Гастроль без антракта - Леонид Влодавец

— Редкий случай… — заметил я. — Обычно сыновья с трудом привыкают к мачехам.

— Напротив, — скромно улыбнулась Эухения, — по моим данным, сыновья гораздо спокойнее воспринимают новую женитьбу отцов, чем повторный брак матери.

— А почему вы так усердно скрывали тот факт, что он не погиб при обороне порта?

— Вот здесь, сеньор Баринов, я вынуждена сказать «стоп». Мы подошли к тому моменту, когда информация, полученная мной на дискете, которую передал ваш отец, уже эквивалентна той, что вы получили от меня. Чтобы двинуться дальше, вы должны сделать очередной взнос в нашу общую копилку.

— Хорошо, — сказал я. — Но прежде я задам вам вопрос: вы знаете о судьбе Сан, Мун и Стар?

— Только то, что писали в газетах. Они погибли в авиационной катастрофе.

— А о том, что на руках у них были перстеньки со знаками «+» и «-«, вы

знали? — Этот вопрос был главным образом проверкой реакции сеньоры Дорадо. Самое смешное, что она, судя по всему, ничего не знала. Либо она была не только супергадалкой, но и суперактрисой. Тем не менее Эухения отреагировала так, будто я спросил о чем-то совершенно не существенном.

— Ну, были, наверное… Какое это имеет значение? Многие женщины носят перстни, да и мужчины тоже. Вообще-то, припоминаю… Да, перстни были. У Мун даже два, а у Сан и Стар по одному. Впрочем, близко я видела их только раза три, не больше. Действительно, на них были плюсы и минусы, выпуклые и вогнутые.

Не знаю, насколько разумно я поступил, но мне показалось, что торопить события и рассказывать о перстнях Аль-Мохадов еще рано.

— Раз вы не в курсе дела, то мы поговорим об этом позднее. А может быть, вы сами скажете, какую информацию ждете от нас?

Эухения улыбнулась. Ей, видно, уже надоело выступать в роли допрашиваемой, и она не прочь была поменяться ролями. Я поглядывал за стекла носового салона «Дороти» и не упускал из виду катера, шедшие параллельным курсом. Помешать хлопцам Ромеро высадиться на яхту мы с Еленой не сумели бы. Единственным утешением было бы пристрелить гадалку и пару-тройку охранников, прежде чем нам обоим расшибут головы. Поэтому уж лучше пока не нажимать и говорить спокойно. Даже если сеньоре Дорадо захочется задавать лишние вопросы.

— Я жду, что вы предложите мне кое-что посущественнее, — лукаво объявила сеньора Дорадо и жестом, достойным Амаяка Акопяна, выхватила из внутреннего кармана своего «партийного» жакета фотографию, положив ее на стол белой стороной вверх. — Например, информацию о том, кто изображен на фото и где находится эта девушка?

С этими словами Эухения показала нам симпатичное личико юной брюнетки. Ничего особенного, ничего ужасного на этом личике не просматривалось. Скромная, милая, интеллигентная…

Тем не менее и у меня, и у Хавроньи Премудрой вырвалось нечто похожее на матерные слова, правда, нечленораздельные. Потому что брюнетка эта была нам очень хорошо знакома. Особенно мне. Ведь забыть создание, в котором сочеталось одновременно столько положительных и отрицательных качеств, очень трудно. Более противоречивые чувства я испытывал только к Соледад — королеве хайдийских пиратов. Но на фотографии была не Соледад.

— Простой вопрос, сеньора Дорадо, — ответил я. — Эту девушку зовут Татьяна Кармелюк, и сейчас она находится на обследовании в центре, который возглавляет мой отец.

Тут Эухения с ухмылкой мелкой пакостницы повернула фотографию тыльной стороной и открыла надпись, которую до сего момента прикрывала пальцами. А там было написано: «Carmela O'Brien».

— Вам эта фамилия ничего не говорит? — спросила сеньора Дорадо. — Может быть, вот эта больше скажет?

И она достала еще одну фотографию. Девушка, изображенная на ней, была помоложе, по-иному одета, но все та же. Однако, на обороте значилось: «With best wishes for Malvin. Victoria M.»

— «M.» — значит «Мэллори»… — прокомментировала Эухения.

Нечего и говорить, порадовала нас Эухения. Получается, что половина ключей к фонду О'Брайенов уже лежала в столе Чудо-юда, а он этого не знал? Ой ли? Непохоже что-то. Впрочем, может, оно и к лучшему. А вот Эухения, оказывается, знает, кто есть who. Соответственно и торговля теперь пойдет по-другому.

— Мне кажется, что теперь нет смысла друг от друга прятаться, — сказала сеньора Дорадо. — Вы должны понять, что наш альянс должен строиться на откровенности и попытки блюсти только свои интересы вредны и для вас, и для меня.

— Совершенно с вами согласен, — кивнул я, — но после, мягко говоря, неэтичного поведения Сесара Мендеса мне показалось, что наши пути расходятся.

— Я сожалею, что так получилось. Это моя ошибка. Мне надо было не доводить дело до подобного обострения. Сесар излишне эмоционален, и его нельзя было брать на нашу встречу. Тем более что он вмешался несвоевременно и мог вообще испортить все дело. Например, он мог вас убить, и тогда все мои планы наладить сотрудничество с вашим отцом потерпели бы крах. С другой стороны, после того, как вы начали действовать, вполне возможен был и другой исход…

— В смысле того, что я убил бы Сесара? Да, пожалуй…

— Так вот, это было бы нашим общим крахом, потому что Сесар в настоящее время единственный человек в мире, который обладает секретом производства «Зомби-7».

— Странно, — заметил я. — Менее часа назад вы говорили мне, что у вас нет ни готового препарата, ни технологии, а есть только сырье. Когда вы сказали неправду, сеньора, тогда или сейчас?

— И тогда, и сейчас я говорю правду. У меня есть около тонны сухой травы «зомби» и плантация в горах Сьерра-Агриббенья, где четыре акра земли засеяны этой травой, которая созреет к концу этого месяца. Можно снимать четыре урожая в год, и если вам потребуется, то к концу этого года у вас будет пять-шесть тонн сырья. Но у меня нет ни установки, ни разработанной технологии. Установка была взорвана, а заменивший Мендеса профессор Барроха и все лаборанты погибли или непосредственно при взрыве, или позже, когда, одурманенные газом, бросились на улицу, где громили все подряд и калечили друг друга. Вертолеты американской морской пехоты тоже могли иметь отношение к их гибели. Так или иначе, но никто из сотрудников Мендеса не уцелел…

Я вспомнил оторопелого, перепуганного лысого толстяка в очках (о том, что его фамилия была Барроха, я узнал только сейчас). Еще помнил смутно трех-четырех девиц-лаборанток, некое сооружение из емкостей, трубок, манометров, бутыль с желтоватой жидкостью, красные папки с номерами на корешках, профессорский портфель из желтой кожи… Киска тогда действовала отчаянно и беспощадно. Палила, швыряла гранаты, взрывала… Страшный сон, да и только! Но я там был — из песни слова не выкинешь.

— И сейчас все убеждены, что никто не имеет готовой технологии для производства «Зомби-7», — продолжала Эухения. — Компания «G & К», о которой вы осведомлены, финансирует в Хайдийском национальном центре тропической медицины целую лабораторию.