Иноземцы на русской службе. Военные, дипломаты, архитекторы, лекари, актеры, авантюристы... - Валерий Ярхо

Заслуги отца во многом и определили дальнейшую судьбу сына, родившегося в 1625 году: Матвеев-старший, будучи послан ко двору турецкого султана Мехмеда IV, а потом к персидскому шаху Аббасу II, так исполнил порученные ему дела, что в награду велено было тринадцатилетнего сына его «взять на житье в Москву, в числе детей боярских», хотя Матвеевы боярами не были.

У царевича Алексея, в дружки которого и набирали ребятишек, в наставниках был боярин Борис Иванович Морозов. Царевич был четырьмя годами младше Артамона, но в учении, возможно, его опережал — Алексея Михайловича с пяти лет учили чтению по букварю, в семь лет он взял в руки перо, в девять стал учиться пению и музыке. Его обучали языкам и географии, а книги, карты и картинки для того доставлялись из разных стран. Лучшие игрушки тогда изготовляли в Нюрнберге, и оттуда русскому царевичу везли лошадок, детские латы, музыкальные инструменты и все прочее, чего ему захочется. Кроме боярина Морозова юного царевича наставляли девять служилых дворян, каждый в своем деле дока, — учили верховой езде, обращению с оружием и другим необходимым будущему правителю вещам.

Всю эту школу вместе с царевичем и мальчиками, собранными царевичу для компании, прошел и Артамон Матвеев, сумев так отличиться, что слух о его способностях дошел до самого царя Михаила Федоровича Романова и тот произвел шестнадцатилетнего Артамона в стряпчие — начальный из тогдашних придворных чинов. Когда же его царственный друг вступил на русский престол, Артамон Сергеевич скакнул в стольники и получил воинский чин полковника.

Военному делу Артамон Сергеевич учился в одном из тех рейтарских полков, что формировали приглашенные на русскую службу уже упоминавшиеся Лесли и Бокховены. Он быстро прошел все ступени полковой иерархии и возглавил набранный им же один из новых русских рейтарских полков. Командуя рейтарами и побывав во множестве боев, Матвеев показал себя смелым и искусным воеводой.

А далее как-то так вышло, что, почти не растя в чинах и званиях, Артамон Сергеевич тем не менее получил в свое ведение Малороссийский приказ, один из важнейших в государстве, и занял чрезвычайно важное положение.

Этого человека можно без всякого преувеличения назвать «новым русским человеком своего века». Имея возможность породниться с самыми знатными фамилиями, Артамон Сергеевич предпочел жениться на Авдотье Григорьевне Гамильтон, дочери шотландского дворянина, поступившего на русскую службу в начале XVII века. Способный к восприятию всего нового, Матвеев относился к партии убежденных «западников», но это «западничество» весьма отличалось от того, которое появилось в более поздние времена. Следовать «европейским веяниям», живя в Москве, любому русскому было небезопасно — чуть увлечешься, и того гляди обрушится на тебя кара. Но Артамон Сергеевич Матвеев умел соблюдать правильный баланс во всем.

Дом свой он содержал на европейский лад: собрал прекрасную библиотеку, стены украсил картинами европейских художников, комнаты уставил мебелью, доставленной из-за границы или сделанной на заказ в Немецкой слободе. Первым из русских вельмож завел домашний оркестр и театр, составленные из его собственных дворовых людей, с которыми занимались специально выписанные из немецких земель музыканты и знатоки актерской игры. В гостях у Артамона Сергеевича любил бывать сам царь, который особенно часто стал ездить к Матвееву после того, как похоронил в 1669 году свою супругу, Марию Ильиничну Милославскую, с которой прожил 21 год. В доме у своего старшего товарища в приватной обстановке, лишенной дворцовой церемонности, Алексей Михайлович находил отдых от государственных дел.

