Последние гиганты. Полная история Guns N' Roses - Мик Уолл

Продажи «Appetite for Destruction» только что перевалили за пять миллионов экземпляров, так что мы обсуждали, каково это — быть богатым и знаменитым. «Я не хочу, чтобы это отразилось на моей личности, — утверждал он. — Я не собираюсь превращаться в одну из неуверенных в себе рок-звезд, которые даже не понимают, чем отличаются от поп-звезд…» Но какая-то странная неприкаянность, которую приносит успех, уже начала проявляться. По его собственному признанию, он сильно выгорел от этих тяжелых гастролей, и в то же время ему было «уже скучно» отдыхать дома в Лос-Анджелесе. Музыканты планировали вернуться в студию записывать новый альбом — Слэш сказал, что сам записывает песни дома на магнитофон, — но в ближайшие два года они туда так и не вернутся. Когда «Appetite» начал завоевывать мир, им бесконечно звонили по телефону и просили дать интервью, и большинством этих интервью занимался Слэш, потому что «Иззи не хочет, он хочет оставаться в тени. Стивен вообще мало чем занимается, потому что это не его. А Даффу нравится, но прямо сейчас он на свадьбе…»

— А как же Аксель?

— Он очень эмоциональный… Ничего особенного…

Когда я сказал Слэшу, что у нас в офисе журнала «Kerrang!» каждый год составляют список рок-звезд, которые предположительно отбросят коньки в следующем году, и он сейчас в этом списке на первом месте, тот рассмеялся и рассказал, что Алан Нивен уже однажды собрал ему чемоданы в клинику на Гавайях, «но ко мне прилетала одна девушка…».

На самом деле, Нивену, который понял, что Слэш не создан для реабилитации, пришлось, — по его словам, — стать изобретательным, когда вредная привычка Слэша полностью завладела им и угрожала его существованию. Сначала он поселил Слэша в свободной спальне у себя дома, чтобы откачать его. «Мы с женой по очереди ухаживали за ним, вытирали рвоту и тщательно дозировали валиум, чтобы смягчить процесс. Иногда этого было недостаточно. Он отказывался от приглашения пожить у меня».

Тогда Алану пришла идея отправить Слэша на Гавайи, чтобы он отходил на солнышке. «Эй, Слэш, приходи в офис завтра в полдень, у тебя интервью с «Guitar Magazine», и твое фото будет на обложке», — сказал ему Нивен по телефону. Когда парень приехал, Голдстейн затащил его в лимузин и отвез прямо в аэропорт. Никакого интервью на самом деле не было. И они вместе полетели на Гавайи… подальше от привычной обстановки Слэша и его дилеров. На островах он должен был завязать.

Но потом к Слэшу «прилетала одна девушка», и, когда он вернулся в Лос-Анджелес, то был еще хуже, чем раньше. Единственной уступкой, на которую, как Слэш признался мне сейчас, он пошел ради здоровья, было то, что он переключился на водку, потому что из-за угля в составе «Джека Дэниелса» его язык и зубы стали покрываться пятнами.

В ресторане начала громко играть мексиканская группа, и ему уже не сиделось на месте. Перед тем, как мы ушли, Слэш сказал: «Я уже долго пью, а мне всего двадцать три… Я принимаю столько алкоголя и наркотиков не потому, что не знаю, чем это чревато, и не жду, когда что-то физически меня остановит. Я все осознаю, но все равно буду это делать. Так что, если что-то и правда случится, я не буду жаловаться, потому что я знал, понимаешь?»

Мы попрощались, и еще несколько месяцев я его не видел. Рост популярности альбома «Appetite for Destruction» было не остановить, и она как бы обособила музыкантов от всех остальных. Guns N’ Roses продавали больше записей, чем Aerosmith, Mötley Crüe и Poison вместе взятые. Они продадут даже больше записей, чем Bon Jovi, которые только что выпустили новый альбом «New Jersey», следующий за их выдающимся бестселлером «Slippery When Wet», и пять синглов с него станут хитами. Они продадут больше, чем Def Leppard, чьи последние два альбома стали первыми вышедшими подряд альбомами в Америке, каждый из которых разошелся тиражом более семи миллионов экземпляров: «Pyromania» и «Hysteria».

