Колдовство на Руси. Политическая история от Крещения до «Антихриста» - Денис Г. Хрусталев

вот бабка Анна находилась под прямым подозрением. Судя по всему, репутация ведьмы за ней закрепилась не случайно. Не на пустом месте возник образ старушки, сорокой летающей над Москвой, разнося пламя.

Кроме простых горожан, единственным пострадавшим после этих событий оказался боярин М. В. Глинский, занимавший высшую придворную должность конюшего. Он был отставлен. Про Анну ничего не известно. Собственно, про нее вообще толком ничего не известно, кроме причастности к волхвованию и пожару 1547 г. Даже о происхождении ее гадают. Поздние упоминания утверждают, что она была дочерью сербского деспота Стефана Якшича. В остальном бабка царя вписана в круг иноземных «злых жен-чародеиц», которые, по мнению Курбского, окружили в те годы московский трон и лишили страну праведных правителей.

* * *

Характерно, что именно после сатанинской атаки и пожаров 1547 г. начинает оформляться так называемая «избранная рада» – круг государевых сподвижников, возглавляемый А. Ф. Адашевым и священником Сильвестром, выдвинутым Макарием – кружок ревнителей благочестия. От власти были отстранены не только ближайшие родственники Глинские, уличенных в магических практиках. Была проведена полная ротация советников. Царь сменил даже духовника, которым стал Сильвестр.

Судя по всему, именно Сильвестр помог государю разобраться с колдовскими проблемами, отразившимися в событиях московских пожаров. Курбский прямо об этом пишет, что Сильвестр, явившись тогда к царю, усмирял «его божественным Священным Писанием, сурово заклиная его грозным именем Бога и вдобавок открывая ему чудеса и как бы знамения от Бога». Князь не уверен, что чудеса эти были истинными, возможно даже вымышленными, но точно во благо исцеления государевой души[170]. Тогда же Адашев, выходец из телохранителей, как писал потом царь, сдружился с Сильвестром, начав поучать правителя не только в духовной сфере, но в администрировании, законодательстве и пр. Новые советчики помогли на время преодолеть эсхатологические опасения молодого царя, столкнувшегося с фактом злокозненного чародейства в 1547 г., и возглавить крестовый поход против сатанинской злобы.

* * *

Особенно актуальными были угрозы магических практик, которыми могли воспользоваться ближайшие к царю советники. Эти опасения ярко отразились в сочинениях недавнего эмигранта Ивана Семеновича Пересветова, ведущего публициста своего времени – впрочем, и едва ли не единственного русскоязычного публициста тех лет, чьи работы дошли до нас. В основном мы располагаем множеством их списков XVII в. Его читали и перечитывали. Прежде всего так называемую «Большую челобитную», которую он написал для царя примерно в 1548–1549 гг.

Пересветов, выходец из западнорусских земель, апологет православия, в качестве exemplum берет случай падения Византии в 1453 г., причину чего видит в утрате мужественного духа последним императором Константином, которого развратили и околдовали ближайшие советники. По его мнению, беда случается, когда царь «веселится с теми, кто распаляет ему сердце гаданиями и путями различных соблазнов». Вельможи, окружавшие Константина, «обленились и не стояли крепко за веру христианскую и в царе укротили воинственность ворожбой, путями соблазна, еретическим чародейством». И потому «дьявол» победил «христианскую веру» у «греков».

По словам Пересветова, «мудрые люди» из «тех», западных, «королевств», «греческие философы и латинские докторы», разузнали по «небесным знамениям» о великом предназначении молодого московского царя. Самому Пересветову – «холопу Ивашке» – советовать государю не по статусу, тем более в челобитной, но он прибыл в Москву из Молдавии, а потому передает Ивану рекомендации, точнее молитвы, тамошнего правителя – молдавского воеводы Петра:

«Боже, сохрани и милостив будь к благоверному русскому царю великому князю всея Руси Ивану Васильевичу и к царству его, чтобы не уловили и его также вельможи еретической своей ворожбой и своим коварством… Вот ведь благоверного царя царьградского Константина Ивановича укротили вельможи воинственный дух еретической своей ворожбой и коварством от лени, так что потеряли они православное царство и царя благоверного сгубили мечом иноплеменника… “Это чародеи и еретики, удачу отнимают у царя и царскую мудрость, ересью и чародейством распаляют на свою пользу царское сердце…”». И еще говорит Петр, молдавский воевода: «Таких надо в огне сжигать и другим лютым смертям предавать, чтобы не умножились беды…».

И вот «мудрые философы» предрекли правителю русскому величие и владение многими царствами. Но вычитали они «в своих мудрых книгах и гороскопах, что будут тебя, государь, уловлять ворожбой и колдовством, как царьградского царя Константина», будут добиваться твоей «любви ворожбой, колдовством и путями соблазна», а также «колдовством и ворожбой лишать тебя твоей мудрости».

В целом акценты в челобитной Пересветова очень близки законодательным и административным мерам, осуществленным в период близости царя «избранной раде». Некоторые исследователи полагают, что Пересветов – это вообще псевдоним, за которым скрывался сам Сильвестр, участвовавший позднее в оформлении постановлений Стоглавого собора, а также составившим, как считается, Домострой.

Именно после устранения вельмож Глинских, обвиненных в колдовстве, и приближения группы сторонников благочестия, рьяных борцов со злокозненным чародейством, так называемой «избранной радой» в лице Адашева, Сильвестра и, судя по всему, Макария, царь Иван провел ряд важных государственных реформ, в частности занялся судебной кодификацией, церковным и семейным правом. На всех этапах этих реформ особый акцент ставился на борьбу с черной магией, попытками привлечения потусторонних сил. Мистические страхи сопровождали Ивана Грозного всю жизнь, и нередко именно они служили мотивом его поступков, включая политические, внешнеполитические и все другие. С ворожбой он боролся ответными мерами: преодолевая силу тьмы силой света, дьявольское чародейство благочестивым бытием. Все это выражалось житейскими запретами, желанием минимизировать контакты с иным миром – ограничить рамками церкви, контролем священников и праведников. Но так как границы миров трудноразличимы, а души людей невидимы, то в итоге эти труды вылились в беспрерывный поток подозрений и репрессии. Царь определенно воспринимал себя ответственным за борьбу с дьяволом, то есть близким небесному воинству, обеспечивая служение ему на земле.

* * *

Стоглавый собор в 1551 г. утвердил ряд прецедентных правил церковной жизни. Результативный документ был составлен по принципу вопрос-ответ и разделен на 100 глав, за что получил свое название. Вопросы как бы задавал царь, то есть кто-то из его окружения, «избранной рады»; а ответы давал собор, то есть глава Церкви митрополит Макарий, скорее всего, лично приложивший руку к тексту. Особую тревогу участников диалога вызывали многочисленные суеверия, но прежде всего – случаи реального чарования и волхвования, общения с бесами и контакты с дьяволом.

Вопрос 17 в главе 41 касался случаев, когда «волхвы и чародейники» бесовскими советами содействуют тяжущимся, участникам судебных разбирательств и поединков, а также присягающим, обеспечивая им уход от ответственности или победу. Они колдуют, подглядывают в гадальные книги, дают астрологические прогнозы по звездам и планетам. Этим они совращают людей и «от Бога отлучают», а в итоге справедливость не удается установить – жалобщик с ябедником к миру не приходят, бьются на поединке и один