Дантисты тоже плачут - Дарья Донцова

– Вот еще что. Юру забрала Люда. За мнойзаехали друзья, переночую у них. Ева не взяла с собой ни учебников, ни формы. Яоставлю у соседей из второй квартиры чемоданчик. Пожалуйста, прихватите егосегодня. Извините, что обременяю, но трясутся руки и ноги, просто не могу вестимашину, и сердце болит.

Я вздохнула, у меня тоже не лучшее состояние,но что делать, придется помочь. Перед выездом заглянула к Маше. Ева лежала накровати, укрытая пледом, Манька читала ей вслух «Жизнь Сальвадора Дали».Услышав, что я собираюсь за портфелем, Ева порылась в кармане и дала ключи:

– Зайди в мою комнату. Там Вилли и Дилли.Можно привезти их сюда?

Пообещав ребенку доставку любимых хомяков,служба милосердия отправилась выполнять поручения.

На улице Усиевича стояла тишина. Никакихследов происшествия. Красно-белую ленту убрали, асфальт вымыли, ничто ненапоминало о произошедшем днем несчастье.

Я позвонила во вторую квартиру. Выглянулапожилая женщина.

– Это вам нужно отдать чемоданчик беднойЕвы? Заходите, заходите.

И она провела меня на кухню.

– Хотите чашечку кофе? – Женщинеявно не терпелось узнать подробности случившегося.

Я к вечеру так устала, что была рада простосесть и вытянуть ноги.

– Какой ужас, – проговорила соседка,помешивая пенку в джезве, – просто кошмар. Хотя о мертвых говорят толькохорошее, но я частенько видела жену Резниченко под мухой. И потом, последнеевремя сверху все время слышались звуки громких скандалов. Кричала в основномНелли на бедную Евочку.

Женщина примолкла. Мне стало холодно,откуда-то немилосердно дуло. Соседка, увидев мои поеживания, пояснила:

– Мы с мужем недавно сюда переехали и неуспели еще заделать дверь черного хода. Оттуда ужасно дует.

– Черный ход? – изумилась я.

– Ну да, дверь так хитро спрятана, –и словоохотливая тетка распахнула створки одного из стенных шкафов. Задняястенка представляла собой дверь запасной лестницы.

Забрав чемоданчик, я поднялась в апартаментыРезниченко за хомяками. В квартире, темной и неуютной, сразу стало страшно.Пришлось быстро зажечь свет в холле. Электрическая лампочка бесстрастноосветила беспорядок: следы ботинок милиционеров на лакированном полу, упавшее свешалки зимнее пальто Нелли, ее теплые сапоги и зонтик. В столовой подоконник ипол возле окна покрывала мельчайшая белая пудра – эксперты искали отпечаткипальцев. На кухне засыхали немытые чашки и тарелка, на которой, очевидно, елияичницу. Неужели у Владимира разыгрался аппетит? Или Люда, успокоившись,захотела перекусить?

Я подошла к лжешкафу и раскрыла створки.Точно, вот он – выход. Тронула ручку, та легко повернулась, и дверь отвориласьбез всякого труда. Перед моим взором предстала узкая пыльная лестница. Я пошлапо ней вниз, толкнула еще одну дверь и оказалась в небольшом дворе. Потом взадумчивости вернулась назад, забрала клетку с хомяками, чемоданчик и пошагалак выходу. Около вешалки продолжало сиротливо лежать пальто Нелли. Остраяжалость защемила сердце. Никогда больше хозяйка не наденет красивый свингер своротником из ламы. И вообще, навряд ли она швыряла его, приходя домой. Янагнулась, подняла пальто и стала вешать на плечики. В кармане что-тозагремело. Я сунула руку внутрь и вытащила коробочку ментолового «Тик-така» иконверт с надписью «Нелли Резниченко лично». Положила письмо в свою сумочку иотправилась домой.

Казик всерьез озаботился судьбой Коки. В средупривел к обеду обещанного банкира, оказавшегося армянином.

Марта Игоревна с разочарованием посмотрела напредлагаемого жениха. Тот был мал ростом, очень худ и носил очки. Отсутствиеволос на макушке компенсировал большой, как руль, нос. Возле Казика мужчинасмотрелся карикатурно. Коке он тоже не слишком понравился.

Мы сели за стол и принялись за авокадо ссалатом. Казик завел разговор:

– Арам, в этом году ты собираешьсяустраивать распродажу?

Гость отрицательно покачал головой.

– Вы владелец магазина,любезнейший? – осведомилась вдова.

– Нет, – сказал Новицкий. – УАрама картинная галерея, но это так, хобби. Основные его интересы в нефтяномбизнесе. Просто Арам любит художников и многим помог, выставляя работыначинающих бесплатно.

Марта Игоревна вздернула брови, Кокаповнимательней посмотрела на претендента.

– Как ценится сейчас Малевич? –продолжал втягивать гостя в разговор Новицкий.

Но тут Маруся со свойственной ей простотойзаявила, что закончила пейзаж и сейчас продемонстрирует его нам. Армянинвытащил из кармана другие очки, мы уставились на картину.

Покосившийся на один бок серо-розовый домик.На окнах буйно цветет герань. По дорожке, спиной к зрителю, идет кривоватая идлиннорукая женщина с гигантским ведром темно-зеленого цвета, наполненнымсусально-золотой жидкостью. На пороге избушки восседает трехцветная кошкапотрясающей жирности. Животное улыбается во весь рот, обнажая мелкие зубыхищника. Над всем этим великолепием сияет полная луна, в угольно-черном небеблестят выполненные серебряной краской звезды.

Я вздохнула – художника из моего ребенка неполучится, пусть лучше учится на ветеринара. Но Казик и Арам оказались другогомнения. Они восхищенно зацокали языками и закрутили головами. Потом армянинсказал:

– Если девочка разрешит, возьму еекартину с собой и выставлю в галерее. Завтра у меня открытие выставки пятиначинающих живописцев, присоединю вас к ним – будете шестой. И обязательноприезжайте к двенадцати дня. Соберется много народа – пресса, критики.

– А как же лицей? – не выдержалая. – В это время еще идут занятия.

– Ну мамусенька, – умоляюще заныладочь, – один раз можно пропустить, напиши записку, что повела меня кврачу.

На следующий день ровно в двенадцать мы вполном составе, кроме животных и близнецов, входили под своды галереи. Арам тутже подвел к нам странного вида молодого зеленоволосого человека с серьгой вухе.

– Кто это? – в ужасе спросила Зайка,пока экзотическая личность, поставив Маню около ее пейзажа, вовсю щелкалафотоаппаратом.

– Очень модный и известный критик изэлитарного журнала для любителей живописи, – пояснил возникший невестьоткуда Казик, – с ним надо дружить. Может в один момент сделать васбогатым, модным, покупаемым. Живопись – тоже бизнес.