Красавица и ее чудовище - Ева Никольская

За арочным проходом нас ожидал очередной коридор с до боли знакомыми факелами. Огни насмешливо дрожали, предрекая беду. Я бежала, не чувствуя ног и не слыша собственных шагов из-за громких ударов сердца, оглушительным набатом отдававшихся в моих ушах. Ринго пищал и фыркал, пытаясь свернуться клубком и зацепиться хоть за что-нибудь, чтобы сменить позу "а ля белка летяга в полете" на привычное место на моем плече. Разодранная спина саднила, веки покалывала вернувшаяся боль, меня трясло то ли от холода, то ли от нервного перенапряжения, но все это не мешало мне нестись дальше, не разбирая дороги.

Поворот, еще… куда? Какая разница! Лишь бы увидеть свет в окошке, желательно, кислотно-зеленый и кружевной. Верна пословица о том, что у страха глаза велики. А у моего страха они еще и кроваво-красные с золотыми прожилками вокруг тонких линий зрачков.

Сбежав от него, я лишь сильнее раззадорила азарт охоты. Но разве инстинкт самосохранения слушает в такие минуты доводы разума? Бежать, бежать… спасаться бегством! Только так и никак иначе. Других вариантов просто нет, потому что мы в разных, слишком разных весовых категориях. А еще… потому что я не смогу ему противиться, если снова встречусь с этими красивыми до умопомрачения и жуткими до той же степени глазищами.

Человеческая скорость ничто в сравнении с огненным вихрем его гибкого тела: сильного, ловкого, стремительного… опасного. Но мне повезло: в самый последний момент, когда красно-оранжевое зарево уже коснулось моей обнаженной спины, когда тепло его пламени дыхнуло на кожу, а мягкие шаги звериных лап прозвучали в каких-то сантиметрах от меня, я увидела оранжевый узор на стене за поворотом и в отчаянном рывке нырнула в него.

Вспышка…

Безжалостная и болезненная. Она ударила по измученным глазам, открыв мне путь в очередную неизвестность. Где-то неподалеку звучал смех. Знакомый… девичий. Встав на ноги после приземления, я, пошатываясь, направилась на его звук. Шла вслепую, не поднимая ноющие веки, из-под которых крупными каплями текли слезы. Бывает такое со мной от резкой боли. Пройдет. Да и боль пройдет. Уже скоро. Вот только…

Новое зарево я увидела даже с закрытыми глазами. А следом за ним раздался рык, от которого мои ноги запутались в высокой траве и я, вместе с забравшимся на плечо зверьком, рухнула в нее же. Ринго крякнул, скатившись вниз пушистым клубком, и замер где-то поблизости. Желание затаиться в зарослях и не высовываться, прикинувшись пеньком, посетило и меня. Но знакомые нотки в таком коротком и властном "Мое!" свели на нет пустую надежду.

А смех звучал все ближе и ближе, разбивая плен ужаса, сковавшего тело.

— Эссаааа… — донеслось неподалеку, и взрыв женского хохота был ответом на призыв.

Интересссно… Может, не все еще потеряно? А?

Рычание стало громче и агрессивней, я инстинктивно сжалась, забившись под ближайший куст. Тонкая ветка больно хлестнула по расцарапанной спине, прошлась шипами по ноющим ранам и напоследок нежно огладила мою кожу прохладной листвой. Заботливая, ага… Как плетка после порки. Но меня сейчас меньше всего волновали причины такого странного отношения растительности к моему телу, гораздо важнее было то, что к глухому рычанию огненного монстра добавилось еще одно. И дружелюбными интонациями голос вновь прибывшего не отличался. Если я не стала жертвой слуховых галлюцинаций, то в нескольких метрах от моего местоположения назревала драка.

Замечательно! Может, и сбежать под шумок удастся?

Вдохновленная этой идеей я принялась тереть руками лицо, смахивая со щек мокрые следы, после чего осторожно открыла промытые слезами глаза и… громко сглотнула. Непрошенным гостем закралось сожаление о том, что морда, нависающая надо мной, принадлежит не красноглазому. К нему я как-то уже попривыкла, несмотря на его хамское поведение и собственнические замашки. Даже подсознательно смирилась с тем фактом, что он достал меня и тут, в храмовом саду. Особенно, когда забрезжил лучик надежды на возможное спасение. Однако очередные голодные злазищи, на этот раз голубые с золотыми солнцами вокруг зрачков, эту самую надежду хоронили заживо одним фактом своего присутствия. Помня об опасности попасть под гипнотическое воздействие, я перевела взгляд на тонкогубый рот, растянувшийся в предвкушающей ухмылке, и опять сглотнула, ощутив неприятную сухость в горле. Поддавшись общему настроению организма, сердце в моей груди временно перестало биться, видимо, в расчете на то, что неизвестная особь цвета индиго сочтет мою персону чем-то вроде новой статуи среди светящихся кустов.

Не сочла. Повела острым носом, плотоядно облизнулась раздвоенным языком насыщенно-вишневого цвета и, довольно зашипев, потянула ко мне свои длинные пальцы (каждый сантиметров по двадцать, если не больше). Гибкие, тонкие, с аккуратными бледно-голубыми коготками, будто лаком покрытыми. От близости такого "маникюра" меня передернуло. По его рукам, как и по всему телу, змеился тонкими серебряными нитями какой-то смутно знакомый рисунок. Я начала отгибаться, стараясь переместиться назад, чтобы увеличить расстояние между нами. Куст сопротивлялся, выставив вперед все имеющиеся с моей стороны ветки. (Шипастые ветки. Вот сволочная флора! Наверняка, воспитание Эры сказывается). А гладкий и неестественно пластичный гибрид человека со змеей продолжал приближаться. Взгляд мой заметался по сторонам в поисках рыжего.

Ну, где его нечистая носит, когда ко мне тут всякие непонятные субъекты скользкой наружности свои лапы тянут? А?.. О!

На какой-то миг я даже про синего "аспида" забыла, с открытым ртом и округлившимися глазами уставившись на картину, разворачивающуюся на соседней поляне. Черное, как ночь, чудище, окутанное такой же серебристой сетью, что и мой сосед, мягко ступало по мерцающему ковру из травы, обходя пламенного монстра. А тот, застыв в готовой к прыжку позе, внимательно следил за передвижениями своего противника. Очень необычного противника: крупного, мускулистого, с огромными лапами и шикарным хвостом (такой бы на воротник, цены бы ему не было). Тело его сплошь покрывали острые шипы, а за спиной, словно крылья, клубился черный туман. Я поймала его взгляд лишь на мгновение, но мне и этого хватило, чтобы осознать весь ужас своего положения. В черных провалах непропорционально огромных очей горели голодные золотые солнца, точно такие же, как у синего и мохнатого. И не надо было иметь гениальный ум, чтобы понять, кем именно эти ребята намерены закусить. Пусть не в прямом смысле слова (надеюсь!), но все же.

От воспоминаний зрительной связи с огненным чудовищем мне поплохело, от мысли, что число желающих полакомиться моими эмоциями растет с каждой минутой, стало совсем нехорошо, а от холодного прикосновения чужих пальцев к щеке я хрипло вскрикнула и сжалась в комок, в очередной раз пытаясь отвоевать часть территории у строптивого куста. Спину больно царапнуло, и я невольно скривилась, издав жалобный стон.

Рыжий, расценив его, как сигнал, угрожающе зарычал и, плюнув на черноглазого, метнулся ко мне. Змееподобное человекообразное, схлопотав тяжелой лапой по наглой морде, отлетело в сторону, шлепнулось на землю и, выгнувшись, как и положено змею, поползло обратно.