парусах, и т. д.).

Принцев на каждую Лидию Семеновну не напасешься. И еще неизвестно, водятся ли эти принцы в нашем Северо-Западном территориальном округе. Да и вообще, сохранились ли принцы как вид на планете. Быть может, принцы занесены в Красную книгу. И на таких вот, как эта Лидия Семёновна, не женятся, ради сохранения целостности вида.

Это неизвестно.

Во всяком случае, ясно, что Лидия Семеновна в юности начиталась сомнительных книжек и, пока читала и таращилась на закаты с восходами, в ожидании алых парусов, проморгала собственное счастье.

И вот, в довершение этих бед, она почистила треску, и у нее чешуей совершенно безнадежно засорился кухонный слив.

Вода в раковине стояла по горло, холодная и темная. В ней что-то булькало.

Плавало несколько чешуек.

И ей пришлось порыться в записной книжке и вызвать сантехника.

И вот он явился.

Человек кристально чистой души. Не держащий камень за пазухой. Ни разу в жизни не взявший за свои услуги лишней копейки. Правдолюб с высшим инженерным образованием.

Беззубый, непьющий Жучкин.

Мастер золотые руки.

Клозетный черт.

Да! Возможно, Лидия Семеновна ждала принца. Возможно, она его упустила. Проворонила-проморгала-прошляпила.

Возможно, она потратила лучшие годы на не лучшие из книжек… Но!

Вот он позвонил в дверь (этот сантехник Жучкин), как всегда она верила (как и было написано в книгах), и Лидия Семеновна полюбила.

В ее потухших глазах что-то вспыхнуло, а сердце забилось в печенках…

Правдолюбивый сантехник и в самом деле повел себя еще с порога не как все.

«Бонжюр!» – прокартавил Андрей Петрович в дверях и, поставив чемоданчик с инструментом на коврик прихожей, попросил у оробевшей, худой, как свечной огарок, старой девы тапочки.

Но где ей, одинокой, никем никогда не любимой женщине с бородавкой, в домашнем истлевшем халатике, с руками, красными от борьбы с кухонным засором, пропахшей рыбьей чешуей и с рыбьей чешуей на щеке, взять мужские тапочки такого размера?!

– Понятно, – усмехнулся сантехник и, все-таки сняв ботинки (вот это чудо!), прошлепал на кухню в чистых (вот это чудо!) белых носках…

Лидия Семеновна проследовала за чертом.

Оглядев кухонный беспорядок (а что такого?) – одинокая, немолодая дама боролась один на один сперва с треской, а после с водяной стихией – черт подмигнул хозяйке левым (подбитым за правду) глазом и снова сказал: «Понятно…»

«Хозяйка, покиньте территорию», – велел черт и, засучив рукава на своих золотых руках, взялся за дело.

И засвистел.

Тем временем Лидия Семеновна тоже взялась за дело. Взялась за дело со своей, женской стороны.

Она бросилась в комнату и принялась вычесывать из волос рыбью чешую.

Покончив с чешуей, Лидия Семеновна набила щеки пудрой, придала губам лиловый оттенок и переоделась во что-то невыносимо бархатное и синее.

В чем всегда ходила в театр имени Маяковского, где у нее была знакомая по больнице билетёрша.

В общем, понятно, – Лидия Семёновна навела тень на плетень.

«Понятно…» – произнес в третий раз сантехник при виде пудрощекой хозяйки и ухмыльнулся.

В раковине булькнуло в последний раз и затихло. Последняя чешуйка ушла в канализационный слив.

– Может, чаю? – нерешительно предложила хозяйка, заливаясь естественным алым цветом, поверх румян.

– Извините, не пью, – холодно отвечал принц.

– А с тортиком? – не отступилась хозяйка, решившаяся пойти на все ради вспыхнувшей в сердце любви. Ни беззубый рот принца, ни лиловый синяк у него под глазом, ни трижды сломанный нос – ничто не могло остановить ее. У него были белые носки! И золотые руки.

Принц стал укладывать инструменты в чемоданчик.

Хозяйка заламывала у него за спиной свои красные руки.

Увы, тортик был бессилен перед кристально честным, правдолюбивым сантехником.

– Может, кофе?

– Не пью.

– Молока?

– Я не пью.

Хозяйка грудью кинулась на буфет. Взлетела на цыпочки. Достала с верхней полки пыльный древний коньяк. С надеждой посмотрела на принца.

– Простите, не пью, – повторил сказочный герой. Мечта миллионов женщин. Клозетный черт.

У Лидии Семеновны опустились руки.

Она смотрела сантехнику в спину. Она готова была на все.

Она кинулась к ящику. И достала тысячу.

Это была ее последняя тысяча. На нее еще было жить и жить до следующего месяца. Но несчастной женщине без принца было незачем жить.

«Возьмите…» – пролепетала обезумевшая от любви женщина, как Ассоль к парусам, протягивая к сантехнику руки, в одной из которых была зажата эта ее последняя тысяча…

– Сверх тарифа не беру, – добил даму сантехник.

– Что же тогда вы хотите? – окончательно потеряв голову, вскричала гибнущая от руки Купидона пожилая женщина.

– Распишитесь по квитанции. С вас 50 рублей, – пояснил Жучкин.

(Он брал только душами, этот клозетный черт) – но никогда не упоминал об этом в разговоре.

Если вы заметили, наш обыкновенно речистый клозетный черт был с Лидией Семеновной на удивление немногословен.

К чему бы это?

Лидия Семеновна расписалась дрожащей рукой. Отсчитала из кошелька мелочь.

50 рублей по десяткам.

Сантехник выдал ей дубликат квиточка.

Все было кончено.

Алые паруса таяли в линиях заката. Бесполезно было зажигать вслед костры. Строить маяк тоже было слишком поздно.

Но угасающая надежда в душе Лидии Семеновны вскрикнула чайкой.

– Не уходите! – воскликнула душа.

Сантехник обернулся в дверях.

(Я отдам вам все!)

(Мы будем счастливы теперь, и навсегда…)

(Тигры, львы, орлы и куропатки…) – рвались из Лидии Семеновны следом за прекрасным принцем.

Она сказала: «Посмотрите, пожалуйста, еще в ванной!»

«Там кран течет…» – сказала она при виде стремительно опустившихся на нос бровей принца.

– Понятно… – протянул принц, и…

(О! Счастье!) – снова согнулся пополам, снять ботинки.