Месть со вкусом мяты - Руслёна

— Что ж, — скривился и махнул рукой Сиагейл, — говорите здесь. А мы, смею надеяться, поговорим с милордом с глазу на глаз, — он посмотрел на величественно стоявшего у начала лестницы милорда, облокотившегося на довольно внушительную часть перил с львиной половинкой тушки в самом их начале.

— Прошу, — пригласил он кэпа и, пропустив вперёд, пошёл следом.

— А где ваши детки? — как бы невзначай, спросил тот.

- Где им быть, у себя, в детской, с гувернёрами, — не преминул подчеркнуть.

— Даже так? — поднял брови кэп. Он не рискнул спросить, почему двое, знал не понаслышке о крутом нраве обоих близнецов.

— У меня двое детей, господин Сиагейл, причём, один из них мальчик, другой — девочка. Резонно, что у меня два гувернёра для них — мужчина и леди.

Такая простая вещь не приходила в голову бедному кэпу и сейчас его визит не казался таким уж и важным. По крайней мере, в отношении загадочной гувернантки, о которой уже ползли слухи по городу. Но посмотреть на неё ему очень хотелось.

Они вошли в кабинет и уселись друг напротив друга. Кресло посетителя опять стояло почти на середине комнаты и кэп чувствовал себя крайне неуютно.

— Я вас слушаю, — граф буравил полицейского взглядом и у Сиагейла от этого замораживались сердце вместе с печенью.

— Поступило заявление от матери ваших детей… — выдавил он, наконец, — и в связи…

— У моих детей НЕТ матери. Есть только отец, — отрезал граф. — Женщина, которая навещает их раз в пять лет, не может быть матерью.

— Ну… да, я согласен, — пробормотал кэп, — но официально, по документам, она мать, и…

— А вот теперь я хочу подать встречный иск, о том, что у них нет матери. С последующим запретом этой женщине, которая смеет ею называться, подходить к ним ближе ста верстов. Отныне она для нас, для нашей семьи — дукаан.

Он положил перед собой бумагу и застрочил по ней пером. А бедный кэп обомлел. Дукаан! Если граф добьётся своего, то её объявят “лишённой чести”, а это значит — изгнание отовсюду, её не смогут принять ни в одном порядочном доме! Для женщины, леди, привыкшей к вольному распорядку в своей жизни, к визитам и принятию у себя визитёров, это означает…

— Милорд! Может, не будем так горячиться, — осторожно сказал он. — Даже я понимаю, чем это для миледи закончится.

— Вы будете мне указывать, что я должен делать? Я, в первую очередь, должен защитить своих детей от разных кривотолков. А гррррафиня, — рыкнул Петрус, не сдержавшись, — распространяет всяческие слухи как о них, так и о их гувернантке, это, в свою очередь, кидает тень на меня, их отца. Так что… Леди Пантэрри-Хантэрр не оставила мне выбора.

Он встал и положил заявление на край стола, ближе к кэпу. Тот, закусив толстую губу, подойдя, взял его двумя пальцами и положил в возникшую в руках синюю папочку.

— А теперь я хотел бы, всё же, побеседовать с вашими… гувернёрами. С обоими.

— Без проблем, — холодно ответствовал граф и активировав кристалл, сказал негромко, — попрошу леди Йену Кир-Инну и господина Зоненграфта зайти в мой кабинет.

Они пришли буквально через минуты три. Цок-цок-цок — раздалось в коридоре. Открылась дверь и вошла сначала гувернантка, а следом гувернёр. Или камердинер? Ну, ширд с ним, пусть зовут мужика, как хотят… Эти двое встали перед стражем порядка, спокойные, со строгими взглядами, как и положено воспитателям таких деток, как эти, графские, о которых уже легенды ходили по городу из-за их проказ и непослушания. А она ещё и надменно этак вскинула подбородок…

— Э, господа, мы пригласили вас с тем, чтобы… — он замер, с открытым ртом. А что, собственно, он должен у них спросить? Как продвигается воспитательный процесс? А ему-то какое дело до этого? Махнул рукой и сказал, посмотрев на гувернантку:

— Да что я буду ходить вокруг да около. На вас, леди, поступило заявление, что вы портите детей, неправильно как-то влияете на них. Что вы можете сказать в своё оправдание?

