Французская рапсодия - Антуан Лорен

Карим не знал, что на это сказать, и перевел взгляд на крысиное войско. Грызуны проводили настоящую спецоперацию: они окружили бассейн; самые крупные и сильные из них, объединившись по двое-трое, перегрызали веревки, которыми Bubble крепился к земле; остальные их охраняли. Стоило Кариму чуть приблизиться, «защитники», занимавшие линию обороны, приготовились к нападению.

– Карим! – услышал он оклик.

К нему явилось подкрепление: еще пять сторожей во главе со старшим, державшим в руке мегафон. Убедившись, что Карим ничего не выдумал, они остановились, пораженные.

– Что это еще за хрень? – спросил старший, и в его голосе явственно звучал страх.

– Жрут веревки, – буднично доложил Карим. – Причем все сразу.

В этот миг с громким щелчком лопнула одна из веревок и почти одновременно с ней – вторая. Трудившуюся над ней крысу отбросило на пару метров назад.

– Так они же… Они же… – залопотал старший. – Они же их сейчас все перегрызут! И ветер поднимается! Франк, – обернулся он к одному из сторожей. – Срочно звони пожарным! Кому говорят!

За двадцать пять лет службы по охране порядка в саду Тюильри ему еще никогда не приходилось заставлять свой мозг работать с такой скоростью.

– Надо эвакуировать всех посетителей! Через восточный выход! – приказал он, но не успел договорить, как все вздрогнули – с резким звуком, напоминающим щелканье кнута, лопнула третья веревка.

Старший сторож поднес к губам мегафон.

– Всем посетителям покинуть территорию сада! – проговорил он. – Everybody out of the garden! – Он повернулся к Кариму: – Как по-английски будет «восток»?

– East, – ответил тот, – но лучше сказать не так. This way, – и он показал на Лувр.

– This way! – повторил старший. – To the museum!

Он включил в мегафоне сирену. Три веревки оборвались одновременно, и Bubble накренился. Туристы, сгрудившиеся на одной стороне бассейна, завороженно смотрели на происходящее и, судя по всему, не торопились покидать сад.

– Куда там эти пожарные запропастились? – прорычал старший сторож, когда поддались еще две веревки, а к его ногам шмякнулась отброшенная силой инерции крыса.

Сторож подпрыгнул на месте, а крыса невозмутимо перевернулась со спины на ноги и побежала к своим.

– Сколько она весит? – убитым голосом спросил старший, указывая на инсталляцию.

– Не знаю, – ответил Карим.

В эту секунду лопнули последние веревки, и надувная скульптура оторвалась от земли. Она начала медленно подниматься в небо, сопровождаемая изумленными взглядами оставшихся внизу зрителей.

* * *

Точного объяснения произошедшему так никто никогда и не дал. Наиболее вероятным из них казалось выдвинутое пару недель спустя, согласно которому инсталляция, укрепленная над бассейном, перекрыла обитающим в саду крысам доступ к питьевой воде, и они решили от нее избавиться. Изучающие крыс биологи не упустили возможности восхититься высоким интеллектом предмета своих исследований.

Bubble парил на высоте примерно десяти метров и медленно, но верно продолжал подниматься. Туристы, чтобы успеть запечатлеть небывалое зрелище, стояли, вытянув руки с айфонами, и в эту минуту больше всего походили на приверженцев древнего культа, явившихся восславить свое божество. Крысы исчезли столь же стремительно, как и появились. В саду установилась странная тишина. Снизу было видно, как по поверхности гигантского шара под порывами ветра время от времени пробегает рябь, словно надувной мозг пульсировал. Bubble медленно плыл к решетчатой ограде сада, держа курс на площадь Согласия. Туристы молча следовали за ним, будто привязанные незримой нитью. Некоторые явно снимали происходящее на видео – они не опускали рук и шествовали вперед с пустым, как у лунатиков, взглядом. На площади Согласия Bubble резко взмыл вверх, повиснув над Обелиском, высота которого составляет ровно двадцать пять метров. Отовсюду доносился визг тормозов, скрежет помятого металла и ругань водителей. Чуть поодаль какой-то парень, хромая, шел поднимать с земли скутер. Машины останавливались одна за другой, из них выскакивали люди и дружно задирали головы, приложив ко лбу сложенные козырьком ладони.

