Алая королева - Филиппа Грегори

— Тебе? — не веря собственным ушам, отозвалась я. — Наконец-то!

— Да. Мне. Наконец-то.

— Но почему именно сейчас?

Он вздохнул.

— Видишь ли, дело уже не в том, что некий подданный пытается возражать своему королю и даже противодействовать ему — тогда бы было время медлить и надеяться, что этот подданный действительно даст своему королю дельный совет, идущий вразрез с дурными советами его приближенных. Но теперь это не что иное, как открытый мятеж, мало того, выдвижение лжекороля одновременно с существованием короля истинного. Я не могу этого допустить и должен действовать, хотя до сих пор у меня не возникало такой необходимости. Теперь Йорк борется во имя предательства, и я обязан сразиться с теми, кто это предательство защищает.

Я прикусила язык, опасаясь, что с него сорвется упрек: вот если б муж раньше отправился на войну, столь ужасных последствий, возможно, удалось бы избежать.

— На поле брани должен быть хоть один Стаффорд, бьющийся за своего короля. Там должен развеваться наш боевой штандарт. Первым в этой бесконечной сваре погиб мой бедный брат, затем мой досточтимый отец, и вот настала моя очередь. Теперь я пойду под знаменами Стаффордов, пойду, возможно, без особого восторга и, пожалуй, даже с некоторой неуверенностью, но в данный момент я старший в семье Стаффорд, так что сражаться придется мне.

Вообще-то я не слишком прислушивалась к доводам супруга: они казались мне совершенно неинтересными.

— Но где же король? — осведомилась я.

— Королева держит его при себе. Сейчас он в безопасности. После победы при Сент-Олбансе[17]она вновь взяла его под свое крыло.

— Неужели армия Йорка потерпела поражение? — растерянно сказала я. — Но мне казалось, они все время побеждают.

Генри покачал головой.

— Нет, это была всего лишь небольшая стычка в центре города Сент-Олбанс между людьми Уорика и сторонниками королевы, а тем временем Эдуард Йоркский с триумфом входил в Лондон. Прежде Уорик держал короля при себе, но после того, как йоркисты отступили, ланкастерцы нашли своего правителя под дубом, он сидел и наблюдал за боем.

— И он был невредим? — уточнила я.

— Да, в течение всего боя его хорошо охраняли два йоркиста, лорд Бонвиль и сэр Томас Кириел, которые вполне обеспечили его безопасность. Король был тихий и спокойный, точно ребенок. Затем его передали супруге, и теперь она держит его при себе вместе с сыном.

— А он… — Я помедлила, подбирая слова. — Он в своем уме?

— Вроде да. По крайней мере, пока.

— Так в чем же дело? Почему ты так мрачен?

— Из-за одной истории, которую мусолят в лондонских тавернах. Возможно, все это и неправда. Очень хотелось бы на это надеяться.

— Что за история?

— Якобы те лорды-йоркисты, что в течение всего сражения охраняли короля и берегли его от опасности, были доставлены к королеве и предстали перед ней и ее маленьким сыном, принцем Эдуардом, которому всего семь лет.

— И что?

— Говорят, она спросила у мальчика, как следует поступить с этими людьми, лордом Бонвилем и сэром Томасом Кириелом, которые так заботились о его отце во время битвы, а затем честь по чести передали короля верным ему людям. И принц велел отрубить им головы. Просто по собственной прихоти! И обоих несчастных обезглавили по приказу семилетнего мальчишки! А затем его самого за проявленное мужество посвятили в рыцари. Судя по всему, сынок Маргариты Анжуйской и впрямь постиг искусство ведения войны. Вот только сможет ли он править страной в мирное время?

Я колебалась, не зная, как реагировать, но, увидев искаженное горем и гневом лицо мужа, все-таки воскликнула:

— Это просто отвратительно!

— А еще ходят слухи, что королевский сынок так же злобен, как и его мать. И теперь, кажется, весь Лондон уже за Йорков. Никто не желает, чтобы на трон взошел нынешний принц Уэльский.

— И что же теперь будет?

Генри покачал головой.

— Возможно, эта схватка станет последней. Король и королева снова вместе и намерены возглавить свою армию. Против них выступают молодой Эдуард Йоркский и Уорик, друг его отца Ричарда. Вопрос о том, кто именно должен давать советы королю, больше даже не возникает. Теперь эти двое будут драться за право владеть короной. А мне все-таки придется встать на защиту моего короля.

Вдруг я почувствовала, что меня трясет.

— Никогда не думала, что ты отправишься на войну, — пробормотала я, и мой голос дрогнул. — Я всегда была уверена, что ты откажешься сражаться. Нет, я никогда не думала, что ты тоже туда отправишься!

Муж улыбнулся, словно это было просто горькой шуткой.

— Ну да, ты считала меня трусом, а теперь отчего-то не испытываешь никакой радости, когда я решил проявить храбрость? Забудь об этом. Мой отец сложил голову за короля, но даже он примкнул к армии лишь в самый последний момент. Теперь, видно, настал мой черед; придется и мне поучаствовать в битве. Как и отец, я тоже оттягивал эту необходимость, пока было возможно. Если мы проиграем, королем станет Йорк. На троне будут вечно сидеть его наследники, и дом Ланкастеров никогда уже не станет королевским. Так что это даже не вопрос справедливости, а вопрос того, на чьей стороне я родился. Королем должен быть настоящий король; и мне придется бороться за это. Иначе твоему сыну никогда уже не быть в трех шагах от престола; лишившись титула, земельных владений и принадлежности к королевской фамилии, он станет самым обычным ребенком. А нас с тобой в собственной стране будут считать предателями. Возможно, даже наши земли передадут кому-то другому. Я просто не представляю, как много мы в таком случае потеряем.

— Когда ты выезжаешь? — срывающимся тоненьким голосом спросила я.

Он улыбнулся, но на этот раз в его улыбке не было ни иронии, ни теплоты.

— Боюсь, мне придется выехать прямо сейчас.

Когда утром они проснулись, вокруг стояла тишина. Весь мир, казалось, укрыла волшебная пелена кружащегося снега. Было очень холодно. Мелкий густой снег начался еще на рассвете, и весь день пурга завивала свои пряди вокруг боевых штандартов. Армия Ланкастеров, занявшая близ селения Таутон командную высоту в длинной цепи холмов, откуда идеально просматривались все окрестные поля и возвышенности, внимательно следила за раскинувшейся внизу долиной, где, прячась за вихрем снежных хлопьев, затаилась армия Йорков. Для артиллерийской стрельбы было слишком сыро, а ланкастерских лучников слепила метель, да и тетивы на луках отсырели. Стреляли они почти вслепую, целясь куда-то в белую пелену, скрывавшую подножие холма; время от времени оттуда тоже взлетала туча стрел, но Йоркским стрелкам попасть в цель было куда легче, поскольку они вполне отчетливо видели силуэты вражеских лучников на фоне светло-серого неба.