Guns N’ Roses добрались до вершины, где побывали очень немногие группы, и ни у кого не было карты этой неизведанной территории. Они только приспосабливались к своей новой жизни. Ребята получили свои первые большие деньги: чеки на 850 тысяч долларов каждый, а дальше будет еще больше. Аксель купил квартиру в Голливуде, на двенадцатом этаже многоквартирного дома под названием «Shoreham Towers», за магазином «Tower Records» на бульваре Сансет, большой участок земли в Висконсине и сказал, что планирует купить жилье еще и в Нью-Йорке. Он жил то в отеле, то дома в Лос-Анджелесе с Эрин, и еще часть денег потратил на «Корвет Стинг Рэй» по индивидуальному заказу и черный «БМВ». Квартира в Лос-Анджелесе была оформлена в черном цвете, а на стенах были зеркала и его золотые и платиновые пластинки.

Иззи отсиживался «в тени», как выразился Слэш, со своей девушкой Дези. Дафф все еще был женат и то напивался, то ссорился или мирился с женой. Стивену настолько не сиделось на месте, что он спросил Алана Нивена, можно ли ему поехать на гастроли с Great White (на что ответ был «нет»). Слэш снял себе квартиру и даже, став более хозяйственным, купил микроволновую печь. Потом он нашел жилье попросторнее, на Холмах. Ребята изо всех сил старались устроиться поудобнее в своем старом новом городе, впервые в жизни столкнувшись с богатой стороной Лос-Анджелеса. Как сказал Слэш в интервью журналу «Rolling Stone», где они появились на обложке в ноябрьском выпуске 1989 года, друзья чувствовали себя как «перекати-поле». И, как позднее скажет мне Иззи о нескольких месяцах, проведенных в подвешенном состоянии: «Для всех нас это было по-настоящему темное время. Наркотики и прочее сыграли на нашем ощущении изоляции: но было что-то еще. Как будто все было не настоящее, и от этого было только хуже…»

Guns N’ Roses все еще замечали в Лос-Анджелесе, но их не видели вместе. Слэш и Дафф, главные тусовщики, появлялись в каждой крысиной дыре на каждой вечеринке, а потом и в барах, которые работали в неурочные часы, в то время как Иззи и Стивен все глубже увязали в героиновом болоте и грязном, беспорядочном, сумрачном мире закрытых штор, выключенных телефонов и наркоманской замкнутости. Аксель отпустил бороду и стал носить темные очки и бейсболку козырьком назад. Он тоже часто появлялся в клубах «Rainbow» или «Cathouse», но теперь у него была своя собственная маленькая свита: его приветливый названый брат Стюарт, верный летописец и соавтор Дель Джеймс, фотограф Роберт Джон, друг из Индианы Пол Хьюдж, который играл на гитаре, и еще один друг из Индианы Дэвид Лэнк, а еще Дана Грегори, Уэст Аркин и другие непостоянные члены свиты.

В интервью в журнале «Rolling Stone» открылся факт, что турне в поддержку альбома «Appetite» кончилось тем, что Аксель ездил на отдельном автобусе. «Во-первых, это Иззи решил, что нужен отдельный автобус, — сказал он, — а вовторых, я не могу тусоваться после концерта, как остальные. Несколько раз мне приходилось выходить из автобуса, потому что у меня сдавали нервы. Невозможно сидеть там трезвым и слушать, как кто-то в стельку пьяный рассуждает то об одном, то о другом».

Аксель начал лечиться, и ему диагностировали клиническую маниакальную депрессию, лекарства от которой он неохотно стал принимать, объясняя, что диагноз поставили на основе анкеты из 500 вопросов, которую он заполнял, и единственным эффектом от лекарства было то, что «люди отстали от меня, потому что узнали, что я принимаю лекарства». Но обычно он был уверен, что проблемы не у него, а у всех остальных людей. У Акселя в квартире было полно оружия, в том числе пистолет-пулемет «Узи», который он купил, когда увидел объявление в журнале «Soldier of Fortune»: «Когда ситуация становится жесткой, жесткие парни покупают «Узи». Помимо трех недель, проведенных на героине, — которые он часто будет описывать восторженными фразами типа «лучших дней в его жизни», — в основном они с Эрин отсиживались в квартире, слушали Led Zeppelin и трахались. Несмотря на прием таблеток по рецепту, Аксель считал себя гораздо чище других участников группы, а свою железную волю — сильнее любого наркотика. Проявив себя в Лос-Анджелесе, он оставил в прошлом свое тяжелое детство, и его вера в себя и суждения оправдались. Теперь Аксель был в этом уверен.