Последнее желание ведьмы - Александра Плен

– Эммили пять лет назад вышла замуж за наследного лорда Дубовицкого, так и не дождавшись, пока Яр одумается. Ей было двадцать три к тому времени. Последний шанс – едва успела очаровать старшего сына министра сельского хозяйства. Кстати, он младше ее на год. Да и вряд ли бы Яр передумал, упрямство перенял от отца, – королева тяжело вздохнула. На мгновенье беззаботная маска слетела, и я увидела, что женщина не так уж и беспечна, какой хочет казаться. Или у нее еще сохранились чувства к лорду Вышинскому? Ее величество быстро взяла себя в руки и продолжила в той же насмешливой манере: – В последнее время Эмми очень старается возобновить отношения с бывшим женихом, переехала в столицу, бывает на всех балах. Двоих детей наследному лорду родила, можно и развлечься.

Цинично. Но королева всегда говорит то, что думает.

– Мне кажется, он до сих пор ее любит, – задумчиво произнесла я.

– В твоих силах влюбить его в себя, – парировала женщина.

– Зачем? Меня все устраивает и так, – я пожала плечами и медленно отошла от трона.

Танцы возобновились, я взяла бокал с пуншем, прислонилась к колонне и принялась наблюдать за кружащимися парами. Не хочу заставлять влюбляться в себя кого бы то ни было, да и не все так просто, как думает Ванда. Если с материальными благами ведьмовская сила справлялась более-менее хорошо, то все, что было связано с нематериальными желаниями, шло вкривь и вкось… Пожелания любви, симпатии, даже простое «будьте счастливы» или «всего хорошего», подкрепленные силой, могли натворить бед.

Может быть, из-за того, что смысл счастья для всех разный? И откуда силе знать, что реально кто хочет? Золото, земли, драгоценности, дом – полная чаша – просто и понятно. А вот счастье, радость, любовь…

Одно время у ворот нашего местного рынка сидел худой грязный старик. Я часто его встречала, приходя туда за покупками, давала милостыню, но то ли ее отбирали, то ли моих денег не хватало, с каждым разом он выглядел все хуже и хуже. И однажды вместо того, чтобы дать серебро и уйти, я пожелала ему стать счастливым и ни о чем более не беспокоиться. В следующий свой приход на рынок старика я не увидела. Поспрашивав торговцев, узнала, что нищего забрали в скорбный дом, он сошел с ума – стал считать себя королем, расхаживал с гордым видом вдоль прилавков, выкрикивал приказы, требовал отвести его во дворец.

Наверное, сила решила, что только так он сможет быть счастливым – в своем безумии.

После этого случая я пообещала себе никогда не вмешиваться в чувства людей.

– Вот вы где, – раздался за спиной напряженный голос жениха. Я повернула голову – он выглядел так, словно только что побывал на улице. Прическа растрепалась, щеки горели румянцем.

– Зачем вы это устроили? – прошипел рассерженно он. – Эмми опозорена. Она нежная и трепетная, для нее то, что случилось, стало катастрофой. Теперь она не скоро решится показаться при дворе.

Что-то не показалась она мне нежной и трепетной. Муж, двое детей. В таком возрасте пора бы научиться отвечать за свои поступки. Может быть, она была таковой десять лет назад, но сейчас она зубастее многих в этом зале.

– Не хотите, чтобы подобное случалось, приструните своих пассий, – холодно ответила я, отворачиваясь, – чтобы мне не приходилось этого делать самой.

Странно, но мне почему-то было неприятно, что Вышинский защищает свою «первую любовь».

– Она не моя пассия, – тихо рыкнул мужчина, было видно, что он едва сдерживает раздражение. Я же поражалась своему спокойствию, словно ведьмовская сила, сделав гадость, насладилась спектаклем и успокоилась. – Эмми – уважаемая наследная леди, верная добропорядочная жена…

– Мне все равно, кто она, – прервала я Вышинского, – вы знаете, кто я и на что способна. Не советую меня задевать.

Впервые я шантажировала его своей сутью, и мне нравилось.

– Ведьма, – ругнулся сзади жених.

– Именно, – я победно улыбнулась в зал, – не забывайте об этом.

Может быть, я слишком обидчивая, может быть, наказание было слишком суровым для ее мелкой шалости, но в следующий раз наледи Дубовицкая сто раз подумает, собираясь меня оскорбить.

Глава 19

Только я было расслабилась, как на следующий день дворец всколыхнула жуткая новость – ночью со стороны Фраморы на нашу территорию вторглось огромное войско. Оно быстро двигается на юг, сметая все на пути. Кто знает, арест министра финансов подтолкнул северян к войне или наступление было запланировано заранее, но не успела я позавтракать, как в комнату вбежала Люсиль и передала, что королева ждет в своих покоях. И срочно. Я сразу же поспешила к Ее Величеству. В гостиной уже находился наследный лорд Вышинский. Холодный, властный, суровый, в общем, выглядел как обычно.

– Только вам, мои дорогие, я могу доверять, – всхлипнула Ванда, протягивая мне руки, словно ждала только меня, чтобы разрыдаться. Смотрелось немного наигранно. – Меня окружают завистники и интриганы, они уже поделили королевство между собой и северянами. Кругом предатели.

«Так вы сами себя ими окружили», – подумала я, садясь рядом с женщиной. Вышинский остался стоять, нависая над нами темной мрачной глыбой.

– Вам придется отправиться на север, тайно, – продолжала королева и добавила, ласково заглядывая мне в глаза: – Я очень прошу тебя, девочка, уничтожь этих подлых северян, только на тебя надежда. Их немного сдерживают наши войска, но это ненадолго. Мы отступаем.

Ее Величество разрыдалась, театрально размазывая слезы и заламывая руки.

Я переводила нерешительный взгляд с громко рыдающей королевы на жениха и обратно. Внутри был разлад. Сердце болело за королевство, что приютило меня. Я понимала, что война в любом случае затронет всех его жителей, погибнут тысячи мирных граждан, благополучие моих друзей и знакомых окажется под угрозой: красавицы Майи, серьезной трудолюбивой Яны, честного доброго Пита, его родителей, юной кокетки Берты и многих других…

Но как же не хотелось убивать! Северянам ведь тоже некуда деваться. Они стали заложниками похолодания. Их жители голодают, в газетах писали, что в некоторых, самых северных, уголках Фраморы даже летом лежит снег.

Выехать решили поздно вечером. Взяли две кареты – в одной, запряженной четверкой лошадей, ехали