Однажды летним днем - Наталия Антонова

Мирослава вместе с Клавой покинули любовников, которые ещё некоторое время выясняли отношения. При этом каждый считал другого виновным в том, что они попали в криминальную историю.

– Тебе пора научиться держать язык за зубами, – сердито выговаривал подруге Вадим.

А та шипела в ответ:

– А тебе не надо по бабам шляться в рабочее время!

– Ты имеешь в виду себя? – ядовито поинтересовался любовник.

– Можно подумать, что я у тебя одна, – отбрыкивалась Анжела.

– Такой, как ты, и одной за глаза хватит! – огрызнулся Вадим и кинулся к двери.

Он едва не сбил с ног Мирославу, которая, распрощавшись с Клавой, направлялась к своей машине.

Чего греха таить, показания Вадима Долгоносикова совсем не понравились следователю. Он не менее десяти раз спрашивал свидетеля, уверен ли он в том, что девушка вошла, когда парень уже лежал на диване.

Вадим упорно твердил:

– Да, я уверен.

– А вас кто-нибудь видел? – спросил следователь.

– Точно видела старуха!

– Какая старуха?

– Имени и отчества её не знаю, но она из… – Долгоносиков задумался на минуту и назвал квартиру, в которой, по его мнению, проживает старая женщина.

– А почему вы на неё обратили внимание?

– Да как же не обратить, если она, рассматривая меня, буквально лицо о стекло расплющила!

– Чьё лицо? – насупился следователь.

– Своё, – заорал свидетель, – не моё же!

Наполеонов не обратил на его ор внимания, он догадывался, что у парня сдают нервы, но тем не менее заставлял его вновь и вновь описывать увиденное в тот день. Долгоносиков покорно повторял свою историю раз за разом. И только тогда, когда Вадим уже почти превратился в говорящую куклу, монотонно повторяющую заученный текст, а Наполеонов понял, что из свидетеля больше ничего не выжать, он отпустил его, предупредив напоследок, что город покидать ему пока запрещено.

– Пока? – переспросил парень.

– Да, – пояснил следователь, – пока идёт следствие.

– А я вообще никуда уезжать не собираюсь! – неожиданно для Наполеонова заорал свидетель и опрометью вынесся из кабинета.

– Сказился он, что ли, – проворчал следователь сердито, – что за народ пошёл! Все на нервах!

Теперь Наполеонову предстояло проверить показания свидетеля, и, если в них всё верно, придётся разрабатывать новую версию. Он тяжело вздохнул и решил, что сегодня уйдёт домой засветло и как следует отоспится.

Этот вечер не принёс ни тихой радости, ни умиротворения и Виолетте Потаповой. Только горькие слёзы и отчаяние, несмотря на все усилия бабушки Милы и адвоката ободрить её и вселить в неё надежду. Бабушка Андриана так и не появилась в этот вечер. Об изысканиях Мирославы и вообще о её работе ей пока ничего не было известно. Поэтому Виолетта, измученная долгими разговорами со следователем и осознавшая в конце концов весь ужас своего положения, не могла ни есть, ни спать.

Она вновь и вновь перебирала в уме события последних лет. Вспоминала, как увидела Филиппа впервые и сразу же влюбилась в него. Как же она была счастлива, когда он ответил ей взаимностью! Что Филиппу придётся жениться на Майе, Виолетте в ту пору не могло привидеться даже в страшном сне. Тем более что все на курсе знали: Майя Лоскутова девушка Миши Одинцова.

Адвокат пощадил Виолетту и не передал ей слова следователя о том, что некоторые однокурсники девушки считают, что она вполне могла убить Филиппа, так как была одержима идеей брака с ним. Напоминали о её недавней безобразной выходке на свадьбе Филиппа и Майи, намекали на то, что вроде бы именно для этого она и забеременела от него. А когда, как выяснилось, липовая беременность не сработала, взялась за пистолет.

Поверил ли их словам сам следователь, неизвестно, но уже то, что эти показания были запротоколированы, могло на суде сыграть против Виолетты.

Бедная же Виолетта ни о чём не догадывалась и с нетерпением ждала того часа, когда появится хоть какой-то просвет в её запутанном деле.

Адвокат Ян Белозёрский позвонил Мирославе настолько поздним вечером, что она уже готовилась ко сну. Первым пиканье телефона услышал Дон, который пристроился с краю кровати и уже дремал вполглаза. Он шлёпнул лапой по телефону, лежащему на столе, и, покосившись на Мирославу, заскрипел сердито, как несмазанное колесо старой телеги. В идеале сотовый на ночь надо было бы отключать. Но как детектив Волгина не могла позволить себе такой роскоши.

Успокаивало то, что номер этого телефона был известен только небольшой группе избранных.

Мирослава погладила кота, шепнув ему:

– Извини, кому-то я очень нужна.

Она взяла трубку и сказала:

– Да.

– Слав, привет, я не разбудил тебя? – донёсся до неё голос Яна.

– Нет… У тебя что-то не так?

– Не у меня, а у нас, – вздохнул он, – я делаю всё, что могу. Но если ты не разыщешь факты, которыми я могу стукнуть следователя по носу, шансов у нас останется мало.

– Да, я понимаю.

– К тому же Наполеонов зол как чёрт.

– С чего бы это?

– Ты будешь смеяться, но мне кажется, он либо сам не верит, что Окунева застрелила Потапова, либо жалеет её.

Мирослава фыркнула.

– Я же говорил, что будешь смеяться.

– Я не смеюсь. Просто невольно представила Наполеонова сострадающим обвиняемым.

– В жизни всякое бывает, – философски заметил адвокат. И тут же спросил: – У тебя есть для меня хорошие новости?

– Есть. Найден свидетель, который видел Виолетту входящей в комнату с трупом Окунева.

– С трупом? – переспросил Белозёрский.

– Да, Потапова вошла, когда жертва уже была застрелена. Кроме того, он видел, что пистолет валялся на полу и Виолетта подняла его.

– Дурында, – выругался адвокат.

– Кто? Я? – поинтересовалась Мирослава.

– Дурында Виолетта. А ты тиранка!

– Это ещё почему? – удивилась Волгина.

– Потому что, найдя свидетеля, даже не подумала позвонить мне!

– Ян! Прости, но я пока разрабатываю дизайн упаковки.

– Что ты разрабатываешь? – даже задохнулся от изумления Белозёрский.

– Там со свидетелем не так всё просто…

– Он не соглашается идти к следователю?

– К следователю идти он согласился, и я почти уверена, что уже разговаривал с ним. Но…

– Он откажется давать показания в суде? – молниеносно перебил её адвокат.

– Только в том случае, если почувствует угрозу раскрытия своей тайны.