Дитя Бунта - Наталья Ракшина

Бойцы штурмовой группы втащили женщину в мой кабинет и швырнули около письменного стола. Грохот кандалов об пол, короткое тихое ругательство и смертельная усталость, затопившая светло-карие глаза.

Ты не представляешь, как долго я этого ждал, Айли Барнетт… Чудовище Айли, Дитя Бунта.

Пришло время ответить за все.

Земное летоисчисление: год две тысячи двести тридцать третий

Лорд Киган Оустилл

Почти полтора месяца нелепой игры в прятки со смертью. С предсказуемым финалом для тебя, девочка.

— Встать. — Сказал я, не повышая голоса, но женщина тут же подчинилась, потому что прекрасно понимала, насколько нелепой будет бравада или неповиновение в данной ситуации.

Айли Барнетт… Тридцать лет, не замужем, теперь бездетная — мало того, своевременно прошедшая добровольную стерилизацию, если досье не лжет, а оно не может лгать. Рост пять футов шесть дюймов, хорошая фигура, которую не портит даже бесформенный комбинезон цвета хаки, длинные ноги, осанка танцовщицы. Я много раз видел ее портрет в полицейских ориентировках, досье, новостях и прочих источниках информации. Передо мной красивая молодая женщина — лицо с правильными и гармоничными чертами, чувственный рот, изящный изгиб бровей. Короткие рыжие волосы небрежно и стильно растрепаны, как будто так и надо.

Да, в других обстоятельствах — красивая женщина.

Сейчас я видел только врага.

Она поднялась с пола, и было заметно, что движения неловки. Это не из-за кандалов, они относительно легкие, потому что предназначены для человека, а не для эльфа, наделенного гораздо большей физической силой. Похоже, кто-то из парней не сдержался и врезал ей как следует, да не один раз. Об этом свидетельствовала и разбитая нижняя губа, слегка кровоточащая.

Приподняв ее подбородок двумя пальцами, я нахмурился. Может, я и сам бы врезал под горячую руку Чудовищу Айли, вождю клана Барнетт, да Устав строжайше запрещает рукоприкладство по отношению к военнопленным.

Надо выяснить, кто размахался кулаками, и принять меры.

На мое прикосновение она никак не отреагировала: ни ярости, ни злости, ни отторжения. Только усталое безразличие в глазах, скорее душевное, нежели физическое. Я был несколько озадачен, поскольку ожидал другого, исходя из сложившейся репутации Айли Барнетт. Ладно, следствие разберется, что к чему, а перед отправкой в изолятор ее обследует врач — в любом случае.

Полтора месяца кровопролития, безумия, бессонных ночей, нервотрепки и беготни чуть ли не по всей Шотландии. С легкой руки этой красотки был развязан террор, названный Сопротивлением или — Второй Войной Достоинства, — террор, стоивший жизни многим — и эльфам, и людям. Пора заканчивать.

Каждый раз Чудовище Айли ухитрялась уходить, как вода сквозь пальцы. Но ее везение не могло длиться вечно, равно как и мои неудачи. Все, попалась, и не одна, а в обществе трех других дамочек, по уши замазанных в ими же заваренной кровавой каше.

У людей есть верования в существование прошлых жизней. Так вот, если принять подобную точку зрения за истину, то в прошлой жизни террористки явно были матронами дроу, правящими Темными эльфами до Переворота на Небиру.

Разговор был излишним, все предельно ясно. После завершения короткого следствия я получу формальный вердикт Эрика Эльдендааля, Владыки Темных эльфов, а затем Айли Барнетт, остальным ее подружкам и прочим зачинщикам Бунта не уйти от петли. Если ее выжившие приятели из так называемого Сопротивления попытаются отбить предводительницу, то даже лучше: накроем всех и сразу.

— Тебя ждет трибунал. — Коротко пообещал я женщине, а потом кивнул своим ребятам. — Уведите.

Когда за ними закрылась дверь, я вернулся за письменный стол и, раскрыв сетевой блок, вызвал на связь своего заместителя, капитана Мерти, руководившего непосредственно операцией по захвату.

Едва его бравая физиономия появилась в окошке мессенджера, я задал интересующий меня вопрос:

— Кто подержался за мордашку Айли Барнетт?

Ответ последовал тут же:

— Рядовой Силан, милорд.

— Десять суток гауптвахты.

У капитана дернулся уголок глаза.

— Его дочь погибла, как и сестра. Вы же знаете, милорд.

Я знал. Я даже мог не спрашивать, что могли сделать с сестрой Силана до того, как… Девочку же хотя бы застрелили сразу.

Его дочь… двенадцатилетняя полукровка, обладательница таких же, как у отца, зеленых глаз, любимица его сестры и владелица энного количества морских свинок. Десять лет назад Силан отыскал ее в приюте в Дублине, где девочку бросила мать, крутившая некогда с эльфом-дроу короткий бурный роман. Как только людям в Ирландии начали выдавать настоящие документы и сняли ограничение на перемещение по Британским островам и Европе, мать девочки покинула Изумрудный Остров. Все говорили Силану, какое это безумие — привязываться к ребенку от смертной. Девочка вырастет, состарится и умрет, а ее отец будет вечно молодым, как в тот момент, когда появился на пороге приюта.

Уж лучше бы ты предохранялся, рядовой! Однако ты сделал глупость: усыновил эту девочку, дал ей свое имя и отправил в Шотландию, к сестре в Абердин на воспитание. Хотел для нее новой жизни? Результат видишь?..

Ты столько раз показывал снимки в световом панно товарищам из полка! Твоя кроха в пять лет, твоя кроха в восемь лет, твоя кроха на велосипеде, твоя кроха на магнитном скейте, твоя кроха с теми самыми морскими свинками…

Твоя кроха не погибла бы в резне в эльфийском квартале, если бы тебя не угораздило сунуться в приют для брошенных детей от таких же, как ты, недальновидных дроу, вовремя не натянувших презерватив!

То, что многие люди ненавидят эльфов, вполне ясно. Для них мы были и остаемся захватчиками — по крайней мере, для большинства из людей. Почему они так жестоки к полукровкам, остается за гранью осознания моими армейскими отформатированными мозгами.

У Силана не выдержали нервы. Ни сестры, ни дочери, только общая урна с прахом, замурованная в черную стену временного Мемориала в парке Абердина. Я знаю, как бывает, если ты вмиг лишаешься всего. Я могу понять…

Но Устав есть Устав, он один для всех, а нарушение карается взысканием разной степени.

— Десять суток! — рявкнул я. — Что неясно?! Ты же сам обойдешься пятью за то, что взял на операцию бойца, заинтересованного в личной мести.