Неистощимая - Игорь Тарасевич

– Не найдут? – зачем-то спросил Цветков.

– Скоро это будет ни хрена не важно, Цветочек… Сам знаешь… Руки только теперь помыть… Но тут по дороге есть колонка. Работает еще. – Чижик обежал кабину, поднял оба комбинезона и быстро их осмотрел. – Ништяк! Чистые! – Чижик на всякий случай пошваркал по комбинезонам тыльной стороной ладони. – Спасибо, антициклон стоит – сухо! Сухо! Едем!..

А первого, значит, первого сентября живой еще Лектор подошел, посматривая маленькими внимательными глазками на всю троицу – Чижика, Цветкова и Настю. Позади Лектора безмолвно стояли двое тусклоглазых качков.

– Спознались? – спросил он, ухмыляясь. Никто не ответил. – Вижу, спознались. Познакомились, то есть. – Опять все промолчали. – Ты вот что, Цветков, – обратился тогда Лектор непосредственно к Цветкову, – ты уважай меня. Это понятно? Я тут… Вот он, – Лектор ткнул пальцем в Чижика, – все тебе объяснит, блин. – Так что будешь уважать… А не то я тебя тут живым зарою, – повторил Лектор утреннее обещание Газа. Видимо, такая египетская казнь и на самом деле частенько применялась на свалке. – Хе-хе-хе… – засмеялся Лектор дробным стариковским смешком, придерживая расползающиеся полы ватника. – Живым зарою, блин… – повторил он вполне добродушно.

– Как все у вас, блин, стандартно, блин. Никакой, блин, фантазии, – сказал Цветков, продолжая делать уверенные шаги по пути освоения нового для себя человеческого сообщества. – Зарою, зарою… Блин! Чуть что, блин, – зарою, на хрен.

Вот тут оба качка за спиною Лектора вдруг заулыбались – что было, то было, из песни слова не выкинешь – заулыбались, отчего их солдатские лица дебилов стали еще страшнее. А физиономия Лектора, наоборот, окаменела, потом толстая верхняя губа его полезла вверх, открывая желтые грязные клыки, словно бы у старого волка.

– Ты вот что, Цветков, – вновь сказал он. – Я здесь официально за тобою присматриваю. Это понятно? Как мама и папа. И докладывать буду, как ты и что. Регулярно. Такое мне пришло указание. Это понятно? – обернулся он к Чижику.

– А то, – спокойно произнес Чижик.

– Ну, так, – Лектор сплюнул в сторону, слюнка вылетела коричневая, с кровью, явно указывая на парадонтоз. – Значит, не забывайтесь, блин, ребятки… А знаю, что все вы норму свою не выпиваете и копите. И знаю, где храните. – Чижик молчал. Лектор насладился мгновенным замешательством Чижика и вновь отнесся к Цветкову. – А звать как будем? Цветок? Хе-хе-хе… – Лектор вновь дробно засмеялся. – Пидорасная кликуха!

– Полковник, – так же спокойно произнес Чижик. – Он полковник по запасу. Медицинской службы.

Лектор быстро взглянул Цветкову в лицо и вновь сплюнул, теперь под ноги Цветкову. Цветков немедленно же сплюнул под ноги Лектору. Костя наш Цветков, чтоб вы знали, дорогие мои, Цветков был ершистый малый-то, да-с, ершистый, на самом-то деле. Это комплексы его вырывались наружу, прямо скажем, комплексы маленького человека в очках, да еще красного с лица, даже не как индеец, а просто как сушеный помидор. Если, конечно, бывают на свете сушеные помидоры. Ну, об этом вам мы уже говорили.

– Ага, – произнес Лектор, – так, значит? Ну, хорошо… Это ошибка моя была – вам послабление давать… Как кому послабление даешь – сразу из этого полный капец выходит, – пророчески добавил Лектор. – Ну, хорошо, хорошо… – теперь в голосе прозвучала угроза. – Хорошо…

Оба улыбчивых качка перестали улыбаться и так же вдруг, без всякой команды, напряглись.

