Месть со вкусом мяты - Руслёна

— Думаю. Это не последний их… наш поход. Успеют увидеть и звёзды, и зверушек в нашей оранжерее.

Енка поёжилась — дыхание колыхнуло её волосы на шее, а он продолжил:

— А вам могу прямо сейчас показать.

— Да? Буду признательна… — Енка слегка отодвинулась. Вот ещё… Она не покажет ему, как приятно его присутствие рядом. Что она рада, что граф припёр… пришёл к ним и помог ей. Конечно, она справилась бы и сама, но разносить детей по палаткам точно не планировала.

Граф поднял руки к куполу и, сделав какие-то манипуляции, раздвинул его в разные стороны.

— Там уже была щель, для дыма, а теперь мы откроем пошире и всё увидим. Костёр уже не горит и не мешает.

Его шёпот щекотал ей нервы.

— Нам, — так же шёпотом, ответила Енка, — костёр и побольше этого не мешал увидеть их. Мы же в поле были.

— Ну, сейчас вот так… — теперь он первым сел на коврик и потянул её за руку. Енка послушно пристроилась рядом и задрала голову. Небо открылось во всей своей красе, и она восхищённо уставилась в него.

Звёзд было много. Вспомнился то ли стишок, то ли песенка из детства — “ а луна была лунявая, лунявая и звёзды в небе так и понатырканы”. Фыркнула и повернулась к графу, чтобы поделиться и… наткнулась на его глаза, которые были в опасной близости. Он не звёздами любовался, а ею. У неё лихорадочно заметались в голове мысли, но, увы, Енка не успела ни до чего додуматься. Он просто взял, в наглую, и поцеловал! А она! Она! Вместо того, чтобы треснуть по наглой графской роже, взяла и ответила. Мысли все враз улетучились. Целовались долго, упоённо. Потом откинулись на коврики, лежали и бездумно смотрели в небо. А там совершали свой извечный круговорот и звёзды, и луна… Так и уснули, в обнимку.

Через часа два проснулся Бизон.

- “Наверное, пора на дежурство”, - озабоченно подумал мальчик, выползая из палатки. Увидев отца в обнимку с гувернанткой, он расплылся в улыбке, посидел рядом на корточках, и уполз обратно. И спал до утра, продолжая улыбаться от уха до уха.

Тем временем Горыныч, ещё пока шёл по порталу, связался с Грингом и договорился о встрече в “Небе”, в прежнем аэропортовском кафе. И, когда вышел, сразу направился туда. Приятеля ещё не было и пришлось выпить три чашки кофе, пару виски и съесть одну маленькую, круглую шоколадку, прежде чем тот притащился. Вернее, шёл он довольно быстро, но с достоинством, как положено почти шефу местной полиции. Он с шумом плюхнулся на стул, который жалобно крякнул под ним, тут же пересел за другой столик, что освободился и был экипирован двумя удобными креслами, и поманил Горыныча:

— Иди сюда, а то я мебель кофейную переломаю.

Горыныч засмеялся и пересел к нему.

— Ну, рассказывай, что случилось. Кофе и коньяк, — сказал Гринг тут же подлетевшему к нему официанту. И снова повернулся к Горынычу. — Что хотел-то?

— Меня сдала полиции бывшая жена Петруса. Прикинь, овца какая. Не ожидал. И телегу накатала на нашу Люси.

— Да ладно! С чего бы?

— Понятия не имею. Мы так хорошо общались с братом, и вдруг — прямо к обеду заявилась, — Горыныч хохотнул, но был зол и даже не скрывал этого. Желваки так и играли на скулах, а глаза просто метали молнии. — Но Люси её так отделала на этом обеде, что та летела дальше, чем видела!

— Что? Она её побила?

— А, нет, ей не надо бить, чтобы наказать кого-то, словесно всё. Ну, я так и думал, что она ей спуску не даст. Но, вот, разозлилась графиня не на шутку и заявление написала. Теперь снова возник вопрос — раз Люсьена, по твоим словам, оборотница, то из наших она или нет? Я чего к тебе… ты же не был у меня ни разу. Я тебе координаты выстрою, выкинь меня хотя бы до половины, а дальше я сам. И так магии кот наплакал, так ещё и потратился там немного. Ты же здесь ближе к источнику, а ехать на перекладных — самолётом, поездом… нет ни желания, ни времени. Хочу как можно быстрее разыскать её мать и пообщаться.

