В пустыне волн и небес - Фрэнсис Чичестер

Гидроплан тряхнуло, и я снова оказался на сиденье, успев увидеть приближающуюся поверхность воды. Судя по высоте волн, глубина здесь была достаточная, но дно лагуны просматривалось так ясно, что мне вдруг показалось, будто воды подо мной нет совсем, и в последний момент я сделал попытку отклонить самолет. Потом сообразил, что мотор все еще работает на полную мощность, и сбросил газ. Гидроплан с размаху, как утка, сел на воду, его тут же быстро понесло хвостом вперед. Я выбрался из кокпита, вытащил из кучи снаряжения якорь и бросил его за борт. Канат резко дернуло, и он чуть не увлек меня за собой.

Одной рукой я схватился за оттяжку, другой держал канат, пока мне не удалось закрепить его на причальном кольце. Якорь дергался, вспахивал дно, но все же как-то Держал. Все 575 миль я сделал за 7 часов 40 минут, и у меня осталось еще бензина на час сорок полета.

Ко мне приближался катер, за ним показался второй, на борту мужчины и женщины. Подойдя, оба катера стали кружить вокруг самолета. Публика смотрела на меня, как на существо из другого мира. Я кричал, надрываясь: «Куда причаливать?» Они махали платками, фотографировали и что-то кричали в ответ. Один мужчина привлек мое особое внимание — его голос звучал громче других, он явно был тут главным и в отличие от остальных сохранял спокойствие. От него я узнал, что причалить лучше там, где у них стояли лодки. Я попросил отбуксировать меня туда.

— А почему бы вам не подрулить самому? — спросил он.

Я объяснил, что в такой ветер мне не удастся это сделать. Не говоря больше ни слова, он подхватил мой якорный канат и потащил меня на буксире. Я с беспокойством думал о предстоящем причаливании: слишком уж бурная погода, но ничего другого предложить не мог. Все, однако, закончилось благополучно: причальный канат я закрепил на двух увесистых якорях, а меня само го доставил и к деревянному молу. Тут и ночь спустилась. Странно, но в полете я ни разу не подумал о том, что нас может застигнуть темнота.

На берегу встретил некто. Фил Дигнэм, которому было поручено обеспечить «Мот» бензином. Он закидал меня вопросами. Преждевсего его, конечно, интересовало, когда я вылетел с Норфолка. Мне не удалось вспомнить: должно быть, пребывал в странном состоянии. Дигнэм сказал мне потом, что я довольно грубо прервал его расспросы (не помню и этого). Дигнэм, однако, и не думал обижаться и великодушно предложил остановиться у него.

Спал я урывками, то и дело просыпался от шума яростного ветра. Около 6 часов утра проснулся окончательно — ветер бушевал так, что я опасался за крышу. Немного полежал в темноте, потом встал и оделся, чувствуя каждую свою кость. Хотел разбудить сына хозяина, но оказалось, что он уже бодрствует. Мы вместе вышли под низкое серое предрассветное небо и пошли к гидроплану. Подошли к берегу.

— Разве я вчера не здесь причалил? — спросил я.

— Здесь.

— Что-то не вижу своего гидроплана. Мы прошли дальше.

— А, вот он! — воскликнул я, хотя и не совсем уверенно. Прошли еще немного. — Да, он, но выглядит как-то странно.

— Мне тоже так кажется, — согласился молодой Дигнэм.

Что-то было не так, но что — я все еще не мог понять. Стало светлее, и вдруг меня будто громом ударило. То, что увидел, было настолько неправдоподобно, что в первое мгновение я решил, что это нырнувший кит. Увы, то был не кит: из воды торчал хвост моего гидроплана.

Что делать? Завтракать — решили мы и пошли обратно. Миссис Дигнэм, которую все звали Тетушкой, приготовила замечательное угощение из рыбы и сладкого картофеля.

— Как там ваш гидроплан, Капитан? — спросила она. — Готов?

— Абсолютно. К подводному плаванию, — ответил я, не зная, чему отдать предпочтение: рыбе или картофелю.

— Ах, Господи, Господи, Господи! Какое несчастье! А мне так хотелось посмотреть, как он будет взлетать с воды. Еще рыбы, Капитан?

После завтрака молодой Дигнэм собрал спасательную команду. Я с большим трудом вышел на работу, но дал себе слово, что потом буду отсыпаться неделю. Все остальные были охвачены жаждой деятельности, и к месту аварии отправились три лодки. В течение следующих 2 часов я ползал по торчащей из воды части гидроплана и закреплял на ней трос. Шел дождь, ветер швырял мне в лицо соленые брызги, а иногда я оказывался по пояс в воде. Гидроплан колыхался на дне в перевернутом состоянии, и, чтобы вернуть ему нормальное положение, надо было тащить его тросом за хвост. Это казалось несложным делом, но каждый раз, когда лодки начинали тащить, «Мот» заваливалась то на одну сторону, то на другую. Мы завели длинный трос и попробовали тащить с берега, но с тем же отрицательным результатом. В конце концов трос лопнул. Я не переставал удивляться крепости своей машины: ей давно уже полагалось разломиться надвое от таких упражнений. Ведь что такое фюзеляж моей «Мот»? Трехслойная фанера, наложенная на легкий каркас из ели, только и всего. Одним словом — чудо инженерной мысли.

Мы сменили тактику — решили не переворачивать гидроплан, а подтащить его за хвост как можно ближе к берегу. Он при этом, конечно, волочился по дну Подтащили и оставили в ожидании отлива. Когда вернулись, гидроплан с переломанными крыльями лежал в зеленоватой жидкой грязи. Около 30 человек, четверть населения острова, шлепая по мелкой воде, окружили самолет. Среди них были три изящные девушки в шортах, а вся компания представляла собой удивительно слаженную спасательную команду Я полагал, что эти люди, никогда прежде не видевшие аэроплана, мало что поймут, если их попросить отвинтить ту или иную деталь, или ослабить трос управления, или еще что-нибудь в этом роде. Однако работа шла на удивление быстро и эффективно. Никакой неразберихи: одни несли на берег снятые с самолета части, другие в это время возвращались к нему за новыми предметами. За 20 минут с гидроплана сняли всю оснастку, а единственным, кто что-то потерял, был я сам: положил крепеж скобы в карман одолженных мне шорт, а в нем оказалась дырка. Мы сняли крылья, потом перевернули фюзеляж и поставили его на поплавки. Одна часть команды перетащила фюзеляж к молу, другая перенесла все снятые части в старый сарай — эллинг под огромным баньяновым деревом. Я пошел к молу посмотреть, что осталось от моей машины. Надо снять и мотор — за него можно кое-что выручить, если соленая вода его еще не попортила.

Вечером Фил Дигнэм спросил, что я собираюсь делать дальше.

— Наверное, сниму с самолета все, что можно продать, — ответил я, — и буду дожидаться парохода.

Я покорился судьбе, более того — даже испытывал какое-то облегчение, ведь понимал, что мой гидроплан не был готов к заключительному прыжку на материк.

Утром стал разбирать мотор; мне помогали двое — Кирби и Кейт, оба взялись за дело с поразительным рвением. На острове не было автомобилей, а соответственно и подходящих инструментов; нам пришлось воспользоваться теми, которыми ремонтировали здесь допотопные лодочные моторы. Правда, до картера мы дошли без особых проблем. Но чтобы его снять, нужен особый инструмент, а его не было. Кирби ушел куда-то и вскоре вернулся с самодельным приспособлением. Оно замечательно сработало.