Вскоре на площади образовалась пробка. Со стороны Елисейских Полей раздавался гул клаксонов, который через минуту-другую стих: водители, обнаружив в небе Bubble, выбирались из машин поглазеть на это диво; многие снимали чудную картину на телефон. Можно было подумать, надувной мозг внушает каждому требование прекратить любые другие занятия и целиком отдаться его созерцанию, желательно с вытянутой вверх рукой.

Шар, обдуваемый потоками теплого и холодного воздуха, пританцовывал на месте, словно не зная, куда направиться дальше, когда к решетке сада Тюильри подкатила, оглушив окрестности сиреной, пожарная машина. Из нее выпрыгнули люди в защитных комбинезонах, направившиеся к группе охранников сада, все так же не спускавших глаз с парящего в высоте гигантского мозга.

– Добрый день! – поздоровался командир пожарного расчета. – Кто-нибудь может мне объяснить, что здесь происходит? – Он дернул подбородком в сторону Обелиска.

– Это Bubble, – сказал Карим. – Раньше он висел над бассейном, а сейчас вон где…

– А как он туда попал?

– Его крысы выпустили.

Командир кивнул.

– Крысы? Ладно, про крыс в другой раз. Но почему он не падает?

– По-моему, он наполнен гелием.

– Час от часу не легче, – произнес пожарный. – Какого он размера?

– Как бассейн. Шестьдесят метров в диаметре.

– Понятно. Надо вызывать подмогу с воздуха. – И он двинулся к своим товарищам.

Bubble между тем поднялся метров на сорок. Карим повернулся к саду: возле решетки собралась толпа журналистов; одни с микрофонами в руках опрашивали очевидцев, другие вели съемку. Подъезжали все новые автомобили с эмблемами телекомпаний. Туристы, успевшие заснять первые минуты полета шара, увлеченно постили фотки в соцсетях. Информационные каналы прервали вещание новостей и переключились на прямые репортажи с площади Согласия.

* * *

Стэн Лепель, трудившийся у себя в мастерской в Ивелин над футбольным мячом в форме многогранника, решил сделать перерыв. Он включил телевизор и пошел на кухню налить себе стакан морковного сока. Вернувшись, он увидел на экране собственное лицо. Показывали его фотографию – ту самую, которую он обычно отдавал в газеты и журналы и на которой он был запечатлен с нахмуренным лицом художника, размышляющего над глобальными проблемами современного человечества. Фотографию сменили на экране видеокадры: его Bubble плыл над Парижем в сопровождении вертолета, направляясь к Эйфелевой башне. Стакан с морковным соком выскользнул из пальцев Лепеля и со звоном разбился о плиточный пол.

Вертолет ЕС145 гражданской службы безопасности следовал за надувной скульптурой на протяжении двадцати минут, пока пилотировавший машину летчик не убедился, что заарканить ее, не подвергая опасности технику и экипаж, не удастся. Зато он заснял парящий над городом Bubble, и эти кадры были переданы по всем телеканалам и мгновенно разошлись по Сети. Зарубежные телекомпании, от CNN до NHK, не остались равнодушными к событию и целый день показывали сюрреалистический, но документальный фильм о том, как над французской столицей плывет гигантский мозг. Столкновения с Эйфелевой башней, в определенный момент казавшегося неизбежным, не произошло: Bubble, словно дразня вставшую преградой у него на пути башню, совершил серию элегантных подскоков и оставил ее внизу. Когда высота его полета достигла шестисот метров, вертолет был отозван на землю. Власти приняли традиционное для Франции решение: не делать ничего.