Женщины, которые любят слишком сильно. Если для вас «любить» означает «страдать», эта книга изменит вашу жизнь - Робин Норвуд

Тяга Барта к Рите

Когда на первом же свидании Барт напился и «отключился», а Рита о нем позаботилась, он воспринял это как желанную передышку в безудержной и самоубийственной гонке. Какое-то время казалось, что Рита сумеет уберечь его от разрушительных последствий зависимости, сумеет спасти мягко и неназойливо. На самом же деле Ритина опека только позволила Барту и дальше не расставаться с зависимостью, не ощущая ее последствий. Окружив его заботой и вниманием, она способствовала затягиванию болезни. Предаваясь своей пагубной привычке, жертва зависимости ищет не того, кто поможет ей справиться с болезнью, а того, кто позволит болеть дальше. Какое-то время Рита идеально устраивала Барта, но потом его болезнь настолько усилилась, что жена уже не могла исправлять тот вред, который он себе причинял.

Когда она выследила Барта и заставила участвовать в клинической программе для алкоголиков, он бросил пить и пошел на поправку. Но получилось так, что Рита встала между ним и его наркотиком. Она отказалась играть привычную роль утешительницы и улаживать все проблемы, и Барт отверг ее за это явное предательство, а еще за то, что она показала себя такой сильной, когда он чувствовал себя слабым и беспомощным.

Как бы плохо мы ни справлялись со своими делами, каждому из нас необходимо ощущать себя хозяином собственной жизни. Когда же нам кто-то помогает, мы часто чувствует неприязнь к этому человеку, потому что нам кажется, будто он навязывает свою волю и авторитет.

К тому же мужчине, чтобы испытывать к женщине половое влечение, зачастую необходимо чувствовать, что он сильнее ее. В данном случае та помощь, которую Рита оказала Барту, поместив его в больницу, только заставила его понять, насколько он болен. И этот поступок, на который ее толкнула глубокая любовь, подорвал (хорошо, если на время) его половое влечение к ней.

Помимо эмоционального аспекта, здесь может иметь место важный психологический фактор, который следует учесть. Если мужчина, пристрастившийся к алкоголю и другим наркотикам, прекращает их употреблять, как это случилось с Бартом, то иногда должен пройти год или больше, чтобы химические процессы в организме пришли в норму и мужчина смог вести нормальную половую жизнь без присутствия в организме наркотика. В течение этого периода перестройки у пары могут возникнуть серьезные трудности: ведь женщина вынуждена понять и принять его отсутствие интереса и/или неспособность к интимным отношениям.

Может случиться и обратное. У человека, покончившего со своей зависимостью, наркотической или алкогольной, может возникнуть необычно сильное половое влечение, которое, вероятно, объясняется изменением гормонального равновесия. Или же причина может носить психологический характер. Как сказал один молодой мужчина, несколько недель не употребляющий алкоголь и другие наркотики: «Теперь секс для меня – единственный способ поймать кайф». Таким образом, секс может использоваться в качестве заменителя наркотика, чтобы ослабить тревогу, характерную для раннего периода трезвой жизни.

Для супружеской пары выздоровление от зависимости и созависимости представляет собой очень сложный и тонкий процесс. Барт и Рита могут осилить этот переход, пусть даже первоначально они сблизились потому, что их болезни – алкоголизм и соалкоголизм – отлично дополняли друг друга. Но чтобы остаться парой в отсутствие активной зависимости, каждый из них какое-то время должен идти своим путем, сосредоточиваясь на собственном выздоровлении. Каждый должен заглянуть в свою душу, чтобы найти и понять то, чем они пытались пренебречь, любя друг друга и исполняя совместный танец жизни.

ГРЕГ: тридцать восемь лет, четырнадцать лет не пьет и не употребляет наркотики, участвуя в программе «Анонимные наркоманы»; недавно женился, имеет двоих детей, работает консультантом в службе помощи юным наркоманам.

Мы познакомились в парке. Она читала какую-то левую газетку, а я просто балдел. Дело было летом, в воскресенье, около полудня – жара и покой.

Мне было двадцать два, я год как вылетел из университета и делал вид, что собираюсь восстановиться, а то родители перестали бы посылать мне деньги. Они не могли расстаться с мечтой, что я получу диплом, а впоследствии – хорошую работу, а потому долго меня содержали.

Алана была толстовата – килограммов пятнадцать, а то и двадцать лишнего веса, и это значило, что она не представляет для меня опасности. Ведь даже отшей она меня тогда, я не стал бы огорчаться: уж слишком она была далека от совершенства. Я заговорил с ней, спросил, что она читает, и с самого начала у нас все пошло на лад. Алана много смеялась, и от этого я чувствовал себя обаятельным и остроумным. Она рассказала мне про Миссисипи и Алабаму, про марши протеста с Мартином Лютером Кингом, про то, как себя ощущаешь, работая бок о бок с людьми, которые стараются добиться перемен.

Я никогда ни к чему не стремился, разве что любил хорошо провести время. Моим девизом было «кайфовать и преуспевать», причем первое мне удавалось куда лучше, чем второе. Алана же была очень целеустремленная. Она сказала: «Я рада, что вернулась в Калифорнию, но иногда чувствую, что не имею права жить так беззаботно, когда другие люди в Америке страдают».

В тот день мы просидели в парке часа два-три – все рассказывали друг другу о себе. Потом мы пошли туда, где я снимал квартиру с приятелями, чтобы принять дозу. Но пока мы добрались, Алана проголодалась. Она стала есть и прибирать в кухне, а я сидел в комнате и ловил кайф. Помню, играла музыка, Алана вошла, держа в руках банку с арахисовым маслом, крекеры и нож, и села рядом со мной. Мы сидели и смеялись. Думаю, именно в тот день наша зависимость проявилась ярко как никогда. Не было никаких оправданий – одни поступки. Мы делали только то, что хотели делать, и вдобавок каждый нашел человека, который не пилил бы его за это. Без единого слова мы поняли, что вместе нам будет хорошо.

После этого нам еще много раз бывало хорошо, но, пожалуй, ни разу не было так легко, потому что мы оба были совершенно открыты. Ведь жертвы зависимости – очень закрытые люди.

Помню, мы часто спорили, выясняя, смогу ли я заниматься с ней любовью, если не приму дозу. Алана была уверена, что ее габариты не могут не внушать ничего, кроме отвращения. Когда я напивался перед тем, как лечь с ней в постель, она думала, будто я делаю это, чтобы вынести близость с ней. На самом деле мне нужно было принять дозу, чтобы заниматься любовью с кем угодно. У нас обоих была довольно низкая самооценка. Мне было легко прятаться за ее зависимостью: ведь по одному ее весу было видно, что с ней не все в порядке. Мое же собственное отсутствие цели и то, что жизнь моя уходила впустую, было не так заметно, как те лишние двадцать килограммов, которые она таскала на себе. Так мы и выясняли отношения, спорили, могу ли я по-настоящему любить такую толстуху… Ей нужно было от меня услышать, что главное – это то, что у нее внутри, а не то, как она выглядит, и тогда на время воцарялся мир.

Алана говорила, что так много ест, потому что очень несчастна. Я говорил, что напиваюсь потому, что не могу сделать ее счастливой. В этой по-настоящему болезненной ситуации мы были друг для друга идеальными партнерами. У каждого было свое оправдание.