Проклятый дар - Татьяна Корсакова

– Слушаю. – Матвей уже и сам был не рад, что согласился на беседу. Что ему скажет Петрович? О чем таком попросит? Ему бы сейчас с собственными проблемами разобраться.

– Скажу. – Петрович ухватил его за рукав куртки, потянул прочь от больничного забора. – Только ты, молодой, сначала ответь мне на один вопрос. Честно ответь, как на духу. Ты проверял, пьет Алена Михайловна таблетки или нет?

Вот это вопрос! Матвей даже растерялся от неожиданности.

– Значит, не проверял. – Петрович не стал дожидаться ответа, снова потрогал свой опухший нос.

– Не смог, – признался Матвей. – После того как я ее… ну, ты понимаешь…

– Я понимаю. – Петрович кивнул, выбил из пачки сигарету. – Хорошо бы и ты меня понял. Тут дело такое, без посторонней помощи мне никак…

– Без посторонней? – усмехнулся Матвей.

– Без твоей. – Санитар пыхнул ему в лицо таким забористым и едким дымом, что Матвей невольно поморщился. – Плохо там все. Гораздо хуже, чем мы думали.

– С кем плохо? С Аленой Михайловной? – Вот ведь чуяло сердце недоброе. Не следовало дожидаться дежурства, нужно было раньше начинать действовать.

– Она в себя пришла, – сказал Петрович заговорщицким шепотом.

– Ну, это я в курсе.

– А в курсе, из-за чего такое-то чудо приключилось?

– Лекарства подействовали?

– Не подействовали, в том-то и дело. Не пила она таблетки, молодой. Ты не проверял, а она не пила. Представляешь? Не пила, не пила, и тут бац – очухалась! – Петрович глубоко затянулся и закашлялся.

– Так, если не пила, получается, ей от таблеток плохо было? – Логические цепочки Матвей умел составлять быстро, а тут цепочка получается более чем логичная.

– Сначала, может, и не от таблеток, а потом уже точно от них. – Петрович кивнул.

– Да, облажался наш психиатрический гений…

– Вот об этом я как раз и хотел с тобою поговорить. Понимаешь, молодой, тут такое дело, – Петрович запнулся, – тут получается, он знал, что лекарства девочке не на пользу.

– Странные выводы.

– Мне, видишь ли, они тоже сначала странными показались, но ты дослушай, не перебивай.

Матвей слушал сбивчивый и на первый взгляд невероятный рассказ Петровича и верил каждому сказанному слову. Видать, не зря Ставр так опасался за эту богадельню, видать, тоже что-то недоброе подозревал.

– А она ему погрозилась, что расскажет все своему шефу, тому, которому ты записку должен был передать. – Петрович прикурил вторую сигарету прямо от первой, и спросил, внимательно сощурившись: – Ты, кстати, передал записку-то?

Ничего он не передавал! И передавать не собирался. Ему для полного счастья не хватало, чтобы этот неведомый Аленин шеф поднял бучу и пациентку перевели в какую-нибудь другую психушку. Нет у него времени, чтобы начинать все сначала, Ставр и так злится. Опять же зачем нужен шеф, если вот он, готовый спаситель в лице скромного санитара Матвея Плахова!

– Не успел. Хотел сегодня, но замотался. – Он виновато пожал плечами.

– Плохо, что замотался, надо будет обязательно передать. Я видел этого шефа, он мужик толковый. Даст бог, и поможет Алене Михайловне.

– В чем поможет-то? – Из бессвязного рассказа Петровича Матвей понял только одно: Алене стало лучше потому, что она перестала пить таблетки, а ее институтского приятеля и гения от медицины этот факт вместо того, чтобы воодушевить, отчего-то сильно расстроил. Странно, конечно. Было бы время, можно было бы присмотреться к этому Стешко повнимательнее, да вот беда – нет у него времени.

– Она сказала, что потребует консилиума, – Петрович словно и не слышал вопроса, – а он ее ударил. Ударил! Представляешь, молодой?! Сначала ударил, а потом пообещал, что превратит в овощ.

– В кого превратит? – растерянно переспросил Матвей.

– В овощ! Нафарширует лекарствами! Он так и сказал, что не поможет ей ее шеф, потому что, когда он к нам в больничку явится, она уже будет овощем!

– Охренеть… – Матвей с завистью посмотрел на зажженную сигарету. Надо бы своих купить, а то неудобно всякий раз стрелять у напарника. – Он это прямо при тебе сказал?

– Да. Я пьяный на дежурство пришел… ну, не пьяный, чтобы в дым, а так, выпивши. Он сказал, что мне никто не поверит, потому что я пьяная скотина, а Федька-ирод меня на освидетельствование затащил, чтобы было документальное подтверждение.

– Стоп, с вами понятно. С Аленой что? – оборвал его Матвей.

– Так не знаю я, что с Аленой! В том-то и беда! Они ж меня уволили и даже на территорию не пускают. – Петрович с ненавистью уставился на кирпичный забор психушки.

– А мне ты зачем все это рассказал? – спросил Матвей.

– Затем, что ты там один нормальный и тебе ведь жалко ее, я знаю.

– Жалко у пчелки, пчелка на елке… – вдруг не к месту вспомнился детский стишок. – Жалостью тут не поможешь.

– А помочь готов? – с надеждой в голосе спросил Петрович.

– В меру своих скромных сил, – ушел он от прямого ответа. – Мне бы на нее сначала посмотреть.

– Вот и я о том же! – Петрович схватил его за рукав. – Ты посмотри, молодой, как она там, а я доказательства организую.

– Какие доказательства?

– Вещественные. Та мразь думает, что меня можно сожрать и не подавиться, а меня еще хрен сожрешь! Вот доказательства. – Петрович достал из кармана мобильник. – Я все записал: и про угрозы, и про овощ, и про то, что Алене Михайловне никто не поможет, потому что этот сморчок не позволит. Ты послушай, молодой, послушай.

Запись слушали молча. Матвей не удержался, стрельнул у напарника сигарету. Ну, для суда это, может, и не самые подходящие доказательства, а вот для разумного шантажа…

– Запись я пока у себя оставлю. – Петрович отключил телефон, и визг Стешко оборвался на полуслове. – Не обижайся, молодой, я тебе доверяю, но мне так спокойнее будет. Ты уже иди, не опаздывай. Сегодня ты за ней присмотришь, а завтра я что-нибудь придумаю. Может, с шефом ее поговорю. Или лучше ты, а? – Он посмотрел на Матвея с надеждой. – Ты выглядишь интеллигентно и вообще, а мне кто ж поверит с моей харей?!

– Я поверил, – сказал Матвей и глянул на часы.

– Спасибо, молодой! Вот не ошибся я в тебе, не разучился еще в человеках разбираться.

– Петрович? – Матвей внимательно посмотрел на напарника. – А у тебя, часом, нет ключа от запасной калитки?

– Это той, которая на замок заперта и не открывается никогда? У которой ты вчера шарился?

– Той самой. Так есть?

– Сейчас. – Петрович полез в карман куртки, загремел ключами, снял с кольца один, протянул Матвею и спросил: – А тебе зачем?

– Да так, на всякий случай. – Тот широко улыбнулся в ответ.