Демографическая история Европы - Массимо Ливи Баччи

Таким образом, можно заключить, что при традиционном типе воспроизводства разница коэффициентов младенческой смертности легко может достигать 200 ‰, что в грубом приближении означает 7–8 лет ожидаемой продолжительности жизни при рождении. Объяснение этой разницы — одна из интереснейших тем исторической демографии: сюда относится и эпидемиологическая обстановка, о которой мы говорили в предыдущей главе, и характеристики окружающей среды, связанные с уровнем экономического развития, и качество питания матери и ребенка, и, наконец, знания и культура, обеспечивающие правильный уход за младенцем.

Можно предположить, что здоровье ребенка и вероятность его смерти частично связаны со здоровьем матери и ее питанием, которые в свою очередь зависят от уровня питания во всем сообществе. Женщина, кормящая грудью, испытывает большую потребность в энергии; недостаточное питание снижает объем молока, а может быть, и содержание в нем жиров и витаминов. И все же механизм выкармливания представляется удивительно гибким: он позволяет оградить ребенка, хотя бы частично, от голода, который может испытывать мать. В самом деле, за исключением случаев крайнего истощения, женщины, питающиеся впроголодь, в состоянии нормально выкармливать своих детей. Истощение, особенно в маргинальных группах или в годы недорода и голода, определенно оказывает негативное влияние на матерей, как и на остальное население, но материнское посредничество сглаживает и облегчает его воздействие и на зародыш во время беременности, и на младенца во время вскармливания грудью.

Влияние вскармливания материнским молоком вплоть до отнятия от груди на вероятность дожития в самом деле очень велико. При рождении иммунная защита ребенка очень слаба, но это компенсируется материнским молоком, что хорошо доказано наукой. В отличие от других видов детского питания, и молозиво, и молоко матери содержат биологически активные вещества, защищающие ребенка от инфекции. Некоторые ученые считают, что, согласно учению Сорана, в позднем Средневековье установился обычай откладывать первое кормление на несколько дней, чтобы не давать ребенку молозиво, считавшееся вредным. Этот обычай нашел отражение и в трактатах XVI в.: «lac enim ео in tempore indigestibile, crassum et vitiosum est, quod Latini vocant colostrum»[27]. Рекомендуется давать вместо него кашку или даже легкое слабительное, чтобы поскорее вышло meconio, а материнское молоко тем временем созрело. Через два столетия, в XVIII в., врачи-педиатры дают совсем другие рекомендации: материнское молоко не только признается незаменимым, здоровым питанием, но матерям рекомендуется сразу начинать кормление грудью — теперь уже превозносится питательная и защитная ценность молозива. Разумеется, никоим образом нельзя проводить параллели между мнением врачей и обычаями населения, но некоторые ученые считают, что имели место положительные перемены в практике вскармливания, что существенно повлияло на смертность в первый месяц жизни.

Независимо от начала вскармливания, его продолжительность, а значит, возраст отлучения от груди играет первостепенную роль в снижении вероятности умереть в первый год жизни. Ребенок, не вскормленный материнским молоком, имеет несовершенную иммунную систему и сильно подвержен как желудочным, так и вирусным респираторным инфекциям; опасность заразиться для него гораздо выше, чем для ребенка, вскормленного грудью, что достаточно доказано трагическим опытом приютских детей и высочайшей смертностью в тех редких регионах, где вскармливание грудью не практиковалось. Защитный эффект вскармливания держится примерно весь первый год жизни ребенка, а потом ослабевает, в том числе из-за иссякания молока. Таким образом, возраст отлучения от груди — важный фактор снижения вероятности смерти ребенка: если оно происходит слишком рано, ребенок остается беззащитен перед инфекциями, опасность которых (каким бы ни был возраст отлучения от груди) возрастает, поскольку пища для ребенка теперь готовится и легко может оказаться зараженной. Научные трактаты XVIII в. все без исключения ратуют за вскармливание грудью, и многие исследователи связывают улучшение показателей детской смертности в конце XVIII в. не только с немедленным началом вскармливания, но и с увеличением его продолжительности, особенно в тех областях, где было принято раннее отлучение от груди. Однако документальные данные по этому поводу отсутствуют; замечено также, что изменения в обычаях, важные для снижения вероятности умереть в первый год жизни, должны касаться примерно первых шести месяцев, на которые приходилось от 70 до 90 % всех смертей. И поскольку традиции вскармливания (кроме момента его начала) вряд ли особенно различаются в первые шесть месяцев, следует искать другие факторы, дабы окончательно прояснить разницу в смертности.