Она заложила руки за спину. Выпрямилась и стала, кажется, даже выше кэпа.

— Я бы хотела узнать, кто написал и что именно я нарушаю в воспитании детей?

— Написала их мать, графиня Пантэрри-Хантэрр…

— Ах, эта особа, которая видела их… припомнить бы… лет пять назад? Господин… не припомню, представились ли вы, меня, если что, нанимал его светлость граф Петрус Льёнанес-Силме. Перед ним и только перед ним я в ответе. И ещё перед детьми. Милорд, — она подняла глаза на графа, — позовите детей, — и снова посмотрела на Сиагейла, — и не вздумайте их пугать чем-то. Тогда вам даже граф не поможет, — она зловеще оскалилась.

От её слов у бедолаги даже мурашки пронеслись не только по спине, но и по всему телу, а волосы встали дыбом. Через несколько минут раздался топот по коридору и вот они предстали перед ними, два сорванца. Да полно? Они ли это? Испуганные округлившиеся глаза, губы дрожат… Чего они так испугались?

— Дети… — его голос внезапно осип и Сиагейл откашлялся, — дети, скажите, как вам ваша новая гувернантка, нравится или… не очень? Не хотели бы вы заменить её на другую?

Вперёд сделал шаг парнишка. Сурово сдвинул брови, чем сильно напомнил своего отца, он решительно, сжав кулаки, ответил:

— Нет! Я бы эту леди ни на кого не променял!

К нему тут же припорхнула сестрёнка.

— Нам никого не надо больше, — прошептала она, и вдруг, подбежав к гувернантке, ухватила её за руку:

— Не отбирайте у нас леди Йену!

Рядом, с другой стороны, тут же встал и брат. Они держали её за руки и смотрели на кэпа такими глазами, что у него, которого подчинённые называли между собой Дукэлвен (лишённый сердца), что-то дрогнуло внутри… Он отвёл глаза от этой троицы и задумался. Потом посмотрел на графа и кивнул в их сторону:

— Они, конечно, могут идти. Остался вопрос, один, к вам и вашему брату.

Петрус отпустил с внутренним облегчением детей с гувернёрами и, изогнув бровь, поинтересовался:

— А при чём тут мой брат? И где я его возьму, чтобы вы, господин Сиагейл, могли задать ему интересующие вас вопросы?

— Один вопрос, всего один, — примирительно поднял руки в протестующем жесте Сиагейл. — Ваша… бывшая супруга утверждает, что он был у вас на обеде сегодня, тогда как ему предписано отбывать наказание в местах очень и очень отдалённых.

— Смею вас уверить, что его здесь не видели уже более десяти лет. Кого она видела, эта леди, которой верить я бы не советовал совершенно, понятия не имею.

— А как же утверждение миледи, что вашу гувернантку привёл именно граф в ваш дом?

Петрус рассмеялся, раскатисто и весело:

— Вот у неё и спрашивайте, как так получилось, что гувернантку привёл граф Виторус, которого здесь не было… дайте подсчитаю… впрочем, неважно. Я даже не уверен, что узнаю его, когда он вернётся к нам. Вы представляете, сколько лет мы не виделись? И сколько ещё… Мне на тот момент было меньше восемнадцати. Я, конечно, послал прошение королю о его помиловании. Ведь его наказание несоизмеримо с тем, что он сделал для народа, города. Пора бы и простить, как его, кстати, так и его друга, Гринга. Жду. Трудно сказать, когда Его Величество, Венценосный Джун Ониккирс I, соизволит дать ответ.