Отягощенные злом. Разновидности зла - Александр Афанасьев

– Свои действия в горах… как расцениваешь?

– Своих надо выручать… – сказал после заминки Сашка.

И – сдал единственный экзамен, который должен был сдать перед этим человеком.

– Тем не менее вы прикрыли вертолет в недостаточной степени, в результате он получил повреждения, а у вас были потери.

– Так точно.

Араб пригладил волосы.

– Я вернулся на службу, – коротко сказал он, – мой обычный напарник списан по ранению, признан негодным к дальнейшей службе. Другой мне не нужен. Но я набираю отряд. Небольшой, мобильный, в котором будут только лучшие из лучших. Каждый из вас после того, как пройдет полный курс обучения, впоследствии наберет собственный отряд и будет учить других тому, чему я буду учить вас. Сначала смотрите, как делаю я, затем делаете сами, затем учите делать других. Все ясно?

– Так точно, – встрепенулся Сашка, – я готов.

– Не торопись, – покачал головой Араб, – ты что, не хочешь узнать, какие тебя ждут тяготы и лишения на этом пути?

– Э… хочу, так точно. Хочу.

– Правило первое. Ты прекращаешь курить, не употребляешь спиртного и наркотиков. Тот, кого я поймаю за одно из этого, немедленно вылетает со службы. Правило второе. Ты делаешь то, что я скажу. Даже если это выглядит глупо или неправильно. Правило третье. Ты начинаешь учить языки и обычаи местных – обычные солдаты мне не нужны. Правило четвертое. Ты никого не называешь «обрезанными», «чурками», «чернож… ыми» и тому подобное. Ты не оскверняешь тела убитых, не мочишься на них, как это делают некоторые, не записываешь никаких роликов, чтобы выложить их в Интернет и показать свою крутость. Это война. И нам противостоят лучшие из лучших. Фанатики, которые готовы отдать свою жизнь за то, что они верят. Террористы, каждый из которых является асом в своем деле и каждый готов умереть за свое дело. Нам противостоят отцы, готовые послать своих детей с поясом шахида нам на блокпост. Мы убиваем их, но мы и уважаем их. Если мы не уважаем их, мы не уважаем и сами себя: какого уважения можно требовать за победу над врагом, который уважения не заслуживает? Итак?

– Я готов.

– Ты принимаешь условия?

– Так точно.

– Все до единого?

– Так точно.

– И никогда не пожалеешь об этом?

– Так точно.

Полковник встал со своего места.

– Пошли.

– А как же… дело?

– Дела больше нет. Его Высокопревосходительство, Наместник Его Величества в Королевстве Афганистан распорядился прекратить производство по этому делу по соображениям национальной безопасности. Шевелись…

Шары были красивыми. Разноцветными. Восемь воздушных шаров, лениво колыхающихся под вялым от жары полуденным ветерком. Пять в ряд и три чуть подальше. Борецков внутренне усмехнулся про себя – дистанция всего тридцать. Упражнение для салаг, если этот полковник намерен его поразить. Господи, да над ними в кадетке круче издевались.

Полковник Тимофеев неторопливо вытащил «кольт» тульского заказа, сделанный из зачерненной «пушечной стали», положил на стрелковый стол. «Кольт» лег увесисто, с солидным таким звуком. Дельная вещь.

– На скорость, господин полковник? – не удержался Борецков.

Полковник мрачно посмотрел на него.

– На сообразительность, юноша. На сообразительность. Задача – уничтожить все восемь шаров. Задача ясна?

– Ясна, господин полковник. Разрешите приступать?!

– Приступайте. Ах да…

Борецков протянул руку за «кольтом», но полковник забрал его раньше. Едва слышно проскользил по направляющим и выпал в руку магазин.

– Вот теперь – все. Приступайте, сударь.

Борецков с недоумением посмотрел на полковника, но тот с невозмутимым видом смотрел на него и только что не насвистывал…

– Господин полковник… а патроны?

– В стволе, – невозмутимо ответил полковник.

Борецков чуть отодвинул кожух – да, в стволе один есть.

– Но… их же восемь!

– Кого? – с недоумением спросил полковник.

– Ну… целей.

– И что?

– Чтобы уничтожить восемь целей, нужно восемь патронов.

– Разве?

Борецков взял «кольт». Прицелился. Но выстрелить так и не решился. Молча положил оружие на столик.

– В чем дело? – спокойно спросил Тимофеев.

– Восемь целей, господин полковник. Нужно как минимум восемь патронов, чтобы уничтожить восемь целей.

Полковник со вздохом покопался в кармане. Положил на стол катеринку – десять рублей. Аккуратно придавил ее магазином с патронами.

– Пари.

Борецков покопался в своем кармане. Набрал столько же – мелочью, рублями и пятаками. После того, как дело прекратили, ему выдали полное жалованье за то время, пока он был в штрафном строительном батальоне, со всеми надбавками, включая боевые.

Полковник Тимофеев посмотрел по сторонам, сначала вправо, потом с таким же невозмутимым видом – влево. Взяв пистолет с патроном в стволе, спокойно подошел к шарам. Встал сбоку от первого ряда, прицелился. Грохнул выстрел, пуля пробила все пять, ударила в вал земли, насыпанный, чтобы не разлетались пули. Потом подошел к трем оставшимся шарам, проткнул их чем-то один за другим. Таким же прогулочным шагом вернулся на огневой рубеж, забрал свой выигрыш и ссыпал в карман. Вложил обойму в пистолет.

– Понял?

Борецков чувствовал себя как двоечник на уроке.

– Так точно.

– Правило номер один. Приказ должен быть выполнен любой ценой. Никаких ограничений нет. Правило номер два: любая цена – это минимальная, какая только есть. Мы не геройствуем, мы просто делаем свою работу. Наша осторожность подчас даже кажется сродни трусости и нерешительности – и только мы знаем, что это не так.

Получил приказ – обдумай его. Я сказал – уничтожить цели. А не прострелить их. Разве я приказал тебе стрелять с огневого рубежа? Разве я сказал тебе – как именно ты должен их уничтожить?

– Никак нет.

– А почему ты не сделал, как я?

– Но… ведь нельзя?

– Что – нельзя?

Сашка вспомнил. Один раз у них в кадетке малец какой-то, то ли первоклашка, то ли второклашка – выскочил за стрелковую линию, когда был поднят красный флаг. Гильз хотел насобирать, стервец. Стрельбы мгновенно прервали, а всех, кто был в это время на стрельбище, заставили бежать обратно. Десять километров по лесу…

– Нельзя заходить за белую линию.