Марьяжник - Евгений Сухов

Собеседник профессора загадочно улыбнулся и одним легким движением поправил свою шляпу. Холодный по-зимнему луч солнца на мгновение высветил его глаза.

– В данный момент не один. Он принимал гостью перед самым моим отъездом с Гороховой.

Головацкий почувствовал, как внутри него все похолодело от нехорошего предчувствия.

– Беллу Розенталь?

– Именно так, профессор, – подтвердил человек в пальто. – Ваша прозорливость не имеет границ. Рассказать вам о ней? Об этой женщине и о том, как она оказалась замешана в заговор генерала Корниевича?

– Нет, не сейчас, – рассеянно бросил Матвей Евграфович. – Увольте. Нужно немедленно ехать! Едемте со мной, милейший. Покажете дом на месте, да и вообще… Мало ли что. Даю слово, я отпущу вас сразу же, едва мы убедимся, что Звонарев на месте. Едемте! Едемте скорее!

Человек в пальто не стал возражать. Однако нужно заметить, что и особенной активности по примеру Головацкого в предстоящей операции он не принял. Он просто стоял и со стороны наблюдал за тем, как Матвей Евграфович ловит извозчика. Профессору удалось привлечь внимание лишь третьего по счету возницы. Даже со стороны было заметно, насколько он возбужден.

– Ну же! – окликнул Головацкий своего информатора, когда извозчик остановился. – Не стойте! Едемте! Дорога каждая секунда! Хотя постойте…

Он вдруг замер, спрыгнул обратно на мостовую и быстро устремился к дому.

– Стойте здесь! Ждите меня!

Не понятно было, кому адресовалось данное требование Головацкого. Извозчику или человеку в пальто? Однако ждать остались и тот, и другой.

Задыхаясь от волнения и быстрого шага, Матвей Евграфович поднялся по лестнице, отпер кабинет и стремительно прошествовал к своему рабочему столу. Выдвинул верхний ящик. На этот раз профессора интересовала вовсе не его хваленая картотека. Головацкий отодвинул бумаги в сторону, просунул руку в глубину ящика и почувствовал, как пальцы коснулись холодной рукоятки нагана. Обезопасить себя перед встречей со Звонаревым будет не лишним…

Матвей Евграфович сунул оружие в карман, запахнулся и так же быстро покинул кабинет. Человек в пальто уже ждал профессора, сидя в санках. Головацкий сел рядом.

– Говорите, куда ехать! Скорее! Скорее! – торопил спутника Матвей Евграфович.

– Я уже сказал, – спокойно откликнулся его спутник.

Возница взмахнул хлыстом, щелкнул пегую по крупу, и лошадка быстро засеменила по мостовой, с каждым мгновением набирая скорость. Когда свернули через пятнадцать минут на Гороховую, она мчала уже во весь опор.

– Здесь! – крикнул человек в пальто. – Останови здесь.

Возница резко натянул поводья. Лошадка, фыркая и отплевываясь, встала. Матвей Евграфович выскочил первым.

– Вот этот дом, – человек в пальто слегка придержал профессора за плечо и взмахом руки указал на красное двухэтажное строение. – Звонарев снимает наверху. Крайняя дверь направо. И он никуда не отлучался. Мальчишка, которого я оставил, до сих пор на месте. Вон он…

– Оставьте. – Головацкий раздраженно скинул с плеча чужую руку и энергично зашагал в заданном направлении. – Ничего больше от вас не требуется, милейший. Ни от вас, ни от парнишки. Я сам. Сам!..

Человек в пальто не стал его догонять. Свистнул, привлекая внимание дозорного, и едва мальчишка обернулся на зов, подал знак рукой. Матвей Евграфович тем временем уже поравнялся с крыльцом. В голове стучала только одна мысль: «Не опоздать бы! Не опоздать!». Головацкий быстро огляделся по сторонам, поглядел на окна, а затем, толкнув дверь плечом, вошел внутрь. В подъезде было темновато, но Матвея Евграфовича это нисколько не волновало. Он даже не заметил данного обстоятельства. Буквально взлетел по лестнице на второй этаж, остановился перед нужной дверью и прислушался. Ему показалось, что из недр квартиры, где, по словам информатора, квартировал Звонарев, доносились едва различимые на слух голоса. Мужской и женский. Значит, не опоздал… А что дальше? Только сейчас Головацкий задумался над тем, какой опасности подвергает себя лично. Впрочем, задумался всего лишь на секунду. Он не имел права оставить дело. Только не он…

Рука профессора сама скользнула в карман, и пальцы сомкнулись на рукоятке. Холод металла добавил Матвею Евграфовичу еще большей решимости. Он лихорадочно и, скорее всего, не задумываясь, коротко перекрестился свободной рукой и достал «наган». Черное дуло взглянуло в направлении двери. Головацкий все еще слышал приглушенные голоса внутри квартиры. Однако терять времени было нельзя.

Матвей Евграфович поднял руку с «наганом» и негромко постучал. Голоса смолкли и сменились абсолютной непроницаемой тишиной. Головацкий постучал еще раз. Столь же негромко, но гораздо более настойчиво. И тут же, на всякий случай, сместился немного вправо, уходя с линии возможного выстрела. Послышались приближающиеся шаги. Судя по тяжести, мужские. Матвей Евграфович ни на секунду не усомнился в том, что ему предстоит встреча с тем самым Степаном Звонаревым. Или как там его звали в действительности? Последний вопрос Матвея Евграфовича волновал в наименьшей степени. Он слышал учащенное биение собственного сердца.

Шаги замерли рядом с дверью. Головацкий поднял оружие на уровень лица. Щелкнул замок. Палец, лежащий на спусковом крючке «нагана», побелел от напряжения…

– Присаживайтесь, господин… Эээ…

Высокий мужчина с грустными миндалевидными глазами сделал гостеприимный жест рукой, в котором сквозило нечто царственное и высокомерное, и демонстративно выдержал паузу, надеясь на то, что гость все же представится.

Однако тот и не думал этого делать. Он принял приглашение, сел, поставил на пол малиновый саквояж и только после этого изучающе посмотрел на своего визави. Высокий мужчина нервно дернул правым плечом. Обозначить собственное превосходство перед рекомендованным ему наемным убийцей с первых же слов не получилось. Гость вел себя сдержанно и независимо. Он словно делал ему одолжение. Впрочем, этого и следовало ожидать. Это соответствовало всему тому, что о нем говорили. А говорили о нем немало…

Высокий сплел пальцы в замок и медленно водрузил их себе на живот. Слегка откинулся в кресле.

– Ну, хорошо, – скрывая раздражение, произнес после недолгой паузы высокий мужчина с грустными миндалевидными глазами. – Не хотите называть своего имени, не надо. В конце концов, я могу вас понять. Учитывая ваш образ жизни и то, чем вы изволите заниматься за деньги…

И вновь со стороны гостя не последовало никакой реакции. Задеть его последним замечанием не получилось.

– В любом случае, мне как-то нужно к вам обращаться.

– Можете звать меня Степаном Германовичем, – впервые разомкнул губы гость. Его голос был ровным и спокойным, как у абсолютно уверенного в себе человека. – Да. Звонарев Степан Германович. Вас это устроит?