Дитя Бунта - Наталья Ракшина

— Кто… кто это?!

— Песик. Ирландский волкодав. Харт, три года. Ему не нравится, что ты заняла его место. Он любит ездить на переднем сидении, чтобы смотреть в окно. — Сообщил полковник, берясь за ошейник на широченной собачьей шее.

— Я… я могу пересесть! — пролепетала я, не сводя глаз с тихонько ворчащего чудища.

— Нет, что ты, — проворковал чертов дроу, гладя монстра по лобастой голове, — выходить из машины сейчас не следует… Ты расстроила песика, перед дорогой я его не кормил, представь себе… Харт тебя просто порвет…

Ну, здравствуй, персональный ад! Мало того, что Палач, похоже, стал моим хозяином, так у него, в придачу, вот эта серая агрессивная скотина?!

Прим. авт: остроухий гад, конечно же, врет — это же Темный эльф, что вы хотите?! На самом деле — уживчивость с человеком у этой породы выше, чем у многих других. Ласковый, уравновешенный, добрый гигант, который сгодится и в качестве няньки для детей. Агрессия к человеку у него отсутствует напрочь…

Я неожиданно вспомнила, как Эван умолял меня завести щенка. И ведь сопротивлялась до последнего, а когда почти решилась, моего мальчика не стало…

Оустилл иначе истолковал причину моей бледности.

— Я пошутил, Dearg. — Произнес он. — Дай руку!

Шуточки! Проглотив комок подступающих к горлу слез, я осторожно протянула руку.

— Не так. Согни пальцы горсточкой. Опусти вниз, чтобы пес видел, поднеси к морде, пусть обнюхает.

Чудище обнюхало мою ладонь, а потом облизало здоровенным мокрым языком.

— Ой, фу! — медленно, чтобы не разозлить Харта, я убрала руку и вытерла ладонь о штанину.

Чтобы не разозлить Оустилла, пожала плечами, признаваясь:

— Я больше люблю кошек.

Полковник отпустил ошейник пса и открыл заднюю дверцу, запуская чудище в салон, потом обошел машину и сел за руль, зыркнув на меня своими бирюзовыми глазищами в обрамлении длинных пушистых ресниц:

— Подумаешь!.. Я, может, тоже полюблю кошек, если покажешь, как их готовить.

— Что?!

— Ну, специи там, степень прожарки…

— Дроу… едят кошек?!

Какие сюрпризы я еще услышу?!

— Не едят. — Прозвучало в ответ с притворным сожалением. — Насчет Харта я не знаю, но такой дичи он мне не приносил. Успокойся, я не любитель кулинарной экзотики.

Опять шуточка!

«Валькирия» уже выезжала наружу, миновав два шлагбаума. Было слышно, как сзади пыхтит недовольный моим обществом Харт. Мы миновали контрольно-пропускной пункт и ворота воинской части, которые тотчас закрылись.

Куда бы ни собрался этой ночью полковник Оустилл, он был не один, потому что нас сопровождала пара армейских броневиков. Компас на приборной панели «Валькирии» показывал направление: север, затем — северо-восток.

Скорость, с которой водят машины эльфы, меня поразила еще в период общения с Дэйелем. Они и двигаются иначе, иногда — неуловимо быстро, у эльфов несколько другая пластика тела. На дорогу лучше было не смотреть, потому что откровенно страшно.

Но я все же смотрела, чтобы узнать, что сталось с городом после землетрясения. Что ж, серьезных разрушений по пути не наблюдалось, но попадались поврежденные здания, а некоторые дороги были перекрыты. Мы быстро покинули Эдинбург и продолжали двигаться на северо-восток.

— Если хочешь — спи, у тебя час. — Заметил Оустилл.

— А что потом?

— Потом мы приедем на место, и там ты все узнаешь.

Я бы, может, и заснула, но… во-первых, невыносимо саднило кожу в местах, где остроухий гад набивал люминесцентную краску, и даже биопласт не спасал от неприятных ощущений. Во-вторых, меня просто убивала неопределенность. Отчасти я поняла, о чем недавно говорил Палач: он оставляет меня себе. Скорее всего, действие в рамках эльфийского юридического права, которое в обязательном порядке преподают в человеческих высших учебных заведениях.

Рабство на территории Шотландии было отменено еще до моего рождения. Сейчас же лордам дроу разрешается владеть особой женского пола — неважно, к какой расе она принадлежит, — если имел место факт нарушения закона, а у этой особы нет ни мужа, ни постоянного партнера. Я как раз попадаю под такие характеристики, но… почему отменили смертную казнь? И как бы не было хуже то, что меня ждет.

Сбежать? Как и куда? Остается одно — при первой же подвернувшейся ситуации лишить себя жизни. Я не сделаю этого до тех пор, пока не узнаю, что там с остальными, и можно ли им помочь. А еще… я прекрасно помню фразу полковника о том, что он разберется со стрельбой на Брансуик Плейс. Тогда он утверждал, что я этого уже не увижу. Что изменилось сейчас? В чем подвох? Разобрался он или нет?

«Валькирия» мчалась по ночной дороге. Припоминаю — в этих местах я была в детстве… Дальше на север — и покажется приморский городок Стонхейвен — а точнее, то, что от него осталось после ночи Сопряжения. От Абердина сюда ехать ближе, чем от Эдинбурга — не более пятнадцати миль. Здесь шумят волны, поет ветер, не дающий низкой стелющейся траве приподняться от земли. Сопряжение Миров не проявило милосердия ни к природе, ни к историческому наследию, созданному руками человека. Когда-то тут стоял старинный замок, возрастом в несколько сотен лет, замок на неприступной скале — целый комплекс зданий! Враг не мог пробраться к нему незамеченным, потому что все окрестные скалы и побережье просматривались, как на ладони. Ворота в скале были единственным проходом, который можно оборонять очень долго.

Говорят, это было одно из самых посещаемых туристами мест в Шотландии.

В ночь столкновения двух измерений весь окружающий ландшафт вывернуло наизнанку, смешав в единое целое твердь и воды Северного моря. Замок перестал существовать, будучи разрушен гигантской волной. Окружающая поверхность каменистой почвы приподнялась, расширяя и разглаживая перемычку, соединявшую величественный утес с материком. Прежний вид местности сохранился только в архивах истории.

Прим. авт.: речь идет о замке Данноттар, возведенном на пятидесятиметровой скале. До него можно добраться из города Стонхейвен на восточном побережье — всего 3 км. До Абердина — примерно 25 км, до Эдинбурга — все 180. Сейчас замок — частная собственность семьи Коудрей, он находится в полуразрушенном состоянии, но является одной из знаковых достопримечательностей Шотландии и местом киносъемок.

Теперь тут, среди живописных обломков скал, росли эльфийские тисы, отличающиеся от земных ягодных тисов более развесистой и плотной кроной. В плане восстановления исторических достопримечательностей политика человеческих и эльфийских властей одинакова — имеет смысл «реанимировать» только то, что сохранилось хотя бы на треть. Есть меценаты, создающие с нуля реконструкцию, «новодел» — таких зданий немало в Эдинбурге. Но по исчезнувшему замку вынесено однозначное решение — оставить все, как есть.