Эти факторы, часто первостепенные, связаны с состоянием окружающей среды, климатом, особенностями воспитания, вниманием, которым окружали ребенка. Существует большая вероятность, что именно этими факторами и определяются уровни младенческой смертности, за исключением тех групп или территорий, где вскармливание грудью отвергалось. Иначе не объяснить огромную разницу между младенческой смертностью рожденных зимой и рожденных летом, которая отмечается в одних областях, а в других, с теми же самыми климатическими условиями, отсутствует. Здесь имеют значение способы защиты от холода, действенные в одних областях, а в других — никуда не годные. Высокая детская смертность в некоторых областях объясняется, например, тем, что матери заняты на работе вне дома, а дети остаются без присмотра. Наконец, высочайшая детская смертность в городах, причем вне зависимости от социального слоя, зависит прежде всего от факторов окружающей среды, плотности населения и более легкой передаваемости инфекций.

Невозможно понять, как действует любая демографическая система, если не принимать во внимание мобильность, основная функция которой — восстановление равновесия. Процесс заселения европейского континента, о котором шла речь в гл. 2, представляет собой также и историю мобильности — идет ли речь о переселении на короткие расстояния: возникновение новой деревни, основание городов в сельской местности, распашка целинных земель с их неравномерным заселением, или о перемещении на средние и дальние расстояния: германская эмиграция на восток, процесс расселения на юге Пиренейского полуострова, отъезд с континента. Я буду говорить в основном о миграциях на дальние расстояния — на уровне государства или крупного региона, ибо таковым до сих пор был масштаб нашего анализа. Это сильно упростит задачу, поскольку мобильность на короткие и средние расстояния многообразна — в нее включаются переселения вступивших в брак, внутрисемейные передвижения подмастерьев и слуг, перемещения сезонных рабочих, пастухов, земледельцев; она обусловливается процессами урбанизации, происходящими по самым разным причинам; ее составной частью является и то постоянное, хотя и разное по интенсивности движение беднейшего населения, которое усиливается во времена процветания. Эти движения, происходящие в относительно статичном обществе, достигали заметных масштабов. В конце XVIII в. в Западной Европе складываются целые области, благоприятные для мобильности рабочей силы. В эти области происходит сезонный и периодический приток рабочих рук — часто это крестьяне или мелкие собственники, ищущие дополнительного заработка или привлеченные экономическими возможностями: к Северному морю (рис. 5.4), особенно в Голландию, на рыбный промысел и на строительство дамб стекаются мощные потоки мигрантов из Вестфалии; в Лондон и в Восточную Англию для общественных и сельскохозяйственных работ прибывают в основном ирландцы; в район Парижа, для аналогичной деятельности, — жители французского Центрального массива и Альп. Другие зоны миграции расположены южнее: в Мадрид и в Кастилию прибывают в основном рабочие для сбора урожая; на побережья Каталонии и Прованса приходят жители Альп, Пиренеев и Центрального массива; в долину По — Альп и Апеннин; в южную Тоскану — из Лацио и Рима; на Корсику — преимущественно с Апеннин. В целом, в миграциях такого типа — не считая передвижений меньшего масштаба — ежегодно участвовали сотни тысяч рабочих, что обеспечивало дополнительный заработок для их семей и способствовало демографическому равновесию во многих регионах Европы.