Гостей Матвеевы принимали на европейский манер, женщин в отдельном тереме не прятали, и однажды царю, приехавшему скоротать вечерок, Артамон Сергеевич представил свою дальнюю родственницу, девицу Наталью Кирилловну Нарышкину. Впрочем, родственная связь между ними относилась скорее к разряду «седьмая вода на киселе»: родной брат отца Натальи, Федор Полиектович Нарышкин, был женат на Евдокии Петровне Хомутовой, приходившейся племянницей супруге Матвеева, Авдотье Григорьевне Гамильтон. Федор и Кирилл Нарышкины происходили из тарусских служилых дворян и в молодости были офицерами в рейтарском полку, которым командовал Матвеев.

Девушке уже пора было замуж, но в семье, помимо Натальи, было несколько сыновей, которых отец должен был снарядить на службу и наделить имуществом, а потому рассчитывать на большое приданое невесте не приходилось. Найти же достойного жениха, согласного на то приданое, которое за ней могли дать, оказалось не так-то просто, и оттого Наташа Нарышкина несколько «засиделась в девицах». Обычно в те времена родители своих дочерей выдавали замуж между четырнадцатью и семнадцатью годами, а Наталье шел уже двадцатый. В семействе могущественного московского вельможи она оказалась благодаря Авдотье Григорьевне, уговорившей супруга принять в дом ее дальнюю родственницу.

Не известно в точности, какие именно были у Артамона Сергеевича планы в отношении Натальи Нарышкиной, но прежде всего он озаботился устройством достойного брака для нее. Именно это он имел в виду, когда, представив ее Алексею Михайловичу, просил для нее у своего царственного друга покровительства. Государь обещал подумать, что может сделать для девицы, и через несколько дней, снова приехав в дом Матвеева, сообщил ему, что не придумал ничего лучше, как самому жениться на его воспитаннице. 22 января 1671 года Алексей Михайлович венчался с Натальей Кирилловной, которая была на полтора года младше его старшей дочери от первого брака и почти ровесницей второй по старшинству царевне.

Новая царица вполне оправдала надежды супруга и подданных, 30 мая 1672 года родив крепкого первенца, нареченного при крещении Петром. По столь радостному поводу состоялось большое награждение придворных, и первейший друг царского семейства Артамон Матвеев получил чин окольничего.

Желая распотешить молодую супругу, Алексей Михайлович, зная, как ей нравятся зрелища, которые были приняты в доме ее покровителя, приказал устроить театральные представления, поручив это дело, конечно же, Артамону Сергеевичу — тот был единственным из придворных, понимавшим толк в театре. Однако одно дело маленький домашний театрик и совсем иное — большое представление, даваемое в честь рождения наследника престола, на котором помимо первых лиц государства непременно будут присутствовать иностранные дипломаты, для которых театр не диковинка. На этом поручении запросто можно было споткнуться, погубить карьеру — в случае неудачи это был бы подлинный «срам на всю Европу»: послы непременно отписали бы ко дворам своих владык о провале постановки придворного театра «московитов».

Осторожный и опытный Артамон Сергеевич решил обратиться к специалистам из числа тех, кто был у него под рукой. К счастью, подходящий человек ему был известен, и человеку этому до зарезу нужен был шанс «переменить фортуну» и отличиться в глазах царя. В этом их положение было похоже — для обоих постановка спектакля была игрой по принципу «либо пан, либо пропал».

Изначально Матвеев хотел просто пригласить в Москву какую-нибудь европейскую театральную труппу и для этого думал отправить в Польшу или Прибалтику подходящего человека. Эту миссию поручили старому знакомому и другу пастора Грегори, немецкому офицеру Клаусу фон Штадену, которому лично Артамон Сергеевич Матвеев 15 мая 1672 года передал царский указ: «Ехать тебе к курляндскому герцогу Якову для вербовки нужных людей — искусных в горном деле мастеров, военных музыкантов-трубачей, а еще людей, умеющих представлять разного рода комедийные игры».