Кики Каллира и нарисованное королевство - Сангу Манданна

на котором я нарисовала свой хаотичный беспокойный мозг? Может быть, таким способом я старалась не только сбежать из собственной головы, но и вытащить наружу те качества, которые я ненавидела, и поместить туда, где их можно попробовать победить?

Майсур был совершенен до Махишасуры. Я была счастлива, пока мой мозг не предал меня. Неужели моя версия Махишасуры оказалась просто жестоким проявлением того, что заставляло меня лежать без сна по ночам, беспокоиться, грызть ногти, пока они не превращались в лохмотья, и вызывало странные, ужасные мысли в моей голове о незапертых входных дверях и убитой маме?

Неужели моим врагом являлась я сама?

Хуже всего, конечно, оказалось то, что он сказал в конце: «Я думаю, ты боишься, что независимо от того, что ты делаешь, монстры останутся навсегда».

Измученная, я села на пол камеры и прижала колени к груди. От тяжелых мыслей голова разболелась.

Из раздумий меня вырвал Пип, присевший рядом.

– Между прочим, – сказал он пугающе бодро для человека, заключенного в темнице короля демонов, – Добрая ведьма вон там.

Я проследила за его пальцем, указывавшим на соседнюю камеру. Ее отделяла стена из прутьев, по другую сторону которой я увидела молодую женщину, лежащую на спине на тонкой подстилке и что-то напевающую себе под нос.

– Эй, – неуверенно позвала я.

Она посмотрела на меня. Ее ярко-фиолетовые глаза сверкали как аметисты на смуглом красивом лице, обрамленном длинными и густыми темными волосами. Она выглядела как более молодая версия моей матери, за исключением фиолетовых глаз.

– Это ты, – сказала ведьма, – причудливый архитектор нашего мира.

Я слегка улыбнулась ей:

– Как давно ты находишься здесь?

– Тысячу жизней лунного яблока, сто оборотов золотого гуся и три вспышки сапфира, – ответила она.

– А сколько это в человеческом времени? – осторожно поинтересовалась я.

Добрая ведьма вздохнула, словно ответ был совершенно очевиден.

– Семь недель.

– На мои вопросы она отвечала в том же духе, – сообщил мне Пип. Он помолчал, а потом поправился: – За исключением того раза, когда я спросил ее, может ли она вытащить нас отсюда с помощью какого-нибудь колдовства. На этот вопрос она вообще не ответила.

– Такая глупость не заслуживает ответа, – вздернула нос Добрая ведьма. – Разве я осталась бы здесь, если бы могла выбраться?

– Я не уверен, что ты правильно назвала ее, – сказал мне Пип. – Ей больше подходит имя Злая ведьма.

Я невольно хихикнула.

– А где остальные пленники? – спросила я Добрую ведьму. – Ты что, здесь одна?

– Все прочие в стране звезд и меда, – ответила наша соседка. Увидев мой непонимающий взгляд, она закатила глаза и перевела: – Остальные пленники мертвы. Они никогда не задерживаются здесь надолго.

– Как же тебе удалось пробыть тут семь недель? – поинтересовался Пип.

– Из-за моего колдовства, как ты выразился, – ответила ведьма. – Махишасура заставляет меня время от времени вспоминать для него заклинания.

– А среди них не было, случайно, заклинания поиска сгоревшего стола или испорченных занавесок? – спросила я.

– Нет.

Значит, злодей не просил ее найти меня. Но почему?

– А теперь, если вы не возражаете, – продолжила Добрая ведьма, – я слишком занята изучением своих глаз изнутри, чтобы отвечать на дальнейшие вопросы.

Похоже, сейчас был не самый подходящий момент, чтобы спрашивать ее, не может ли она помочь нам попасть в Майсурский дворец. Впрочем, это не имело значения. Все равно мы здесь застряли вместе.

Шли часы. В камерах не было окон, только тусклые лампы, так что определить, который час, мы с Пипом не могли и урывками дремали, то и дело просыпаясь.

– Как ты думаешь, почему мы все еще здесь? – спросил меня Пип в какой-то момент. – Я не понимаю. Они убили других заключенных. Почему же держат нас?

И правда, почему Махишасура и его асуры просто не убили нас, а поместили сюда? Я была единственным человеком, кто мог изгнать тирана обратно в междумирье, так что казалось разумным избавиться от меня как можно скорее.

Ему что-то нужно от меня. Это был единственный ответ, который я могла придумать.

Но что?

Если, конечно, Махишасура не собирался, как злые ведьмы в сказках, откормить нас, а потом съесть.

Пип потянулся и зевнул, а затем быстро уснул, положив голову мне на плечо. Я обняла его, чтобы он мог прижаться ко мне как следует.

– Спасибо, что пошел со мной сегодня, – прошептала я. – Прости, что втянула тебя во все это, но я рада, что ты здесь, со мной.

– Я тоже, – пробормотал мальчишка и захрапел.

Я, должно быть, тоже задремала, так как следующее, что я помню, – как проснулась от громкого лязга открывающейся двери. В проеме маячил асура-олень, держа в руках две миски.

– Тушеное мясо, – прохрипел он, бросив миски на пол.

В них плескалось что-то сероватого цвета. Пип скорчил гримасу.

– Фу, – заметил он невежливо.

– Это твой ужин, так что ешь, потому что до завтрака больше ничего не получишь, – прорычал асура, предупреждающе покачивая рогами. Он закрыл дверь камеры, с шумом повернул ключ в замке и поспешил прочь.

Я так и знала, что они пытаются нас откормить.

– Кики, – прошептал Пип. – Мне кажется, он уронил ключ.

– Это маловероятно, – с сомнением сказала я.

Пип подождал, пока шаги асуры полностью затихнут, а потом прокрался к двери камеры. Он до упора просунул руку между прутьями и стал шарить по полу за дверью.

Затем с выражением неподдельного восторга втянул руку обратно и разжал ладонь. Там сверкала связка ключей.

Я, не веря глазам, вскочила.

– Да ладно!

– Раньше такого не случалось, – заметила Добрая ведьма, приподнявшись на своей койке.

– Полагаю, они утратили бдительность, – пропел Пип. Его ликование было заразительным. – Ну же. Давайте выбираться отсюда!

Я колебалась. Это выглядело странно. Может, даже слишком странно. Что, если асура специально уронил ключи? Но зачем? Возможно ли, чтобы один из приспешников Махишасуры на самом деле хотел нам помочь?

Что, если это ловушка?

Или здесь действительно была случайность?

– Кики, – Пип потянул меня за руку. – Ну, давай же.

Я должна была это прекратить. Мы оказались здесь только потому, что я все время слишком много думала. Я должна перестать позволять своей тревоге брать надо мной верх.

Как только Пип открыл дверь нашей камеры, я постаралась унять беспокойство и последовала за ним. Он выпустил Добрую ведьму.

– Ты знаешь еще какие-нибудь заклинания? – спросила я ее. Одно дело выйти из камеры. Совсем другое – выбраться из крепости, полной монстров.

– Ровно две тысячи шесть, – надменно сказала ведьма.

Я нахмурилась.

– И сколько из них помогут нам выбраться отсюда?

– Ровно ноль, – ответила она. – Первым делом Махишасура заставил меня прочитать заклинание,