– Ясен пень, блин, хорошо, блин, – неожиданно для себя самого сказал Цветков.

– И это ошибка, что населению разрешили не сразу у раздачи выпивать, а к себе уносить… Послабление… Ну, это уж я не здесь скажу.

Лектор повернулся и пошел прочь, оглянулся пару раз на молчащую троицу, словно боялся удара в спину. Охранники, разумеется, пошли за ним и тоже почему-то все время огладывались.

– Не отвяжется теперь, – сказала Настя Чижику, не то Лектора имея в виду, не то Цветкова, сказала, будто бы сам Цветков тут и не стоял вовсе. – Не отвяжется. Наверное, действительно надо ему, – указала она на Цветкова, все-таки признавая факт его присутствия, – надо куда-нибудь еще… – Настя так знакомо для Цветкова тряхнула челочкой. – Найти работу…

Цветков хотел было на это сказать, что его сюда вот, именно сюда направили высшие силы, те силы, какие женским голосом звонят по телефону, но с железной мужской настойчивостью указывают и достигают своего, и что, возможно, именно сюда его послали оные силы, чтобы был он рядом с законною женой, потому что силы всегда знают, где кто находится и кто чем в каждый миг занимается. Во всяком случае, высшие силы – у нас сложилось такое об них мнение, дорогие мои, – высшие силы всегда отлично знают, кто с кем и как спит. Высшим силам это, по всему вероятию, чрезвычайно интересно.

Да, так Цветков, значит, хотел было все это сказать, но вовремя сообразил, что упоминание высших сил, ненавистных Насте, и указание на его, Цветкова, даже призрачную с ними связь только Настю еще более от Цветкова отвратят, хотя уж куда более отвращать после того телевизионного выступления. Ничего не сказал Цветков. А мы с вами можем заключить, дорогие мои, что не всегда силы настолько непоколебимы и всемогущи, как докажут последующие события в жизни и смерти Константина Цветкова. Не всегда. Нет, не всегда.

– Скажи Ваську, пусть с ним поменяется, – продолжала Настя уничтожать Цветкова и вдруг снизошла до пояснений: – Васёк второй пилот в другом экипаже… – это она сказала уже бывшему мужу и даже руку положила Цветкову на рукав комбинезона, отчего Цветкова тут же передернуло. – Васек хороший парень… Студентом был…

– Ну, и что, что поменяется? – с усмешкой отвечал Чижик. – На наш же полигон будут завозить… Какая разница? Он же все равно станет приходить… – Чижик вновь, уже в третий раз за день, сгреб Цветкова за грудки и приподнял над землей. – Будешь ведь все равно приходить, а, полковник?

– Так точно, буду! – отрапортовал висящий в воздухе муж. – Всенепременно! Не извольте сомневаться!

Несколько мгновений бывший летчик смотрел в глаза Цветкову. Жесткий прищур, словно бы в угластый четырехугольник компьютерного прицела смотрел сейчас Чижик, словно палец в противоперегрузочной перчатке держал он сейчас на тангетке ракетного пускателя, словно бы какая вражья военная база или там круглые, как таблетки, нефтяные танки противника мелькали сейчас под крылом его штурмовика, – жесткий прищур обозначился на чижиковом лице, полном силы и ясного расчета, но еще и полном тревоги, на лице, покрытом черными полосами грязи, словно бы не у летчика, а у диверсанта-пластуна, лежащего под корягой с обмотанным камуфляжными бинтами снайперским винтом. Чижик сдвинул брови, разглядывая Цветкова, но вдруг брови его полезли вверх, а лицо изнутри само просветлело – Чижик вдруг удивился собственным мыслям.

– Ну, добро, Цветочек, – вроде бы тоже угрожающе, но на самом деле доброжелательно произнес он.

Вы можете подумать, что Чижикова доброжелательность была обычной доброжелательностью любовника к мужу женщины, с которой он, любовник, сейчас живет. Можете так подумать и будете неправы. Да-с! Неправы!