Двадцать три раны Цезаря - Тиана Веснина

— Откуда такие познания?

— Ну так я все-таки горнорудный институт оканчивала.

— Тогда должна знать, что существуют так называемые цветные алмазы. И из них наиболее редкие, а значит, наиболее ценные — ярко-красные. А наш вообще потрясающий. Смотри, какая удивительная восьмигранная форма, а какая равномерная окраска! Да за этот камень мы пол-Москвы можем купить!

Зачарованные алмазом, они не заметили, как дети встали и тоже молча любовались сверкающим в свете лампы красным камнем. Заметили, лишь когда дочь потянулась за одним из бесцветных алмазов, рассыпанных по столу.

— А вы что здесь делаете?! — прикрикнула на них Ирина, стукнув дочь по руке.

— Ну мам, — захныкала Лена. — Я только посмотреть. Подумаешь, стекляшку взяла.

— Я вот тебе дам стекляшку! — крикнул в свою очередь Роман и прикусил язык.

«Глупо, что мы не смогли утаить алмазы от детей», — посмотрел он на жену.

«А как это было сделать? Ты сидишь на ведре и причитаешь, что сейчас умрешь. Я понятия не имею, что с тобой происходит!» — ответила она ему взглядом.

— Ладно, — примирительно сказал Роман и обратился к дочери: — Лена, пойдем поговорим.

Они ушли за шкаф и сели на раскладушку, которая под тяжестью Уманцева провисла до пола.

— Пап, а когда ты приехал? Сегодня ночью?

— Да, сегодня ночью… Лена, ты уже совсем большая и должна понимать, что есть вещи, о которых нельзя говорить никому из посторонних. Если ты хочешь, чтобы у тебя была своя комната, чтобы у тебя были самые лучшие наряды, ты должна забыть о камнях, что видела на столе. Забыть! Если ты хоть одному человеку, хоть самой своей задушевной подружке, от которой у тебя нет секретов, скажешь о красном камне, меня посадят в тюрьму, а вы никогда не вылезете из нищеты. Понятно?

— Понятно, — в раздумье проговорила Лена. — А что это за камень такой?

— Как-нибудь я расскажу. А сейчас тебе надо запастись терпением. Скоро, очень скоро наша жизнь изменится настолько, что ты будешь с гордостью приглашать своих друзей к нам в дом.

— Я, папа, поняла, не волнуйся, — глядя ему в глаза, ответила дочь. — А вот как быть с Костиком? Он, наверняка, проболтается.

— Иди позови его и запомни, если скажешь хоть одному человеку, меня посадят в тюрьму, а вы навсегда останетесь в коммуналке.

— Не скажу! — суровым голосом проговорила девочка. — Ни за что не скажу! — и вдруг опять подсев на раскладушку, прошептала, прижавшись щекой к его щеке: — Только бы, папочка, поскорее уехать отсюда.

Роман погладил ее по волосам.

— Обещаю!

За шкаф влетел Костик и бросился ему на шею.

— Пап, вот здорово, что ты приехал. Я ребятам обещал рассказать об Африке. А ты открытки привез?

Роман долго и серьезно беседовал с сыном. Костик обещал молчать, но чувствовалось, что, увлекшись рассказом об Африке, он вполне может сболтнуть и о камне.

Роман вышел из-за шкафа и развел руками. Ирина призадумалась. А потом, когда дети пошли умываться, сказала:

— Пойду-ка я куплю каких-нибудь декоративных камней, стекляшек. Если Костик проболтается и слух дойдет до учреждения, ты скажешь, что так как ничего не смог привезти из командировки, то жена пошла и накупила всякой всячины, чтобы хоть что-то подарить детям. Они же знают, чем ты занимаешься, вот ты и привез им образцы африканской породы.

Роман немного подумал и согласился с предложением Ирины.

— А куда мы спрячем камень? — спросил он. — В квартире его оставлять опасно. У нас вполне могут произвести обыск.

— Даже не представляю, — потерянным голосом отозвалась Ирина, и они уставились на камень, который преспокойно лежал на столе.

— Куда бы мы его ни спрятали, спецы из учреждения вычислят с первого взгляда, — заметил Роман.

— Ладно, что-нибудь придумаем! — Ирина достала из тумбочки небольшой целлофановый пакетик и ссыпала в нее алмазную мелочь, а красный алмаз долго вертела в руках. — Как сверкает, словно крови напился!

Роман отвел взгляд в сторону. Это сравнение заставило его мысленно содрогнуться. Оно не понравилось ему своею точностью.

О том, чтобы Роману идти на работу, не могло быть и речи. Бледный, усталый он лежал на диване. Перед уходом детей в школу он еще раз напомнил им, как важно держать язык за зубами.

— Можете сказать, что папа вернулся из командировки. Но он очень устал, и поэтому отдыхает.

Когда дети ушли, Ирина отправилась по магазинам купить каких-нибудь декоративных камней и разноцветных стекляшек.

Пакетик с алмазами они закатали в банку с прошлогодним вареньем. Глупо, но ничего другого не придумали. К тому же нельзя было суетиться. Нужно было выждать время.

Роман остался один. В коридоре слышалось шарканье соседей, их голоса, часто переходившие на крик, но он был почти счастлив. Беспокоил только алмаз. Как он там, в банке?..

Наконец, Уманцев успокоился и заснул. Сначала суматоха в мыслях не давала ему отключиться. Только задремлет, как тут же просыпается. Подскакивает на диване, хлопает глазами: «Где я? Неужели дома?» Ляжет и опять: джунгли, лица, вопросы, ответы… и еще другие лица, страшные, безмолвные… Их он больше всего не хотел видеть.

Роман заворочался, резко открыл глаза, а над ним — лицо. Он дернулся всем телом, лицо поспешно отодвинулось, расплылось в улыбке:

— С приездом, Роман Дмитриевич.

Роман все равно не мог сообразить, кто перед ним. Он провел рукой по глазам, тряхнул головой и только тогда узнал:

— А, это вы, Василий Игнатьевич, — тяжело дыша, проговорил он.

— Да, я. Забеспокоился, что ты на работу не вышел. Мне-то сообщили, что ты приехал, — он замялся, давая понять, что ему известно все или почти все, и продолжил: — Сразу, как только тебя в больницу на лечение определили. Видно, — повышая голос, чтобы слышали соседи, которые как бы невзначай замедляли шаги перед дверью Уманцевых, — придется тебе еще в санатории отдохнуть. Может, в Ялту путевочку или в Ессентуки, как а?

— Нет, я уж лучше дома.

— Ну смотри, смотри.

Василий Игнатьевич подкрался к двери и неожиданно ее открыл. Кто-то шарахнулся в сторону.

— Вот же… — в сердцах плюнул Мальцев.

— Роман Дмитриевич, — он вновь сел на стул рядом с диваном. — Роман… ну как же все это? — перешел на шепот Василий Игнатьевич.

— Да вот точно так, как вам сообщили, — вздохнул Уманцев.

Мальцев понял, что Роман прошел хороший инструктаж и больше не пытался его расспрашивать. В принципе, главное, чтобы сам Уманцев не принялся болтать языком. Рано или поздно родным погибших придется рассказать правду, но сначала необходимо было решить, в какой форме. Нужно было выждать подходящий политический момент. Именно выждать, потому что в стране творилось неладное.