Операция «Луна» - Пол Андерсон

Душещипательные кадры: поля асфодели, припорошенные пылью; погибающая на берегу русалочка, чья жизнь гасла так же неотвратимо, как жизнь валяющейся рядом медузы; виноградная лоза обвила статую, которая когда-то произносила пророчества; отчаявшийся шаман безнадежно машет руками, пытаясь призвать дождь на иссохшие поля своего народа…

— Немногие Создания продержались дольше остальных, в заброшенных уголках Старого, а после и Нового мира, в Арктике и Тихом океане. Но безжалостное наступление европейской цивилизации…

„Безжалостность, — снова взвился мой разум. — Что это — неспособность или нежелание прикончить для еды больше одного моржа?“

— Возможно, некоторые Создания выжили на изменившейся Земле…

„Как Койот и… кто же еще? Балавадива говорил о ком-то еще, и его голос дрогнул… Если возмутились, разве вправе мы их винить?“

— …европейские гномы держались дольше всех, поскольку железо никогда им не вредило. Собственно, они стали не только искусными кузнецами, но и научились соединять простые изделия с магическими заклинаниями. Рассказы о чудесных украшениях, золотых конях, зачарованном оружии…

„Э, — сказал я себе, — если кому и по силам создать специальное оборудование, какое нужно аль-Банни, так это гномам!“

— Но в то же время последние животные, растения и разумные существа исчезли с лица Земли. Их экология рухнула, единственным спасением было укрыться глубоко под землей или под водой, наложить на себя последнее заклинание и погрузиться в Долгий Сон до лучших времен или до Судного дня.

На экране возник гном, который упаковал кузнечные инструменты и заполз в пещеру под горой. Он мог бы выжить в этом мире, но что бы он ел? Торговле с божествами и фэери пришел конец. Сколько люди заплатят за работу, тем более что волшебству и чарам уже нет места на Земле?

Железо, пар и электричество начало триумфальное шествие по миру…

Дальше. Упомянув Планка, Эйнштейна, Моусли, Масклина и дальнейшие открытия, сделанные на работах этих титанов, передача пустилась рассказывать о том, как Спящие, один за другим, раса за расой, дикие драконы за горными троллями, начали Пробуждаться и вступили в новый магический век. Тут уже пошли документальные кадры. Показали несколько великолепных сцен, типа нимф, которые плясали в росистой траве, а закат золотил их распущенные косы. Кое-что и помрачнее — охоту на русалку, которая убивала купающихся в озере Ильмень. Были и такие эзотерические кадры, как заседание глав разнообразных церквей, которые совещались — можно ли считать фэери божьими созданиями. Показали и современные обсуждения, типа стоит ли включить в минимальную заработную плату стоимость чашки молока, которую выставляют скандинавским ниссе за работу по дому… И так далее. Разволновавшись, я смотрел остальное уже не так внимательно.

Когда пришло время ложиться спать, дети — в зависимости от возраста — кто раньше, кто позже отправились в спальню. Последним лег я. Долго лежал без сна, но Джинни так и не подошла. А потом я заснул.

В воскресенье мы встали позже обычного. Нет, мы не пали духом, но понимание, что дел невпроворот и начинать надо немедленно, сидело занозой в мозгу. Вошла Валерия, Свартальф — за ней по пятам. Когда дочь увидела нас, клюющих носами над чашками кофе, то остановилась. Кот не упустил возможности пошипеть на Эдгара, который тут же развернулся к нему хвостом.

— Доброе утро, — хором сказали мы с Джинни.

Голубые глаза с минуту пристально изучали нас, потом девочка спохватилась и поздоровалась в стиле прежнего счастливого детства:

— Салют, патриарх и матриарх! Чем угощают на шабаше?

— Боюсь, что ничем особенным, — ответила Джинни. — Каша, ТОСТы… Мы были заняты.

— Кашка-малашка? — Валерия воздела руки и издала восхищенный стон. Неужели с настоящими тостами и мармеладом? Да здравствует гурманизм!

Никакого сарказма, заметьте. Просто жизнерадостное настроение.

— Может, — быстро добавила она, — я поработаю поваром? В прошлый раз мои макароны и салат были ведь не так плохи, а? Если, конечно, вы перенесете повторную демонстрацию.

Джинни смогла ответить достойно — спокойно и любезно:

— Спасибо, дорогая. Это было бы очень кстати.

Я только кивнул и смахнул слезу. Наша дочь прекрасно знала, что нас невозможно подкупить или умаслить настолько, чтобы ей скосили срок отсидки дома. Так что предложение помочь было совершенно чистосердечным.

Вошел более-менее проснувшийся Бен.

— Эй, — сказал он, — если вы на сегодня ничего не планируете, могу я пойти к Дэнни Голдштейну? После завтрака. Могу просидеть там весь день.

Улыбка Джинни несколько привяла.

— А ты им еще не надоел? — медленно промолвила она.

Я понимал свою жену. Голдштейны не были узколобыми ортодоксами, но твердо придерживались консервативных позиций. Другими словами, они принимали обычную магию, но не выносили присутствия нелюдей. У нас жили двое помощников Джинни, плюс в запасе имелись заклятия, которые при необходимости открывали доступ немалой силе. У Голдштейнов этого не было. Однажды мы уже вступали в схватку с Врагом, когда демон похитил маленькую Вэл…

— Не, мам, все в порядке, — сказал мальчик. — Вчера-то я был дома, а они ходили в храм и ужинали всей семьей. Дэнни попросил принести Налоговую Страшилу. А еще он нашел наконечник от настоящей индейской стрелы, разве я не рассказывал?

Мы с Джинни перевели дух. Если нагонять на детей страх в таком раннем возрасте, ничего хорошего не выйдет. Кроме того, после освобождения Вэл из лап Зла — а с ней ничего страшного не случилось — подобную тактику наверняка занесли в разряд классических ошибок. По крайней мере, мне кажется, что бойкие и отважные дети быстрее учатся на ошибках, чем многие генералы и вся свора политиков. И пока мы не узнаем наверняка, что наши настоящие враги явились именно из Нижнего Континуума, лучше не поднимать панику. Мы не сомневались, что Враг знает о нашем деле, хотя до сих пор держится в тени.

Джинни чуть кивнула мне.

— Ладно, — сказал я, — можешь идти, но вернись к ужину. Нельзя так долго торчать в гостях.

Пусть даже Марта Голдштейн и приготовит на ужин знаменитого лосося в кисло-сладком соусе и сырные колобки.

Бен изобразил разочарование, но смирился, как и положено хорошему и внимательному сыну.

— Я пока посмотрю на мелочь, — вызвалась Вэл, — а то она может надеть платье шиворот-навыворот и причесать волосы как я не знаю кто.

Это был камешек в огород брата. Тот только пожал плечами и бросил на меня взгляд, в котором явственно читалось: „Эти девчонки!“

Выпив кофе, Джинни завела меня в мастерскую и поставила защиту. Обычно в этой комнате царил сумрак из-за зарослей плюща за окном, но сегодня она была ярко освещена. Мерцали все колбы, кристаллы и талисманы. Панели на стенах сияли от разноцветных иероглифов и архаичных символов. Горели все светильники. Зеленые ветки дуба, терновника и ясеня, которые стояли в вазе, были воплощением жизни. Перламутровые глазки маленького деревянного тики блестели. И даже кожаные корешки старинных книг, казалось, мягко светились. Джинни тоже сияла изнутри. Я не удержался, сгреб жену в охапку и поцеловал. Ее волосы пахли летом.