Окруженец. Затерянный в 1941-м - Вадим Мельнюшкин

— Отлично. Свободны. Матвеев, сопровождающего им, по полбуханке хлеба и пусть валят. Только одновременно со всеми, не дай Бог, сразу на немцев напорются, тогда можем влипнуть. Остальные поступают в распоряжение старшего сержанта Матвеева. Через полчаса нас здесь не должно быть. Кстати, эти полчаса на раздумье для тех кто колеблется. Если надумаете — скатертью дорога. Да ещё, сапёрам срочно собраться у шлагбаума. Капитан, за мной. Старший сержант, командуйте.

Мы с капитаном отошли на десять шагов от начавшего руководить Матвеева.

— Предателей били?

— Да, товарищ командир отряда.

— Сократим просто до командира.

— Есть.

— Дайте команду, чтобы их быстро придавили, без зверств, и возвращайтесь.

— Есть.

В сторону шлагбаума потянулись два тонких ручейка — дезертиры и сапёры. На сапёров у меня были планы. Старшина должен организовать снятие возможно большего количества мин с периметра, при этом он получил строгий приказ, что жертв быть не должно. Пусть лучше останемся без мин, чем без людей. Эх, было бы время. Может оно и есть, и даже скорее всего, на крайний случай засада на дороге его может дать достаточно, но что-то не хочется мне здесь задерживаться.

— Товарищ командир…

— Извините, капитан, задумался. Что у вас?

— Да вот… Команду я отдал, но по-правильному трибунал нужен.

— А адвокат не нужен?

Верёвки перебрасывали прямо через верхнюю балку ворот. Вдруг один, из почти десятка, лежащих людей вскочил и с криком: "Товарищи! Простите!", побежал в нашу сторону.

Дах!

Бегущий рухнул как подкошенный, а Матвеев, повесив винтовку на плечо, продолжил отдавать распоряжения.

— Сколько всего человек в лагере и сколько командиров?

— Чуть меньше трёхсот, командиров тринадцать.

— Не слишком счастливое число, но мне как раз, я мартовский.

Нефёдов непонимающе посмотрел на меня.

— Нумерологией не интересовались? Видно. Для зодиакального знака Рыбы число тринадцать является удачным. Это так, к слову. Поговорить я с вами хотел по следующему вопросу: в отряде уже есть сложившаяся система командования, к тому же, если вы заметили, отряд является комсомольским. Понятно к чему я клоню?

— Да. Вы не собираетесь передавать командование старшему по званию.

— Не только это. Я сам собираюсь расставлять командиров на должности, поэтому даже капитан может попасть под командование сержанта. Скорее всего, командиры, которые смогут доказать свою полезность, займут достойные места, но само наличие звания для нас ничего не значит. Пока будем выдвигаться во временный лагерь, поговорите с людьми. Тому кто откажется поможем с выходом к линии фронта. Оружие скорее всего не дадим, сами не жируем, но минимальным количеством продовольствия снабдим. Если нет вопросов, можете идти.

— Есть вопрос? Какова моя роль на данный момент?

— На время марша вы назначаетесь старшим над бывшими пленными, мои люди вам не подчиняются. Они будут только проводниками, но вам лучше слушаться их советов. Назначьте командиров ещё пяти отрядов, уходить придётся по отдельности. Оружия будет всего по несколько единиц на отряд. Дадите его тем, кто останется задерживать немцев, если отряд догонят, других вариантов его применения не должно быть — ваша главная задача дойти. Да, ещё — если кто попытается сбежать, естественно без оружия, не препятствуйте, нам они не нужны.

— Разрешите идти?

— Идите.

Матвеев уже отобрал самых крепких и наименее истощённых и отправил к старшине. Будут белорусскими кули — ну нет у нас китайцев, а груз таскать надо. Подойти к строю довелось как раз в тот момент, когда начали вешать хиви. Один что-то бормотал и пытался упасть на колени. Зрелище до крайности неприятное, но не увидел ни одного сочувствующего взгляда. Значит и приказ отдал правильный, "кровавые мальчики в глазах" пусть обломаются. Чай не цари мы, перетерпим.

— Сержант, что по людям? — спросил я Матвеева, отведя в сторону.

— Без отказников на данный момент двести шестьдесят два человека, но думаю, ещё сбегут.

— Да и хрен с ними, волкам тоже надо кушать.

— Вроде нет здесь волков.

— Тогда ёжикам. Не отвлекайся, сколько неходячих и ограниченно ходячих?

— Совсем — пятеро, их должны были расстрелять после развода на работы, а вот просто слабых, которые и километра не пройдут, много — человек тридцать.

— Значит понесут. Что с нашим вторым раненым?

— Трудно сказать, проникающие в брюшную полость и грудь. Но на излёте. На "лягушку" нарвались.

— Тогда его и Байстрюка в коляски и я уезжаю. Эвакуация на вас со старшиной. Капитан Нефёдов в теме, бодаться не будет, так что с остальными командирами через него.

— Понял.

Старшина самозабвенно руководил процессом хомячества. Из казармы и конторы один за другим, как на конвейере, выбирались нагруженные, будто трудолюбивые муравьи, люди.

— Как чистка, старшина?

— В графике. Они тут много добра успели накопить.

— Всё утащишь?

— А то!

— Сапёры справятся?

— Вроде должны, мы тут несколько щупов обнаружили. Один ефрейтор кажись неплохо разбирается, остальные на подхвате. Мин десятка два мы, кстати, и здесь нашли.

— Не зарывайся. Я уезжаю с мотоциклами и ранеными.

— Добро, командир.

— А Кузьма где?

— Убёг уже. Добро своё собрал и к телеге помчался. Говорит, как бы его вторую, настоящую, корзинку не растащили засадники.

Поехали!

* * *

— Ну что сержант, сколько ещё народу сбежало?

— Двадцать два человека.

— Оружие наше хоть не унесли?

— Кто ж им даст. Налегке ушли, только с тем, что в животе было.

— Как командиры себя ведут?

— В общем, нормально. Двое пытались права качать и меня строить, но капитан предложил им двойной паёк и пинка под зад. Вроде успокоились.

— Ладно, показывай как вы здесь обстраиваетесь.

— Лучше пусть инженер покажет, этим тут он распоряжается. Вон он, кстати.

Пройти пришлось метров пятьдесят, прежде чем мы окунулись в суету человеческого муравейника. Размах работ впечатлял. Все что-то копали, носили, пилили… Главного распорядителя работ можно было заметить сразу — высокого, под два метра, роста, худой, чем-то напоминающий цаплю, в не по росту короткой солдатской гимнастёрке молодой парень. Я вдруг подумал, что примерно так выглядел будущий Пётр Великий в юности, где-нибудь при осаде Азова, особенно если сам предварительно поносил бревна и истрепал голландский камзольчик. Заметив меня "прораб" смешно оправил, точнее попытался оправить, гимнастерку и изобразив строевой шаг, от чего ещё больше став похож на болотную птицу, направился в нашу сторону.