— А ты до сих пор не знаком с леди мамой? — иронично поднял бровь приятель.

Тот отмахнулся:

— Да не успел ещё. Занят был, всё уламывал девушку, понимаешь… не до матери было. Ну, так что? Поможешь?

Гринг кивнул:

— Отправлю, и до самого дома. У меня и, правда, источник есть хороший. Мне сейчас некогда показывать, в следующий раз покажу обязательно. Пошли, отправлять буду, а то у меня операция может сорваться, я на минутку. И не забудь сказать потом, кто она. Мне тоже очень интересно, — баронет нахмурил брови.

Виторус хлопнул его по спине:

— Пошли, не хмурься, а то отправишь куда-нибудь за Сахалин или на Колыму.

Заржали оба и пошли на выход. Они зашли в один из подсобных помещений и там провели расчёты по координатам. Открыли портал и через пять минут граф был перед домом Люсьены.

— Вот шерд, как я… он… так. Ведь строил буквально в квартиру к себе, — пробормотал он, — совсем свихнулся с ней…

Но, подойдя к дому ближе, с изумлением увидел на кухне свет.

- Ого! А это что? Не может же быть, чтобы она раньше меня попала домой… Тогда кто там? Ну, а вдруг, всё же, Люси?

Он метнулся к подъезду и бегом поднялся на этаж. Пошарил в карманах и, найдя искомое — ключ от квартиры, попытался её открыть. Но у него ничего не вышло. Тогда подёргал ручку — тоже безрезультатно. Снова пошурудил ключом… и тут что-то щёлкнуло и дверь медленно открылась. Горыныч, толкнув её и не обратив внимания на то, как она то ли скрипнула, то ли писнула, вошёл в коридор и… получил чем-то тяжёлым по голове, тут же отключившись.

Сколько провалялся в отключке, он не знал. Очнулся от того, что кто-то тащил его за подмышки и бубнил над головой:

— Оёёёй… это же начальник… Енка меня убьёт… Вдруг убила…

Женщина! Горыныч моментально внутренне подобрался. То, что его убивать не хотели, он понял. Но кто эта смертная, покусившаяся на его многомудрую голову? Разумеется, на затылке глаз у него не было, и поэтому не мог увидеть, чтобы идентифицировать несчастную. Разумеется, он тоже не собирался её убивать, но выгоду для себя от нападения уже видел. И даже две. А, может, и больше. Голос был явно знаком, а, значит, и его обладательница — тоже. Вспомнить бы ещё её…

Притащив мужчину в комнату, девушка чем-то скрипнула и явно села, выпустив его из рук. Он брякнулся на пол, но подавать признаков жизни пока не спешил. Ждал, что она ещё придумает. Тем более, что голова гудела похлеще улья. Она потыкала его босой ногой. Потом вздохнула:

— Вот уродятся такие бугаи, а потом фиг на диван положишь. У, боров! — снова потыкала большим пальчиком ноги.

— Леди… — сказал он тихо, не выдержав такой наглости, — вас не учили, что тыкать в человека ногой — неприлично?

Впрочем, он успел сказать только “Леди” и пару букв к ней — девушка взвизгнула и, перепрыгнув через него, ланью ускакала на кухню, остальное уже договаривал в пустоту. Хлопнула дверь. Ага, ещё и закрылась. Он усмехнулся, задвижек или каких-то замочков там отродясь не было, поэтому открыть не составит труда. Но он опять же — не спешил. Он так и остался лежать на ковре, благо, тот был у Люсьены пушистым. И стал стонать… Раз, два… На третий раз дверь скрипнула и через секунды три появилась в дверях довольно худенькая девушка с жёлтыми волосами. Что они крашенные, было ясно видно с одного полувзгляда. Осталось узнать девушку. Пока — никак. Глаза его были едва полуоткрыты и то, что голова раскалывалась, тоже не давало сфокусироваться на узнавании.