Нежданный поцелуй - Мэри Блейни

Елена же осмотрелась и, заметив Мериона, чуть наклонила голову. Он улыбнулся ей, и она ответила ему улыбкой. Эта ее улыбка была очаровательна, но он желал большего. Он хотел держать ее в объятиях, хотел раздевать ее, хотел видеть ее обнаженной…

Тут Гаррет закончил рассказывать свою историю, и Мерион заставил себя рассмеяться. А через несколько минут синьора Верано присоединилась к их кружку и стала внимательно слушать — теперь говорили об установлении регентства и об отречении монарха от престола. «Неужели ей интересна эта тема?» — удивился Мерион. При этом он не сводил с нее глаз, ибо она была неотразима. В какой-то момент Елена вдруг спросила:

— Но разве не так бывает в каждой семье? Ведь всегда есть надежда на выздоровление отца и на то, что он снова сможет занять положение главы семьи. Или я слишком простодушна?

Этим вопросом Елена сразу же оживила беседу; все тотчас заговорили о сходстве монархии с семьей — а сходство и впрямь было неоспоримым. Правда, некоторые из участников дискуссии поглядывали на Елену с веселым изумлением, и она, не удержавшись, проговорила:

— Но я нисколько не сомневаюсь в том, что бывают времена, когда глава семьи должен быть отстранен от принятия важных решений, если это может повредить благополучию семьи.

При этих ее словах Мерион сразу же подумал о Бендасе и заявил:

— Да-да, совершенно верно. Так часто случается в семьях. И то же самое произошло с королем. Он оказался слишком больным, чтобы править страной.

— Но, ваша светлость, ведь бывает и так, что человека следует освободить от принятия важных решений не только в том случае, когда его состояние грозит благополучию одной лишь его семьи, разве не так? — проговорил джентльмен, которого Мерион, как ему казалось, видел впервые.

«Вероятно, это ученый, человек науки», — подумал герцог. И действительно, у этого гостя был вид человека, много размышлявшего, но не очень уверенного в себе.

С улыбкой кивнув, Мерион сказал:

— Да, конечно. Но ведь именно такую ситуацию я и имел в виду…

Все надолго умолкли, обдумывая слова герцога. А потом Елена вдруг заявила:

— Но если так, то семье в некоторых случаях лучше оставаться вовсе без главы семьи — пусть даже его действия не всегда представляют угрозу для благополучия близких.

— Да-да, — тут же закивал ученый джентльмен. — Совершенно с вами согласен, миледи.

Мерион внимательно посмотрел на Елену; ему казалось, что она имела в виду какого-то конкретного человека.

— Но как же жена и дети! — воскликнула одна из дам. — Ведь они в таком случае останутся совсем без поддержки!

— Они смогут справиться с помощью родственников и друзей, — ответил ученый. — Спросите любую женщину, оставшуюся во время войны в одиночестве. Вся сложность заключается в том, что глава семьи, вернувшийся домой, окажется в совершенно новых для себя обстоятельствах. Потому что он очень изменится, можно сказать, станет совсем другим человеком.

— Да, пожалуй, вы правы, — кивнул Мерион. — Но люди меняются не только на войне. Я уверен, что принц-регент сейчас был бы совсем другим человеком, если бы его отец оставался здоровым. Любой, кто пережил потерю близких, прекрасно знает: смерть, например, жены или ребенка очень многое меняет… — Сказав это, Мерион тут же подумал о Ровене. А взглянув на Елену, герцог заметил, что она изменилась в лице, но, как ни странно, последние его слова вызвали у нее не грусть, а гнев — он был почти в этом уверен.

Тут какая-то дама подошла к Елене и отвела ее в сторону. Несколько минут они о чем-то беседовали, потом обе рассмеялись и направились к столу с напитками. Вскоре разошлись и остальные участники беседы, и рядом с Мерионом остался лишь ученый джентльмен. Взглянув на герцога, он в задумчивости проговорил:

— Знаете, ваша светлость, я очень люблю наблюдать за людьми, их поведением и поступками. Мне кажется, что поведение людей когда-нибудь станет предметом изучения.

Мерион пожал плечами:

— Что ж, не исключено, и мне бы хотелось поговорить с вами о ваших исследованиях в связи с законопроектом, который мы сейчас рассматриваем в парламенте.

Явно польщенный, собеседник поклонился.

— Я был бы счастлив побеседовать с вами об этом. Тогда свяжитесь с моим секретарем, и он назначит нашу встречу, когда вам будет удобно, сэр.

Ученый расплылся в улыбке.

— О, благодарю вас, ваша светлость…

Через минуту-другую, прохаживаясь по огромной гостиной Стрэморов, он с любопытством поглядывал на синьору Верано, стоявшую среди женщин, о чем-то оживленно беседовавших. И было очевидно, что она всех их очаровала; во всяком случае, дамы то и дело ей улыбались.

— Рад видеть вас, ваша светлость. — К Мериону подошел известный художник, когда-то писавший его портрет. — Позвольте спросить: чему вы так улыбаетесь? Должно быть, что-то вас развеселило. Или у вас просто хорошее настроение, потому что вам удалось добиться поддержки, необходимой для принятия парламентом вашего законопроекта?

— Добрый вечер, Лоренс, — кивнул Мерион. — Дело в том, что сегодня в первый раз дочь назвала меня «папой». И, вспомнив об этом, я улыбнулся, — солгал Мерион. Не мог же он сказать, что улыбался, наблюдая за синьорой Верано. — А вы в самом деле полагаете, что меня может обрадовать лишь успех в парламенте?

— Ну… не знаю, ваша светлость. Но я уверен, что никогда не видел вас таким довольным, как сейчас. Может, вы согласитесь еще когда-нибудь попозировать мне?

Мерион отрицательно покачал головой, но тут же спросил художника, не сделает ли он миниатюры его детей.

Лоренс с величайшим удовольствием принял заказ, а потом они какое-то время говорили о том, как экономические и политические трудности отражались на жизни людей искусства.

Когда же Мерион снова отыскал глазами Елену, она уже стояла одна. Герцог направился к ней, однако не успел приблизиться — к Елене стремительно подошел Роджерс, человек Бендаса. Поклонившись, он проговорил:

— Прошу простить меня, синьора, но герцог Бендас хотел бы сказать вам несколько слов. Он уже стар и немощен, поэтому просит вас подойти к нему.

Мериону показалось, что Елена очень удивилась. Более того, она ужасно смутилась и даже растерялась. Но все же кивнула утвердительно и приняла руку Роджерса.

— Да, сэр, конечно, — сказала она, заставив себя улыбнуться.

«Впервые за последние шестнадцать лет отец захотел со мной поговорить, — с удивлением думала Елена. — Интересно, чего же он хочет от меня?»

Роджерс подвел ее к герцогу Бендасу, и некоторые из гостей с любопытством посмотрели на Елену. Сам же Роджерс поклонился своему хозяину и тут же отошел, чтобы не мешать разговору. Отошел, однако, недалеко, так как герцогу в любой момент могла понадобиться помощь.

Елена сделала реверанс, низко присев перед Бендасом, — так и полагалось приветствовать пожилого аристократа. А он поднялся с места и пристально посмотрел на нее. И в тот же миг Елена почувствовала запах духов. Ее всегда ужасно смущал тот факт, что ее отец пользовался духами, и она еще девочкой постоянно удивлялась, почувствовав этот запах. «Разве мужчины пользуются духами?!» — спрашивала она себя в те годы. Но сейчас Елена прекрасно понимала: духи — это всего лишь признак бессмысленного мужского тщеславия.