Terra Insapiens. Книга первая. Замок - Юрий Александрович Григорьев

— Адам, поговорите с Хозяином, пусть вернёт нам телевизор. А то живём, как на острове, — ничего не знаем про мировую обстановку.

— Хорошо, я поговорю, — кивнул Адам. — Только вряд ли он согласится.

— О чём разговор? — заинтересовался Артур.

— Был у нас безумный телевизор, — сказал Паскаль.

— Безумный телевизор?

— А какой у нас ещё может быть?.. — иронично подтвердил Паскаль. — Нет, поначалу он работал нормально. Показывал, правда, только детские каналы — мультики, сказки разные. Хозяин его так для Евы настроил. Ну была ещё музыка и сериалы — «санта барбара» всякая. Но однажды что-то с ним случилось, и пошёл показывать всё подряд да вперемешку. Как будто внутри кто-то поселился и щёлкает пультом почём зря. Причём каналы все какие-то странные! — из разных времён стал ловить сигнал… Показывает старинные новости CNN — демонстрация против вьетнамской войны, потом что-то щёлкнет — показывает двадцать шестой съезд КПСС, потом опять щёлкнет — какой-то поп в скафандре машет кадилом. Открытие храма святого Владимира на Марсе — это вообще из будущего… В общем телевизор сошёл с ума. «Это он от вас заразился», — сказал Хозяин. — «Безумие заразно». Приказал Демону отнести телевизор в комнату ненужных вещей.

Адам ушёл к Хозяину, Паскаль — в свою комнату. Артур подошёл к Ньютону, сидящему за столом во дворе, и сел рядом.

— Знаете, что мне пришло в голову? — сказал он. — Размышляя о квантовой теории, я подумал, что физика утратила место в ряду точных наук. Квантовая физика не может сказать ничего определённого об изучаемых ею процессах и явлениях. Статистика и вероятности — её удел. Пресловутый кот Шрёдингера, который то ли жив, то ли нет, — прекрасно это иллюстрирует.

— Соглашусь отчасти. Дело в другом, — возразил Ньютон. — Классическая физика остаётся точной наукой. А что касается квантовой физики — на мой взгляд, это просто другая наука, и следовало бы дать ей другое название. Рано или поздно, это произойдёт. Я считаю, что квантовая физика физикой не является. Это наука, которая ещё не обрела своё название.

Он оживился и повернулся к Артуру.

— Ведь почему так получилось? У истоков этой науки стояли физики. Увлечённые новой идеей, они не заметили, что перешли границу классической физики, шагнули туда, где классическая физика не работает. Они были убеждены, что занимаются своим прежним делом, но это уже было не так… Есть определённая инерционность человеческого мышления. И к тому же, я прекрасно понимаю, что физикам не хочется объявлять новую науку. Их и так слишком много, этих наук, и все заняты своим делом — копаются в своих песочницах.

— Хорошо было во времена Аристотеля или Архимеда! — продолжил он. — Мудрец был универсальным учёным. Позднее, во времена Ньютона, это уже было трудно. Ньютон был хорошим физиком и математиком, но не был астрономом или биологом. А в наше время, универсализм для учёного в принципе невозможен. Всякие искусственные «кентавры» вроде физической химии, в лучшем случае являются попытками перекинуть мостки между, всё удаляющимися друг от друга, островками отдельных наук.

— Философия объединяет все науки, — предположил Артур.

— Ах, оставьте! — махнул рукой Ньютон. — Не говорите с учёным о философии. Не дразните гусей.

Артур не утерпел и спросил:

— Писатель говорил, что вы вечный двигатель изобретаете. Это верно?

— Вот идиот! Ничего не понимает, а лезет везде. Никакой это не вечный двигатель. Он использует приливные силы Луны и Солнца. Про приливные электростанции слышали? Вот эти же силы приводят в движение мой двигатель. Толку от этого, правда, мало, мощность не велика, но какое-то применение найти можно… Я вот мечтаю ещё, — продолжил Ньютон. — приливные силы Галактики задействовать. Наша Солнечная система вращается вокруг ядра Галактики также, как Земля вращается вокруг Солнца. Но из-за больших расстояний приливные силы, вызываемые этим вращением слабы. Пока у меня не получается их применить.

Он задумался и чему-то улыбнулся.

— В юности я пытался доработать генератор Сёрла. Его тоже в научно-популярной литературе называли «вечным двигателем»… Мир вокруг наполнен энергией. Надо научиться её извлекать. Это не сделает твой двигатель вечным, но со стороны он будет похож на таковой.

Оставив Ньютона, Артур зашёл в комнату Паскаля. Тот валялся на кровати с книжкой в руке.

— Что читаешь? — поинтересовался Артур.

Паскаль показал обложку книги. Это были «Опыты» Монтеня.

— А! — кивнул Артур. — Вспоминаю — читал… Добродушный человек, но немного наивный…Его даже разбойники пожалели. Видят — малый не от мира сего… А ты знаешь, по мнению некоторых, именно эту книгу читал Гамлет при встрече с Полонием. Именно про неё известная фраза: «что читаете, милорд? — слова, слова, слова…» Шекспир мог читать эту книгу на французском.

— Монтень конечно современник Шекспира, но никак не Гамлета, — недоверчиво возразил Паскаль.

— Авторы часто вручают герою свои мысли. Флобер совсем не шутил, когда говорил: «мадам Бовари — это я». Если бы мы могли узнать реального Амлета из «Деяния данов», боюсь, мы бы испытали разочарование.

Паскаль закрыл книгу, заложив между страниц закладку.

— Какая странная у тебя закладка, — удивился Артур. — Это доллар, если мне не изменяют глаза?

— Он самый — one dollar. Оставил себе на память о прошлой жизни на «большой земле».

Паскаль вытащил бумажку, повертел её в руках и улыбнулся.

— Странно думать, что где-то в сотнях километров отсюда большой мир. Где продолжается «суета сует», проходят вечные выборы, демонстрации, войны, конфликты, и над всем этим — деньги, деньги, деньги… Как хорошо, что у нас деньги равны нулю. Они не стоят даже той бумаги, на которой напечатаны.

Он сунул банкноту обратно и положил книгу на кровать.

— Ну… Хозяин наверно с тобой не согласится, — засомневался Артур.

— Значит, я в лучшем положении, чем он, — заметил Паскаль. — Я использую их только как закладку для книг. Какие ещё варианты?

— Можно растапливать печку, — включился в игру Артур.

— Годится… Можно скрутить самокрутку с табаком. Что ещё?

— Можно… Стены обклеить вместо обоев.

— Допустим… А можно коллекционировать, как марки.

— Так, так… Как марки, говоришь. Ну так можно их использовать вместо марок — наклеивать на письмо.

— Это не письмо, а целая бандероль получится!

— Ну почему? Может, это письмо Гулливера на родину. Вот он лилипутские деньги вместо марок и клеит.

— Ну ладно, уговорил!.. Что-то у меня фантазия иссякла — что ещё можно сделать с этими бумажками. Разве что вместо туалетной бумаги использовать. Но боюсь, что они и для этого не годятся. Игра закончена, ты победил. Возьми с полки пирожок, как говорила моя девушка.

— Она тебе хоть пишет?

— Нет! — отвернулся Паскаль. — Она давно уже не моя девушка. Это я