Нас предала Родина - Константин Семенов

Строго говоря, это была не площадь, а просто широкий перекресток, кольцо.

В то утро, как раз когда Борис уходил с балкона, машин на площади оказалось немало: народ покидал город. Самолеты, впервые прилетевшие не ночью, ударили точно и выскочить удалось немногим. Площадь быстро заполнилась огнем — горели машины, горел разлитый бензин, плавился асфальт. Быстро образовалась пробка — кто пытался помочь раненым, кто вытаскивал убитых, кто спешно разворачивался. Скоро подъехали неизменные журналисты.

Никто не ожидал второго налета. На этот раз летчики немного промахнулись: ракета рванула на обочине.

Но и этого было достаточно.

На экране мелькали машины разбитые, машины сгоревшие, машины догорающие. Дым и копоть мешали разглядеть подробности, может, это было и к лучшему. Потому что подробностями этими были люди, вернее то, что от них осталось. Обугленные, сгоревшие, разорванные на части. И склонившаяся перед одной из таких «подробностей» окровавленная женщина, поднявшая к черному небу обезумевшие глаза. И ее страшный нечеловеческий вой:

— Ва-а-ааа! Ва-аааа!!

В самом конце комментатор хриплым голосом сообщил, что число погибших пока неизвестно, но счет, похоже, идет на десятки. И совершенно точно известно, что во время второго налета погибла иностранная журналистка. Синтия, фамилии Борис не разобрал.

Как обычно в таких случаях репортаж крутили, не останавливаясь по нескольку раз, но снова смотреть этот ужас они не стали. «Не суди!» — буркнул под нос Борис и выключил телевизор.

А потом пришел Аланбек, и в кухне сразу стало тесно.

Аланбек осторожно опустил свои сто килограммов на хлипкий стульчик, отхлебнул предложенного чая, поинтересовался делами. Ирина и Борис смотрели на него выжидательно и Славик, глядя на родителей, тоже замолчал. Даже не попросил, как обычно, показать пистолет. Аланбек обвел их немного раскосыми глазами, усмехнулся и полез в карман.

В конце лета Борис занял ему деньги. Все равно те лежали мертвым грузом, а Алан обещал неплохие проценты. Половину он отдал вовремя, но потом торговля накрылась медным тазом, и долг завис. Ирина и Борис напоминали, ругались, просили — все без толку. Аланбек денег не отдавал, только обещал и обещал. Отношения постепенно портились, и к концу ноября Борис уже почти был уверен, что денег им больше не видать. Ирина еще надеялась.

И оказалась права. Аланбек принес почти все — тысячу с небольшим долларов.

Вообще-то он не заслуживал подобных подозрений. Это был странный человек, и интересы у него тоже были странные. То он приобрел дельтаплан, мечтая о полетах над городом, то основал мастерскую по выпуску супермодной мебели. Полеты, едва начавшись, завершились неудачным приземлением, погнутыми трубками и сломанной ногой, а мастерская… Мастерская сначала работала довольно успешно. Увы, покупателей оказалось не так уж много. Большинство крутили головами и просили что-нибудь «побогаче». Аланбек злился, называл их «болотом» и выпускать кровати с финтифлюшками не желал. Мастерская прогорела. После этого он вообще забросил все дела, и только мечтал, провожая сестру в очередной «челночный» рейс. Последние его проекты своей экстравагантностью поражали даже Бориса. Впрочем, дальше проектов Аланбек не продвигался.

Они часто собирались вместе. Аланбек готовил свой фирменный плов, открывалась запотевшая бутылка водки, и можно было до хрипоты обсуждать пути развития цивилизации, общечеловеческие ценности, национальные особенности и прочие жизненно важные темы. Иногда ездили в гаражи. И опять те же самые споры, шашлык, и стрельба по бутылкам из пистолета. Как-то Ирина тоже решила попробовать. Аланбек показал куда нажимать, снял с предохранителя. Ира, держа пистолет двумя руками, старательно прицелилась и вдруг повернулась всем корпусом к Аланбеку: решила что-то переспросить. Черный кружок глянул Алану прямо в лоб, и время замедлилось. Ира только еще начала задавать вопрос, а Аланбек уже исчез и тут же, в одно мгновение, оказался на полу. Почти телепортировал. Еще через секунду Борис вырвал у жены пистолет и обессилено прислонился к столу. Водка пришлась как нельзя кстати.

В 93-м Аланбек здорово помог, когда к отцу Бориса заявились непрошенные гости. Двое чеченцев, размахивая какой-то бумажкой, доказывали ошарашенному отцу, что именно в этом доме жили их родители до выселения, и тому следует немедленно освободить их родовое гнездо. Отца, родившегося в этом доме задолго до 44-го года, они не слушали. Конечно, и без Аланбека было кому помочь, но рядом оказался именно он. Лжевладельцы признали свою ошибку и скрылись в неизвестном направлении. Наверное, пошли искать других, у которых не было Аланбека.

Ранней весной 94-го у Ирининой подруги умерла мама. Тогда-то Борис с удивлением узнал, что мастерская по изготовлению гробов на улице Шерипова по-прежнему работает, и цены, в связи с оттоком русских, нисколько не упали. Работала и администрация кладбища. Мужик, назвавшийся директором, дышал густым перегаром, но щеки надувал так же старательно, как и раньше. Деньги тоже считать не разучился.

Трудности начались во время похорон. Автобус к могиле не проехал, пришлось идти пешком. И тут оказалось, что некому нести тяжеленный деревянный крест. Борису он оказался не под силу, остальные мужчины сами еле ходили из-за весьма солидного возраста, а еще ведь и гроб нести. Рабочие помочь согласились, но заломили совершенно баснословную цену. Услышав такое, Аланбек крякнул, взвалил крест на могучее плечо и двинулся вперед. Так и шли — чеченец с православным крестом на плечах впереди, все остальные сзади. Картина еще та! «А чего, — сказал потом, улыбаясь, Аланбек, — вы же не виноваты, что заблуждаетесь. Но кресты могли бы и полегче делать».

И вот сейчас он принес деньги. Еле успел и явно этому обрадовался. Поинтересовался: «Что, уже не ждали? Решили, кинул чечен? Ладно, шучу, шучу. В гости заходите, «чайку» выпьем».

Наконец все разошлись. Отец в одну сторону, Аланбек в другую. Через час собрались и они.

Почти.

Уже в дверях выяснилось, что Славик потерял шапку. Божился, что обыскал все, наверное, ее кто-то специально спрятал. Пришлось подключаться Ирине. Пока они копошились в комнате, Борис примерил на плечо сумку, подогнал ремень. Сумка показалась подозрительно легкой. Расстегнул замок и тяжело вздохнул: на месте канистры самодовольно поблескивали коричневой кожей итальянские военные сапоги. «И когда она только успела?» — удивился Борис. Минута — и статус-кво был восстановлен: место в сумке вновь заняла канистра с водой, а сапоги отправились под диван.

Шапка нашлась в совершенно естественном месте — под столом. Славик удивлялся, уверял, что он не причем. Это она сама!

Дверь на четвертом этаже приоткрылась, стоило сделать к ней шаг.

— Уходите? — укоризненно нахмурилась соседка. — Уезжать решили?

— Куда сейчас уедешь? — примирительно сказала Ирина. — Мы к знакомым на первый этаж, вот передайте, пожалуйста, адрес, если кто зайдет. А вы не собираетесь? Страшно же, вдруг ракета в крышу попадет?