Штрафбаты Гитлера. "Живые мертвецы" Вермахта - Андрей Васильченко

К полудню 22 марта 1942 года полковнику Дормаге-ну вновь стали поступать сообщения. Он тут же стал передавать их в штаб 205-й пехотной дивизии.

«11 часов 55 минут. Полковник Дормаген: роты Раака и Штаунау при продвижении на юг и юго-восток столкнулись с мощной вражеской обороной. Отступают назад.

13 часов 5 минут. Полковник Дормаген: роты Гроссманна и Штаунау попали под сильный вражеский огонь. Они отходят обратно на высоты. В роте Раака огромные потери/Все офицеры батальона или ранены, или убиты. Огонь ведется из-за каждого дерева. Снег глубокий — по грудь. Майор Пецшманн якобы отдал приказ отходить в Верхние Секачи. Полковник Дормаген отдает обратный приказ: батальон остается на занятой территории и занимает круговую оборону».

Этот приказ, видимо, не дошел до командира 550-го батальона, так как далее в журнале болевых действий значится:

«13 часов 50 минут. Полковник Дормаген: майор Пецшманн с остатками северной группы без соответствующего разрешения отошел в Верхние Секачи. Высокие потери.

17 часов. Полковник Дормаген и оберлейтенант Ленц установили, что северная группа полностью покинула лес. Потери огромные. Нынешний состав 1-й роты — 1/7/62 (офицеры/унтер-офицеры/ солдаты), 2-й роты — 1/8/52,5-й роты-0/4/30.

19 часов 15 минут. Полковник Дормаген: силы противника, принимающие участие в контратаке на южную группу, оцениваются в 400–600 человек. Собственные потери: рота Кельбаса[16]— 12 погибших, 26 раненых, 7 пропавших без вести. Рота Бореи — 3 погибших, 8 раненых. Нынешний состав роты Бореи — 1/11/56. Состав роты Кельбаси — 1/10/90.

19 часов 40 минут. Начальнику штаба 59-го армейского корпуса сообщается о полном провале наступления. Впечатление о батальоне и его состоянии: командир пребывает в шоковом состоянии, адъютант отказывается действовать, все офицеры погибли. В ближайшие двое суток батальон не принимается в расчет».

Изданных сообщений следует, что 22 марта 1942 года 550-й батальон потерял почти половину своего боевого состава. Оставшиеся в живых были настолько шокированы или апатичны, что не могло быть и речи о повторном направлении их в Каменский лес. Когда начался обстрел немецких позиций из советских минометов, то почти все «испытуемые солдаты» панически попадали в укрытие. Они были полностью деморализованы. Затем командир батальона объяснял командующему 3-й танковой армии, что «батальон перестал быть боевой частью, и эту неисправность надо устранить как можно быстрее».

Ввиду объективных трудностей при осуществлении операции «Каменка», а также принимая во внимание недостаточную подготовку, которая не зависела от 550-го батальона, в отношении его руководства не было принято никаких суровых мер. Впрочем, у командования дивизии и армии сложилось устойчивое впечатление, что батальон был не совсем пригоден для использования на горячих участках фронта. Адъютант полковника Дормагена придерживался именно подобной точки зрения: «Люди в целом оказались сносными, хотя не обошлось без отдельных симулянтов. Удивительно, что солдаты батальона не понесли тяжкого наказания за самовольное оставление позиций. Впрочем, большая часть из них решительно атаковала. Некоторые даже кричали «Ура!» Русские, оставаясь невидимыми, со всех сторон обстреливали их из автоматов, пулеметов и минометов. Некоторые из русских забирались на деревья для того, чтобы вести обстрел».

В сообщении лейтенанта, который был выделен из состава 205-й пехотной дивизии в помощь командиру для ведения противотанковой обороны, звучало больше негативных ноток: «Когда командир батальона громко призвал идти в атаку, то большинству солдат даже не пришло в голову выполнить это приказание. Когда потребовался связной, к нему никто не подошел. По моему мнению, эти люди были симулянтами или трусами. Поэтому они не удосужились доставить сообщение на место. Поэтому между отдельными группами отсутствовала связь и взаимодействие. По моим наблюдениям, именно из-за этого возникла неразбериха… Я оцениваю количество солдат, которые вовсе не участвовали в бою, как две трети личного состава. Напротив, сражавшиеся вели себя очень смело. Спереди они часто подтаскивали боеприпасы и даже пулеметы. При этом никто из них не оставлял своих позиций. В то же время я видел группы солдат, которые укрывались в воронках и оврагах. Многие, задолго до того, как было объявлено об отступлении, скрывались с поля боя и бежали к Секачам. В бою не было никакого руководства, которое бы смогло собрать воедино все силы и бросить их вперед. У меня сложилось впечатление, что наступление провалилось: 1) из-за трусости солдат батальона; 2) из-за недостаточного сотрудничества отдельных групп».

Наверное, в батальоне имелся определенный процент людей, которые не намеревались расставаться с жизнью в далекой от их родины Каменке. Их действия были хорошо описаны выше. Но учитывая страшную реальность, можно предположить, что шоковое состояние, в котором оказалось большинство солдат, было бы уделом и других регулярных частей, оказавшихся в подобной ситуации. Тем не менее мнению лейтенанта, награжденного Железным крестом, было уделено большее внимание. Тем более что оно позволяло командованию 205-й дивизии и 59-го армейского корпуса избежать наказания за недостаточную проработку операции.

Командующий 59-м армейским корпусом генерал Курт фон Шеваллери раздраженно сообщал, что действительно предполагал как можно быстрее пустить в дело 550-й пехотный батальон особого назначения. Однако он намеревался захватить хутор на западном берегу реки Дюна, который располагался как раз напротив Верхних Секачей. Захват этого плацдарма позволял бы контролировать окружающие территории на восточном берегу. Именно отсюда советские войска вели обстрел из минометов и артиллерии территории Каменского леса, чем во многом предопределяли исход борьбы за чащобу. 27 марта в этот хутор предполагалось направить три разведывательных отделения из состава 550-го батальона. После массированной артподготовки они должны были захватить хутор. Примечательно, что предшествующие вылазки немецких разведчиков закончились полной неудачей. После провала в лесу было решено выполнить хотя бы эту задачу. За день до осуществления этой операции генерал Курт фон Шеваллери заявил: «Учитывая специфику 550-го батальона, надо вооружить офицеров пулеметами и автоматическим оружием, чтобы они шли позади солдат и расстреливали трусов». Ну чем не заградительные отряды?! И это были не пустые слова. В самом деле, из «уставного персонала» создавались хорошо вооруженные специальные наряды полиции, которые вместе с офицерами следовали за наступающим 550-м батальоном. Перед ними была поставлена задача любыми средствами предотвратить «все попытки скрыться с передовой». Немецкий Вермахт решил прибегнуть к средствам, которые в нацистской пропаганде характеризовались как «методы большевистских комиссаров».

Наступление начиналось удачно. Тогда пришло сообщение: «Настрой отличный. О симулянтах ничего не известно». Советские войска тут же предприняли попытку отбить колхоз. Контратака привела к высоким потерям среди немцев. «На начало наступления боевые силы составляли 4/31/210. 28 марта они сократились до 3/18/103». Весь день 550-й батальон держал оборону в колхозе и соседней деревне Болошки. Несмотря на потери, командир батальона сообщал о бодром настроении «испытуемых солдат». Они проявляют твердую волю удержать колхоз». 6 апреля 1942 года, казалось бы, бои в этом районе утихли. Но четыре дня спустя они начались с новой силой.